Книга Изгои Средневековья. «Черные мифы» и реальность - Гила Лоран
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Часто сова изображалась в компании с обезьяной – худшая птица с худшим животным, тоже ассоциируемым с евреями. Обезьяна-врач пародирует человеческую деятельность, а сова – глупая и подслеповатая – лечится у нее, являясь ее помощником, читай – послушным орудием в руках сатаны.
Средневековые евреи не были совсем уж безответными жертвами этих визуальных насмешек и демонизации, а также полемических нападок, правовой дискриминации и погромов с их грабежами, убийствами, насильственными крещениями. Но ответы их лежали преимущественно в плоскости слова и ритуала, то есть были агрессией символической – как, собственно, и юдофобия в средневековых миниатюрах, на опорах мостов и стенах соборов.
Агрессия в праздник Пурим: символическая и несимволическая
При словах «символическая агрессия» может прийти на ум концепт «символического насилия», предложенный французским социологом Пьером Бурдье, чьи теории оказали большое влияние на гуманитарные науки. Но агрессия средневековых евреев по отношению к своим врагам – библейским, историческим и современным – не имеет ничего общего с символическим насилием. Символическое насилие исходит «сверху», это распространение информации и насаждение смыслов с целью легитимации и утверждения социального господства – мужчин над женщинами, «белых воротничков» над «синими» и проч. Наш случай, скорее, ближе к «символическому сопротивлению», описанному американским антропологом Джеймсом Скоттом: не имея возможности сопротивляться открыто и физически, подчиненные, а тем более угнетаемые группы в повседневной жизни практикуют символическое сопротивление, включающее, к примеру, анекдоты и карикатуры на своих врагов. Ритуалы и проклятия, о которых пойдет речь дальше, относятся к той же категории.
Действие Книги Есфирь, как знают ее внимательные читатели или слушатели (в праздник Пурим Свиток Эстер зачитывают в синагогах вечером и утром), происходит не в дни Пурима, а в дни Песаха. Но этим связи между двумя праздниками не исчерпываются. Пуримская ритуальная и текстуальная агрессия евреев в адрес христиан послужила, вероятно, одной из причин воображаемой пасхальной агрессии, то есть инсинуаций о ритуальном убийстве.
Рембрандт ван Рейн и мастерская. Аман просит пощады у Эсфири.
1635–1660. Национальный музей искусств Румынии
Каковы же истоки темы пуримского насилия? Многие представляют себе сюжет Книги Есфирь следующим образом. Аман, дурной министр персидского царя Артаксеркса, замыслил уничтожить еврейское население в империи, но благодаря заступничеству царицы Есфирь, срежиссированному ее дядей Мордехаем, замысел Амана провалился, сам он был казнен, а евреи спасены. Зачастую забывается один нюанс: царский указ, как сказал Артаксеркс, нельзя аннулировать, поэтому он не отменил назначенное избиение евреев, но позволил им защищаться и даже нападать. В итоге, как рассказывает девятая глава Книги Есфирь, персидские иудеи при поддержке властей устроили масштабное кровопролитие во всем царстве:
В двенадцатый месяц, то есть в месяц адар, в тринадцатый день его, в который пришло время исполниться повелению царя и указу его, в тот день, когда надеялись неприятели иудеев взять власть над ними, а вышло наоборот, что сами иудеи взяли власть над врагами своими, собрались иудеи в городах своих по всем областям царя Артаксеркса, чтобы наложить руку на зложелателей своих; и никто не мог устоять пред лицем их, потому что страх пред ними (здесь и далее курсив мой. – Г. З.) напал на все народы.
И все князья в областях и сатрапы, и областеначальники, и исполнители дел царских поддерживали иудеев, потому что напал на них страх пред Мардохеем.
И избивали иудеи всех врагов своих, побивая мечом, умерщвляя и истребляя, и поступали с неприятелями своими по своей воле.
В Сузах, городе престольном, умертвили иудеи и погубили пятьсот человек и […]десятерых сыновей Амана, сына Амадафа, врага иудеев, умертвили они, а на грабеж не простерли руки своей.
И сказал царь царице Есфири: в Сузах, городе престольном, умертвили иудеи и погубили пятьсот человек и десятерых сыновей Амана; что же сделали они в прочих областях царя? Какое желание твое? и оно будет удовлетворено. И какая еще просьба твоя? она будет исполнена.
И сказала Есфирь: если царю благоугодно, то пусть бы позволено было иудеям, которые в Сузах, делать то же и завтра, что сегодня, и десятерых сыновей Амановых пусть бы повесили на дереве. […]
И собрались иудеи, которые в Сузах, также и в четырнадцатый день месяца адара и умертвили в Сузах триста человек, а на грабеж не простерли руки своей.
И прочие иудеи, находившиеся в царских областях, собрались, чтобы стать на защиту жизни своей и быть покойными от врагов своих, и умертвили из неприятелей своих семьдесят пять тысяч, а на грабеж не простерли руки своей.
Если содержание девятой главы нередко может забыть современный человек, оторванный от религиозной традиции и не перечитывающий Библию каждый год, то не таковы были проповедники, богословы и библеисты прошлого. Книга Есфирь не раз служила мишенью и в то же время аргументом для юдофобских выпадов, иллюстрируя дурные качества еврейского народа и антигуманные принципы его религии. Мартин Лютер в трактате «О евреях и их лжи» (1543) писал: «…евреи так любят Книгу Есфирь, которая так соответствует их кровожадным, мстительным, душегубным и корыстным упованиям». В XVIII веке немецкий библеист и ученый-энциклопедист Иоганн Давид Микаэлис осуждал «ненасытную мстительность» царицы («пусть бы позволено было иудеям делать то же и завтра, что сегодня») и «бессудную казнь» Амана. В последующие столетия немецкие библеисты продолжали и развивали свою критику библейской книги, лишенной «религиозного элемента», зато демонстрирующей «узколобый и кровожадный еврейский дух мести и преследования» и «еврейский ограниченный и фанатичный национализм». «Погружаясь в Книгу Есфирь после других книг Еврейской Библии, – констатировали они, – мы словно падаем с небес на землю». «Ни одна другая книга Ветхого Завета не отстоит так далеко от евангельского духа, как Книга Есфирь».
Некоторое недовольство сюжетом Книги Есфирь, а главное – еврейским празднованием Пурима было свойственно и позднеантичным и средневековым христианам.
Если действие Книги Эсфирь происходит в дни Песаха, то сам праздник Пурим мог выпадать как на время карнавала, Fastnacht (поэтому европейские авторы называли его еврейским карнавалом), так и на время Великого поста, а после введения григорианского календаря взамен юлианского в 1582 году и «перепрыгивания» на десять дней вперед – и на Страстную неделю. И тогда раскованная атмосфера Пурима, сопровождавшегося выпивкой и снижением самоконтроля, уже не совпадала с карнавальными настроениями у соседей-христиан, а наоборот, неудачно контрастировала с очень напряженным и торжественным состоянием последних дней Великого поста.
