Книга Нефилимы, сказки запретного леса - Александр Владимиров

– Смогу.

– И я так думаю.

Охотник что-то написал на большом листке. Они с Владимиром снова подъехали к резиденции князя. Охотника здесь знали, и выскочивший охранник отдал ему честь. В ответ Охотник протянул листок и что-то прошептал. Потом обернулся к Владимиру:

– Можно ехать.

– Я не смогу вам заплатить.

– Отвезу бесплатно.

Владимиру оставалось довериться незнакомцу.

4

До Заброшенного Города они добрались без происшествий. Сдружились крепко, перешли на «ты». Охотника также манило таинственное царство Амазонок, однако идти туда он все равно отказался. Слишком уж зловещие слухи ходили о нем.

– Помни! – сказал на прощание Охотник. – Ни в коем случае не засыпай. Вообще старайся проехать Заброшенный Город как можно быстрее. Коль вернешься назад, обязательно увидимся.

– А как мы встретимся в том же Рус Городище?

– Я найду тебя.

– А если ты куда-то уедешь?

– Найду, – повторил Охотник.

На том и попрощались. Владимир пересек черту таинственного и жуткого места – Заброшенного Города.

Его встретили пустые улицы, где из разбитых окон покосившихся домов не доносилось ни звука. Владимир ехал, повторяя про себя два слова: «Не спать! Не спать!» На одном из перекрестков он увидел полуистлевший скелет. Чары зла подействовали на несчастного, и он не смог с ними справиться…

Повернув голову направо, Владимир заметил и второй скелет. Юноше показалось, что тот… ехидно улыбается: «Что, парень, хочешь избежать моей судьбы?.. Не выйдет!»

Владимир пришпорил коня. Но беда в том, что он здесь в первый раз, плана города у него нет. Туда ли он едет?

Улицы, улицы, улицы… и повсюду мертвые дома. Ни единого звука вокруг. Даже птицы не поют. И лишь то тут, то там – безмолвно взирающие на царевича скелеты.

Но чу!.. Точно первый живой звук. Голос?!.. Да, да, человеческий голос, похоже, женский. И чарующая песня на неведомом языке.

Владимир завертел головой, пытаясь узреть обладателя дивного голоса. Но улицы… точно захохотали; любой запущенный сад предлагал «в его зарослях поискать таинственную деву», из окна каждого дома слышалось: «Я здесь!», «Я точно здесь!»

Песня становилась громче, она… успокаивала, бежать никуда не хотелось. Наоборот, Владимиру показалось, будто там не враг, а друг. И все разговоры о Заброшенном Городе как о городе смерти – пустая выдумка. Город убеждал его не уезжать, а остаться здесь, пусть на небольшое время, чтобы насладиться покоем. Душу охватило умиротворение, бороться с которым становилось сложнее и сложнее. Отовсюду будто слышалось:

– Куда ты спешишь, человек? Жизнь – мгновение, а ты еще укорачиваешь его. Сойди с коня, ляг прямо в траву, закрой глаза и подумай о том, что истинное наслаждение в покое, который ты тут испытаешь.

– Ты не обманешь меня! – взяв себя в руки, крикнул Владимир в пустоту улиц. – Ты несешь не покой, а смерть.

– Кто это тебе сказал? – удивленно ответила пустота.

– Я не слепец, я вижу!

– А что ты видишь?

– То, что наделало… твое пение. Сколько душ ты погубил своим обманом?

– Никто тебя не обманывает.

Голос разливался с новой силой. Теперь слова песен стали понятны. Они – о цветущих садах, счастливых людях, о самом прекрасном кусочке земли. О том, как радостны все родившиеся здесь. Владимир заткнул уши, дабы не слышать даже толики чудовищного обмана. Однако голос продолжал проникать в мозг. Просачивался по капле, из которой возникала целая река иной реальности. Стихия воды набрасывалась на острова Сомнений, пыталась смыть их до основания. Владимир чувствовал, что и на том островке, где он, казалось бы, навечно забаррикадировался от грозного водоворота, земля трясется, рыхлеет, суша ежеминутно сокращается, а вода наступает и наступает. От ее зловещего шепота: «Никто тебя не обманывает» уже больше не спрятаться.

И тут одну череду сомнений сменила другая. Владимир увидел… обычный город с оживленными, хотя и провинциальными улицами, по которым прогуливались люди, неспешно двигались экипажи. Стараясь освободиться от наваждения, Владимир подошел ближе… Ничего не исчезло. Вот бакалейные лавки, вот кондитерские, из них выходят довольные покупатели, сопровождаемые учтивыми продавцами.

Кто сказал, что здесь умерла жизнь? Что вокруг – одни призраки?

«Володя, Володя, иди к нам! И вместе с нами окунись скорее в эту жизнь… Не бойся, сделай всего шаг… Теперь еще один!»

Владимир остановился, поскольку увидел среди сотни жадно взирающих на него глаз жителей города… пустые глазницы истлевшего мертвеца. Мертвец тоже был реальным; реальнее всех остальных.

И это вернуло царевича к жуткой действительности.

«Где я? Что со мной?»

Он по-прежнему стоял на улице Смерти, а вокруг – власть пустоты. Тогда он задал себе второй вопрос:

– Почему я не на коне? Где Буран?

Владимир обернулся, и от ужаса у него чуть не отнялся язык. Конь лежал, подогнув под себя заднюю ногу и закрыв глаза.

– Нет, нет, Буран, – подбежал к нему Владимир. – Пожалуйста, не спи!

Однако конь не слышал его. Он уже находился в своем страшном мире, из которого вряд ли выберется. Что теперь делать самому Владимиру, который через мгновения может повторить судьбу своего верного четвероногого друга?

Дьявольский голос зазвучал вновь. У Владимира не оставалось сомнений, что он принадлежал существу из преисподней. Если в первый раз ему удалось отринуть наваждение, то теперь фортуна вряд ли будет на его стороне.

Бежать! Бежать!

Однако даже перед угрозой гибели царевич предпринял последнюю попытку спасти коня:

– Буран, если ты сейчас не откроешь глаза, то не откроешь их никогда…

Обливаясь слезами, он встал перед конем на колени, поцеловал его, попрощался:

– Я должен идти, иначе мы оба погибнем.

И тут… какие-то странные видения вновь заполонили его голову. Буран поднялся и… заговорил человеческим голосом:

– Прочитай мне свою новую поэму, Володя.

– Только не сейчас.

– Почему?

– Мы должны отсюда уйти.

– А я никуда не хочу уходить. Я обрел здесь покой и счастье. Теперь бы золотистого овса да хороших стишат.

Потом конь вдруг встал на дыбы и прыгнул в неизвестность.

– Прощай! – в последний раз крикнул Владимир и помчался по улицам. Только дьявольское пение настигало его повсюду. Царевич опять увидел, как город ожил. Горожане обступили беглеца, смеялись, хватали его, приговаривая:

– К нам! К нам! Лишь тебя и не хватало!