Книга Психея - Ellen Fallen

— Туда, куда мы идем, нельзя назвать «Высотой». И ты вчера, как только мы пришли, съел все запасы, оставленные другими путниками. Чтобы следующие не остались в ловушке голода и мороза, мы обязаны приготовить дрова и еду, поделиться, — он выделяет последнее слово.

— Каждый заботится сам о себе. — Он вытаскивает две банки тушенки из раскрытого рюкзака Гранта и кидает к себе. — Энди явно дала понять, что мы все сами по себе. Правда, солнце? Будем все эгоистами.

Я натягиваю шапку и через силу закидываю рюкзак на спину. Моя рука немного болит, но я не стану жаловаться на жизнь. Джаред умеет вывалить свое дерьмо перед всеми, только для чего он разбрызгивается вокруг, вот вопрос. Грант поднимается и, не позволяя закрыть замок на сумке Джареда, вытаскивает у него одну из банок с едой и закидывает назад себе.

— Ты забываешь то, о чем я только что сказал. Учись делиться. Ты же не один. — Выразительного взгляда достаточно, чтобы взбесить Джареда, он с остервенением дергает на своей шее шарф, едва не свернув ее, и пинком открывает дверь, проговаривая нечто вроде: «Они все в сговоре». Я смотрю ему вслед, поправляя лямки рюкзака на плечах.

— У меня не выходит из головы, как артефакт мог выпасть? — спрашивает Грант, и я пожимаю плечами.

— Да обычно, раскрытый замок и все. Тут моя ошибка. — Он становится рядом со мной и поправляет мой капюшон, вывернувшийся наружу. — Интересней, как в такой метели его нашел старик.

Теперь наступает очередь Гранта поджать губы и приподнять брови, согласившись со мной.

— Странно, верно. Но даже если предположить, что он просто выпал, тогда почему замок был на нем закрыт? — Я растерянно щупаю дно рюкзака, вывернув, как могу, руки назад. — Вот о чем и речь. Он целый. — Грант слегка наклоняет голову, дает мне пищу для размышления и выходит на улицу.

Я выхожу следом за ним, плотно закрываю двери и навешиваю сверху засов. Ноги утопают в толстом слое снега, первый раз провалившись по колено, я громко охаю. Это какой нюх нужен или чуткость, чтобы найти артефакт, погребенный под этой толщей? По колено! Я останавливаюсь и достаю из рюкзака мини лыжи, креплю их на ботинках и ползу к дороге, которая кажется мне более плотной. Очень осторожно перекатываюсь и встаю прямо, достаю палки и распрямляю их. Резко дернув рукой, чувствую в ней боль, отдающуюся на всю правую сторону, боюсь, что добраться до пещеры будет нелегко. Не получи я травмы, это не было бы проблемой, но сейчас у меня ныло место удара веткой, даже не представляю, сколько она была килограмм, раз повалила меня на землю. Все равно, что человек огрел меня с размаху доской. Дурная мысль, бестолковая и не в ту минуту появившаяся. Отдергиваю себя, не позволяя себе развивать эту тему. Это, мать вашу, смешно, я только что практически обвинила одного из этих двух.

Сосредотачиваюсь на дороге, ведущей в пещеру, нам оставалось совсем немного, солнце светило ярко, и была безветренная погода. Может, случилось что-то, что благоволило этой поездке. В смысле, мы должны были пройти какой-то отрезок пути через тернии, и потом нас ждала ясность и благословение. Не знаю, почему моя голова забита этим мусором? Может причина кроется в двух мужчинах, идущих спереди? Или это все вековые деревья, бесшумно наблюдающие за нами? Или старик, сделавший из меня избранную?

Его слова и то, как мне стало плохо только от его прикосновения. Эти ощущения, непередаваемы. Словно мое тело и душа разделены, и мне пришлось смотреть на себя со стороны в одно мгновение, а в другое — меня ждала реальность.

Я шла, наблюдая только за дорогой, за следом лыжни Гранта и Джареда, бесконечно прокручивая слова, въевшиеся в меня. Я интерпретировала их по-разному, иногда мне казалось, что речь идет о паре, которая никак не может встретиться, чтобы их души, наконец, соединились. Возможно, это аллегория с более глубокой мыслью, что чистая душа бывает только у рожденного ребенка, как только он перестает сосать материнскую грудь, и требовать свое — он перестает быть в этой категории. И если это все-таки возлюбленные, тогда почему им нельзя встретиться? Из-за другого мужчины? Это что-то вроде того, что я стояла в шкафу с Джаредом и чуть не кончила при виде Гранта?

Я поправляю шапку на голове, задерживаю ее рукой на лбу и начинаю с остервенением чесать его. Шерсть как раздражитель, пока ты не войдешь в экстаз после большого почесона, жизнь не имеет никакого смысла. Удовлетворенно вздохнув, я поправляю шапку и выставляю руку, как козырек, над глазами. Холм полностью покрыт снегом, где-то проклевывается зеленая трава, затоптанная непогодой. Нам надо просто обогнуть это место, и пещера будет перед нами. Ускоряю шаг, чтобы догнать всю команду, которая оторвалась от меня на приличное расстояние. Все эти сказки со вторым дыханием, не срабатывают, задыхаюсь, но уверенно скольжу по лыжне. Где-то на деревьях сидят вороны и громко каркают, звуки леса, разговор животных и птиц — в этом особенная романтика подобных мест. Природа пытается наладить с нами контакт при помощи посторонних звуков, но человек, как только научился жить в цивилизации, перестал понимать тайны леса. Или не захотел? Грант маячит впереди меня, выставляют одну палку перед собой и резко тормозит перед ямой, образовавшейся от резко таяния.

— Осторожней. — Он выставляет руку вперед, спасая меня от очередного падения. — Дальше пойдем в кошках.

Я снова снимаю с плеч рюкзак и меняю снаряжение, тщательно проверяя на наличие артефакта, который чуть было, не потеряла. Стоит мне вытащить его на свет, он начинает переливаться от преломления света. Укладываю его назад в рюкзак, предварительно проверив дно несколько раз как параноик.

Громкий свист приводит меня в себя, я вздергиваю голову в направлении звука, Грант, который еще недавно был рядом со мной, уже стоит около подъема, размахивая руками. Убираю все назад и бегу к нему со всех ног, каждый шаг дается мне немного тяжелей, чем раньше. Но это временная проблема, которую мне придется решить в ближайшее время. Стоит мне приблизиться к мужчинам, они стоят оба, выравнивая дыхание, и я не вижу на их лицах удовольствия от находки.

— Вход завален, — коротко говорит Грант и расстегивает куртку.

Джаред сдвигает назад шапку, она остается свисать на его затылке, странно оттопыривая уши. Обращаю внимание на скальную породу, которой перекрыт ход, по которому мы проходили с Грантом. Задираю голову вверх, и там нет ни единого скола. Это не выглядит обвалом, Грант наклоняется, берет в руки маленький осколок, странно затесавшийся среди гигантских глыб.

— Это не та порода. — Он перетирает в руках другой камень, принадлежащий скале, внутри которой мы были, и наблюдает за Джаредом, ходящим вокруг с открытым ртом.

— Кому придет в голову завалить вход и зачем? — Я качаю головой в отрицании. — И ты представляешь, сколько ему это будет стоить, чтобы гнать из деревни машину?

Грант задумчиво смотрит на меня, затем упирает руки в бока и, как Джаред, исчезнувший из вида, начинает искать другие варианты. У меня пропадают какие-либо идеи, и поэтому я просто стою рядом с глыбами, пытаюсь устроить свою ноющую поясницу, оперевшись хоть на что-то. В небе пролетает птица и громко кричит, обращая на себя внимание. Подобные птицы символ свободы, независимости…