Книга Между двух огней - Сергей Майдуков

Это забавляло Беслана, как будто предстоящая казнь его лично не касалась. Понаблюдав за братьями, он принялся рассказывать соседу, как приговоренных к смерти ставят на колени, прежде чем убить выстрелом в затылок.

— А на голову — мешок, чтобы мозги не разлетались, — пояснял он, притворяясь, что старается говорить приглушенным голосом. — Но это даже хорошо. Не видишь ничего и выстрела не ждешь. Бах — и ты уже там.

Его слушателем был Яша Цыган, который на самом деле никакого отношения к цыганам не имел. Он кивал, соглашаясь с Бесланом, хотя большую часть слов его пропускал мимо ушей, весь поглощенный своими мыслями о побеге, о воле и о мести.

Никто из них не знал, сколько их продержали в подземелье, а когда их стали выводить наверх, была уже ночь. Каждого, кто поднялся по ступеням, укладывали на землю и по рукам и ногам обматывали скотчем, отбрасывая пустые картонные ролики. Семерым было не то, чтобы страшно, а как-то жутко и томительно, тревожно и непонятно. Каждый кирпич, каждая доска, попадавшаяся им на глаза, казалась преисполненной таинственного и очень глубокого смысла. Воздух пах по-особенному, темнота была невероятно темной, свет фар — ослепительно ярким.

— Нас повезут? — спросил фальцетом Гамлет. — Лучше бы пешочком. Мы, братва, никуда не поспешаем.

И приговоренные, и конвоиры засмеялись. Яша Цыган, смеявшийся со всеми, вдруг попытался бежать с примотанными к туловищу руками, но его повалили и перетянули ему ноги так, что он мог лишь хрустеть и ругаться.

Таким образом, пришлось ему ехать вместе с остальными на полу продуктового фургона, куда пленники были сложены вповалку, как бревна, причиняя ужасные неудобства друг другу. Несмотря на это, они были готовы ехать все дальше и дальше — ночь… сутки… год… всю жизнь напролет, лишь бы эта жизнь не заканчивалась. Жаль, дорога оказалась короткой. Очень короткой. Не успели отъехать, как уже приехали.

В темноте, на поляне, семерых приговоренных выгрузили на землю, бросая, как неодушевленные мешки. Поднимая головы, они непонимающе смотрели на фары, направленные на них, и щурились. Только Беслан и Чечен сразу догадались, зачем сюда пригнан этот трактор на высоких ребристых колесах, с перепачканным землей отвалом и ковшом сзади.

— Спокуха, пацаны! — крикнул Чечен. — Могилы самим копать не придется.

— И закапывать, — пошутил Цыган, но никто, включая его самого, не засмеялся.

Когда их поволокли по земле, кого за ноги, кого за шкирку, Гамлет крикнул:

— Не надо!

— Надо, Федя, надо, — сказали ему, и эта расхожая шутка возымела эффект, вызвав взрыв бурного смеха, но хохотали только те, кому предстояло прожить эту ночь до конца, а не те, кого ожидал трактор и невидимый тракторист в кабине.

Когда связанные тела начали сбрасывать в траншею, двигатель включился.

— Песец, — произнес Горобец срывающимся голосом. — Живыми закопают.

— Не надо! — крикнул Гамлет. — Я не хочу!

Все семеро протестующе загомонили, но их голоса начали прерываться и глохнуть, когда нож трактора обрушил на их головы лавину земляных комьев. Некоторые ноги еще оставались на виду, когда все остальное было погребено.

— Поехали? — спросил Шайтан Хромова.

Все это время они сидели в машине с выключенными фарами и наблюдали за казнью.

— Погоди, — сказал Хромов.

Трактор принялся ездить вперед и назад, приминая рыхлую насыпь. Бойцы не расходились, завороженно наблюдая за происходящим. Хромов смотрел на них и думал, что все они заслуживают такой же участи, как те, кого предали смерти. Хотел бы он однажды закопать в землю все криминальное отребье своего города.

Когда Хромов еще только начинал службу в рядах МВД, он верил, что сумеет остаться другим, не будет брать взяток, лебезить перед начальством и сильными мира сего, не будет покрывать преступников и отправлять на скамью подсудимых невиновных. Но Шайтан и такие, как он, сломали младшего лейтенанта, заставив играть по своим правилам. Теперь-то Хромов понимал, что тогда, давным-давно, смертельный диагноз, поставленный матери, был фальшивым и что бандиты заманивали его в свои сети. Он бросился занимать деньги на операцию и лечение в Германии и в итоге оказался должен Шайтану. Тот списал долг, потребовав взамен множество больших и маленьких услуг. А мать чудесным образом выздоровела от прописанных ей лекарств, так что поездка за границу не понадобилась.

Наблюдая за трактором, Хромов думал о том, в кого он превратился, и дышалось ему трудно, словно он сам находился в сырой могиле. Он подумал, что если сейчас схватить Шайтана за горло и сжать как следует, то никто снаружи даже ничего не заподозрит. Но впереди сидел водитель, который, конечно же, не остался бы безучастным наблюдателем. В последнее время Шайтан старался не оставаться наедине с Хромовым, как будто чувствуя опасность. Когда же, обедая, они обходились без телохранителей, хитрый вор наверняка имел при себе оружие, или же держал боевиков в укрытии. Добраться до него не представлялось возможным. Если, допустим, бросить спецназ на ликвидацию банды, Шайтан успеет лечь на дно и даст ход всему тому убийственному компромату, который держал на партнера. Уничтожить упыря можно было только одним способом. Вытащить гранату и взорваться вместе с ним к чертовой матери.

— Поехали? — повторил Шайтан, наблюдая не за земляными работами, а за своим спутником на заднем сиденье автомобиля.

— Давай, — махнул рукой Хромов.

— Трогай, — велел Шайтан водителю.

Их закачало, месяц заплясал за лобовым стеклом, потом колеса выкатились на гладкий асфальт, и тряска закончилась.

— Пусть все узнают о казни, — сказал Хромов. — Чтобы другим неповадно было.

— Для того и затевали, — кивнул вор.

— Завтра новую партию подгоню, — пообещал Хромов.

— Донбасс?

— Угу. Раньше углем страну снабжал, а теперь — боеприпасами.

— У меня мины спрашивали, — сказал Шайтан. — Очень интересуются.

— Мины есть, — сказал Хромов. — Много надо?

— Готовы хоть полную фуру взять. С доставкой в Европу.

— Не, давай пока у себя.

— Очкуешь, Евгений Петрович?

Хромов повернул голову, чтобы посмотреть Шайтану в глаза. Тот взгляд не отвел, но поправился:

— Не хочешь рискнуть?

— Не хочу, Григорий Зурабович, — был ответ. — Если фуру на границе хлопнут, от нас с тобой клочки по закоулочкам полетят. Это большой бизнес. Знаешь, кто его проворачивает? Ну и не мечтай.

— Мечтать не вредно, — сказал Шайтан, посмеиваясь.

Смех был недовольный. Хромов почти физически ощутил волну ненависти, исходящей от авторитета. Шайтан постоянно упрашивал его поднять планку выше и выйти на международный рынок, с его большими оборотами и фантастическими прибылями. Хромов предпочитал не зарываться. Он знал свое место в иерархии власти. Сунуться за пределы своей компетенции означало подставиться под удар, который непременно последует. Шайтану же не терпелось выйти на новый уровень, и он не скрывал этого.