Книга Двенадцать - Синди Лин

– Только когда я перестала двигаться вместе с птицей, она почувствовала сопротивление и смогла оттолкнуться и улететь, – объяснила Хоранги. – Так же и воздушный змей не может подняться, если нет встречного ветра. – Она заковыляла к матам и указала на место перед собой. – Тупа, встань тут. – Тот подчинился. – Она посмотрела на него снизу вверх. – Попробуй повалить меня.

– Это так нужно, Наставница? – Тупа неловко переминался с ноги на ногу.

– Да, так нужно. Можешь использовать любые приёмы.

Тупа посмотрел на неё с сомнением и, встав в боевую позицию, попробовал толкнуть её в плечо. Хоранги еле заметно отклонилась, и он, споткнувшись, пролетел вперёд. – Попробуй ещё, – сказала она. – Теперь побыстрее.

Он сосредоточенно нахмурился и выкинул вперёд ногу. Но сутулая фигурка Тигрицы опять ускользнула от удара. Тупа закрутился волчком.

– А теперь – контратака, – объявила Хоранги, нанося ему удар сзади. Тупа растянулся плашмя. Едва заметная улыбка мелькнула на губах Хоранги. – Когда два сильных бойца противостоят друг другу, победа достаётся тому, кто умеет отступить.

Тупа перевернулся на спину, потом сел, потирая бритую голову. В этот момент он заметил в дверях Усаги, смотревшую на них широко раскрытыми глазами, и только пожал плечами.

Позже, во время ночной тренировки у озера, Усаги спросила, действительно ли ему было трудно противостоять Хоранги.

– Ведь ты вдвое больше её.

Он засмеялся.

– Ты же слышала, что она говорила? Хотел бы я сказать тебе, что притворялся. Но это не так. Сила сама по себе – хорошо. Но техника тоже важна. А теперь поработаем над твоей.

Он подал ей учебный меч, сделанный из дерева и бамбука и обитый кожей, и велел начинать разминку. Ночь освещали выпущенные из его рога огненные шары. Но согреть морозный воздух они не могли. Пальцы Усаги, сжимающие рукоять меча, казались ей самой холодными когтями.

Только потренировавшись какое-то время с мешком соломы, Усаги перестала дрожать. Удар левой, удар правой. Каждый выдох становился облачком пара. Верхний удар. Удар по центру. Тупа остановил её.

– Где твой голос? – спросил он. – Хоранги же учила тебя. Вспомни про внутреннее дыхание. Пусть идёт из самой глубины. Ки-йя!

Усаги ударила мечом по мешку. Ки-йя!

– Громче! Найди свой голос!

– Ки-йя! – завопила она, вложив в удар всю свою силу.

– Быстрые боги! Ну вот! – сказал Тупа. Он взял тренировочный меч и повернулся к ней. – Теперь иди на меня. Верхний удар!

Усаги подняла меч и пошла на него. Взмах – и меч из дерева и бамбука с громким треском отскочил от бритой головы Тупы.

– О боги! – вскрикнула она. – Прости, я не хотела!

– Всё в порядке! – В морозном воздухе раздался его раскатистый смех. – Ну да, я ведь ещё не показывал тебе этот мой Дар.

Тупа взял мешок с соломой и поставил его на краю замёрзшего озера. Потом отошёл на несколько шагов назад, наклонил голову и с разбега подбил его головой. Тяжёлый мешок взлетел в воздух и приземлился шагах в двадцати от них, проскользив ещё немного по льду озера. Усаги стояла с раскрытым ртом. Тупа повернулся к ней и, широко улыбнувшись, стукнул себя по лбу.

– Теперь ты знаешь, почему я Наследник Барана.

Потренировавшись ещё немного, они спрятали мешок среди деревьев и пошли назад. Тупа нёс на плече их тренировочные мечи.

– Ты молодец, Кролик. Если Тигрица до сих пор этого не поняла, то поймёт, и очень скоро.

– Не знаю, что я сделаю, если она мне откажет, – сказала Усаги, радуясь, что может говорить с Тупой как с братом. Она рассказала ему, что по-прежнему плохо спит по ночам. Про страшные сны, в которых Ума боится, что за ней придут люди Синего Дракона, а она говорит ей, что никогда её не покинет. И как раз в этот момент появляются Ловчие. Как она просыпается в холодном поту и вспоминает, как бежала во сне за телегой, в которой Ловчие увозили от неё привязанную Уму. – Обещала, что не покину, а сама взяла и покинула.

– Не переживай, – сказал Тупа. – Ты пойдёшь с нами. И оружие у тебя будет своё, настоящее. Если не так – пусть на меня упадёт Древо Стихий.

– А это дерево – настоящее? – спросила Усаги.

Тупа остановился на месте.

– Как? Ты не знаешь? Оно же тут совсем рядом.

– Когда Хоранги упомянула о нём, я подумала, что это… ну, просто выражение такое, – сказала Усаги.

– Это священный кипарис у источника горящей воды. В ствол его, образуя Круг Двенадцати, вкраплены кусочки железного камня. Огонь, вода, дерево, металл и камень – видишь, в нём сошлись все пять элементов-стихий. Некоторые считают, что его посадила сама Богиня Горы, но скорее всего, один из первых Воинов Двенадцати вкрапил в его ствол эти кусочки тигрового железа… – Он услышал, как Усаги зевнула, и повернул к ней голову. – Я бы проводил тебя к нему, но, по-моему, тебе пора спать.

Зимние бури обрушились на вершину Нефритовой Горы, и всё Святилище утонуло в снегах. Выходя наружу, Усаги куталась в потрёпанную медвежью шубу, закрывая лицо капюшоном от трескучего мороза. Взамен верёвочных сандалий Сару нашла ей крепкие сапоги из овечьей кожи.

Тупа придумал оборачивать войлоком металлические коробочки с горящими углями внутри и носить их в карманах или специальных мешочках. Когда во время ночных тренировок у неё коченели руки, она с удовольствием пользовалась этими карманными грелками.

Он настоял, чтобы она продолжала заниматься «умом» и каллиграфией.

– Настоящий Воин владеет и тем и другим. Тигрица знает, чему учить.

И Усаги сидела в тёплой библиотеке, старательно выводя иероглифы мокрой кистью на нефритовой доске. Наследники всегда были рады видеть её на своих тренировках и удивлялись, как быстро она движется вперёд. Она же старалась не выдать себя улыбкой, когда Тупа перемигивался с ней за их спиной.

Но страх за сестру не покидал её ни на час. В первый раз она не смогла быть рядом с Умой в день её рождения, не припасла для неё какого-нибудь угощения – хотя бы кусочка медовых сот. Теперь Уме было уже девять лет – может быть, Синий Дракон не станет её убивать? Усаги пользовалась каждой возможностью, чтобы заглянуть в Дальнозоркое Зеркало. Дожидалась, когда Большой Зал опустеет – и скорее к Сундуку с Сокровищами. Ума и Тора всегда были в одинаковой форме – строились, маршировали, тренировались вместе с другими. Часто она видела их с деревянными мечами. Но Ума никогда не выглядела такой мрачной. Почему? Усаги не знала, что и думать.

В последний день года Усаги опять пробралась к сундуку и уже готова была достать Зеркало, когда услышала шаги Нэзу. Она быстро отошла в сторону и притворилась, что тренируется. Нэзу приветствовал её со своей обычной сверкающей улыбкой и достал из сундука Чашу Изобилия.

– Я говорил тебе, что её носил с собой мой Наставник? – сказал он. – Хочешь посмотреть, что она может? Мне нужно сварить побольше риса для Новогоднего пира. – Он взял щепотку риса и опустил её в Чашу. Потом три раза встряхнул её и осторожно опустил на пол. Чаша завибрировала, зёрнышки риса запрыгали по её медному дну, и вот – рис начал подниматься, наполнив её до краёв. – Поняла? Пока Чаша у нас, голодать не будем.