Книга Вальхен - Ольга Громова

— Шнелль! Шнелль! — торопили конвоиры.

— Вы должны быстро сделать туалет на месте и грузиться обратно! — прокричал невесть откуда взявшийся переводчик, маленький, плюгавый, явно из русских. — Тогда вам дадут еду!

— Что, вот прямо так? Все вместе? — спросил кто-то из девушек.

— Кому надо, тот и так обойдётся!

Несколько девушек возмутились:

— Пусть нам хотя бы разрешат по разные стороны состава разойтись! Нельзя же так!

— Не разрешено! — заявил переводчик. — У вас осталось три минуты!

Поднялся крик. Девушки плакали от стыда и унижения, парни ругались, все старались отвернуться друг от друга, но деваться было некуда: дырки в вагонах были ничуть не лучшим вариантом.

Валя с ужасом смотрела на всё это, не понимая, как быть, что делать. Ей казалось невозможным вот так смириться с этим диким туалетом на виду у всех, но и терпеть было невмоготу. Она стояла со слезами на глазах…

— Вот что, девочка, — сказала ей Нина, помогая своей Маринке аккуратно надеть штанишки, — нет здесь мужчин и женщин. Одна беда есть, общая на всех. И это не самое большое испытание. У нас впереди много чего ещё. Это их способ нас унизить. Просто не думай об этом, будто и не ты здесь. Главное не в этом, главное — в душе не оскотиниться, не грызться со своими. Вот это страшно.

А солдаты вдруг развеселились: они кричали что-то друг другу, показывали пальцами, один достал фотоаппарат…

— Сволочи! — Какой-то парень не выдержал и кинулся на фотографирующего солдата.

Выстрел… парень неловко упал в траву, голова его неестественно завернулась… тихое «ах» пронеслось над насыпью.

— Russische Schweine! In die Waggons![63] — закричали солдаты, прикладами загоняя людей в вагоны.

Где-то в начале состава раздалась короткая автоматная очередь, крик, ещё одна…

— Не иначе убегал кто-то, — услышала Валя негромкий женский голос.

Вдоль насыпи шли солдаты с мешками, выдавая по несколько буханок хлеба конвоирам:

— Фюр фир! Für vier! — крикнул один из них, забрасывая в вагон буханку.

— На четверых! — крикнул переводчик. — На четверых одну!

Люди, успевшие и не успевшие забраться в вагоны, кинулись ловить буханки, мешали друг другу, сталкивались, роняли хлеб на землю и на грязный пол… У дверей образовалась небольшая свалка, а немецкие солдаты с интересом смотрели на эту картину.

— Стойте, товарищи! — крикнул Костас. — Так мы без еды останемся!

— А ну всем тихо! — гаркнула Марьяна. — Быстро собираем все буханки и считаем. Нас сорок три человека! Сколько должно быть?

— Одиннадцать! — ответили ей.

— Считай, Костя!

Тем временем солдаты загнали людей в вагоны и встали навытяжку перед подошедшим офицером.

Офицер посмотрел на лежащего у насыпи убитого парня и что-то резко спросил.

Оправдывающимся голосом ему ответил один из конвоиров. Офицер грубо выговаривал что-то солдатам. В вагоне затихли.

— Что? Что там происходит? — спрашивали из глубины.

— Тихо! — шикнули парни от дверей. — Не шумите!

— Я не всё понял… — Один из ребят вслушивался в немецкую речь. — Он говорит «товар должен быть целым»… кормить… туалет… вода на следующей станции, два ведра на вагон… про каких-то гиен…

— Гигиену… — подсказал Костас. — Требует, чтобы в вагонах было чисто.

— Товар! — ахнул кто-то из девушек. — Это мы — товар?!

Длинный крик команды донёсся от другого вагона. Солдаты бросились закрывать двери, через несколько минут поезд дёрнулся и стал набирать скорость.

«Вот, значит, как, — думала Валя, сидя на полу и натягивая на колени юбку. — Товар, значит… Это нас продавать, что ли, станут?»

— Интересно, где мы едем? — спросил кто-то из парней.

— Какая тебе разница, Андрюх? — ответили ему.

— Да так… — неопределённо отозвался тот. — Посмотреть бы надо. А кто видел, в каком мы вагоне примерно?

— С конца третий, — ответила Валя. — Я видела. А сколько всего, кто его знает… длинный состав.

— Сутки уже едем. Знать бы куда.

— Куда-куда… в Германию… на запад, стало быть.

— Серёга, сутки на запад… это мы где примерно? Давай прикинем.

Негромкие голоса парней звучали деловито, и это было странно.

Вале казалось, что после всего пережитого на остановке большинство людей в вагоне поникли и тихо переживали собственное отчаяние, унижение, ужас. Девушка с толстой косой, бледная почти до серого, сидела, прислонившись к стене, и не реагировала ни на что. Асие предложила ей воды. Девушка не ответила. Придвинулась к ней поближе Наташа — старшеклассница, которую Валя не раз видела в школе, — взяла подругу за руку. Пальцы безжизненно поместились в Наташиной ладони, даже не пошевелившись.

— Верочка, Вера… — Наташа всматривалась в лицо подруги, ища в нём хоть какую-то искру жизни. — Вера! Посмотри на меня. Ну Верочка!!

Наташа обняла её, стала покачивать тихонько, как маленького ребёнка. Вера не реагировала.

— Сиди с ней, Наташка, разговаривай, разговаривай… отойдёт постепенно, — сказала одна из женщин.

— Что с нею? — шёпотом спросила Валя соседку.

— Тот парень, которого убили на остановке, — жених её. Они ждали, пока им по восемнадцать исполнится, чтобы расписаться. Хотели и на фронт вместе уходить. Они же из медучилища оба. А когда ему принесли повестку на Германию, она с ним пошла, сказала «вместе поедем».

После утренней остановки день шёл как и предыдущий. Равномерная качка, стук колёс… кто дремлет, кто думает о своём, кто разговаривает. К вечеру Валино внимание привлекла тихая возня на мужской стороне, но что там происходит, было непонятно. Занятая своими горькими мыслями, Валя лишь краем сознания отметила, что на половине парней что-то не так.

Асие, увидев, что солнце стало садиться, начала раздавать вечернюю порцию еды и воды из общих запасов. Она делала это тщательно, не спеша… Одна из женщин не выдержала.

— Ты нарочно время тянешь! — воскликнула она. — Чтобы стемнело и стало не видно, как ты делишь. Знаем мы вас, хитрых татар…

Асие выпрямилась, насколько позволяла затёкшая спина.

— Сама дели, — спокойно сказала она. — Меня не считай. Из твоих рук не возьму. Не я придумала, люди выбирали. Не веришь — сама дели.

— Вы не правы, — обратился к женщине Костас. — Вы что же так огульно обвиняете? Весь вагон выбрал Асие и нас с Марьяной, и вы ведь тоже не возражали.

Вагон зашумел. Кто-то кричал, что всё равно, кому ни дай делить, будут мухлевать, кто-то кричал, что Асие выбрали, потому что она всем известна своей аккуратностью.