Книга Свидетель - Галина Манукян

— Ладно-ладно, полчасика. Окей? Заметано? А потом ночуй, сколько влезет.

В другое время я бы возмутилась. Но сейчас, еще дрожащая, как лист, я просто надела кроссовки и по стеночке неуверенной походкой пошла обратно к бару, не обращая внимание на удивленный присвист, раздавшиеся мне вслед: «Накурилась, что ли? — Дурак, она же слепая!»

В конце концов, от духоты, смрада и бури эмоций мне самой хотелось бежать на улицу — глотнуть не прокуренного воздуха и почувствовать ветер в лицо. Живой и неподдельный, может, он выдует из меня жуткие воспоминания?

Несколько метров до лестницы я одолела с трудом, то и дело натыкаясь на столы, стулья и на завсегдатаев заведения. Но стиснув зубы, я всё-таки одолела клубы сигаретного дыма и узкие ступени лестницы. Подставила разгоряченный лоб ночной свежести.

— Курить будешь? — спросил неизвестный голос.

Я отчаянно замотала головой и, перебирая руками по кирпичам, пошла подальше от входа. А затем, навалившись спиной на стену, осторожно поднесла руки к лицу, боясь, что они и в этой реальности будут пахнуть кровью.

Рядом рыкнул мотоцикл, и из магнитолы покатились агрессивные волны хард-рока, смешанного с блюзовым ритмом. И напоминая о моем реальном детстве, проведенном с братом-рокером и его друзьями, старина Константин Кинчев запел лично мне. Прямо в лоб:

«Беседы на сонных кухнях, Танцы на пьяных столах, Где музы облюбовали сортиры, А боги живут в зеркалах… Всё это рок-н-ролл!»[11]

Глава 16. Стреляй!

В черноте за окном шумел дождь. Согбенный, как старик, Валерий сидел за дубовым столом и мрачно мял бумажки, одну за одной.

— Вам надо уехать за границу. Я настаиваю на этом, — говорил адвокат.

— Как трусливая крыса… — бросил сквозь зубы Валерий.

— Ерунда! — возмущенно придвинулся к краю кожаного кресла Морфин. — Вы знаете, что беспричинно я подобное говорить не стану! Мои слова вообще дорого стоят. Человек, против которого фабрикуют дело, имеет право защищаться. Должен защищаться! Всеми доступными средствами!

— А по сути, что мне грозит? В худшем случае какие-то двадцать лет за решеткой… Еще до пенсии выйду. На заслуженный отдых, — горько ощерился Валерий, думая, что если вой темных, мучительных мыслей в голове не прекратится, то всё равно, где сидеть — в тюрьме или на пляже на Бали. Везде будет, как сейчас, хотеться выпрыгнуть из собственного тела, как из самолета.

Подкрепленный Вариной смертью и вскормленный чувством вины, вирус отчаяния слишком быстро проник под кожу, распространился с кровью в каждую мышцу, в каждый позвонок и сустав, инфицируя бессилием и разъедая вакуумом. Черкасов поднял отяжелевшие, как после бессонной ночи, веки.

— Будете мне сухари носить?

— Не буду. Перестаньте, Валерий Михалыч. Я понимаю, что сейчас у вас шок, и вы не в состоянии адекватно мыслить. Пройдет, поверьте. Вы обезопасите себя, но это не значит, что вы сбежите и будете сидеть, сложа руки. Вы не крыса. И в том, в чем вас обвиняют, не виновны.

— Как сказать… — снова выдавил из себя болезненную ухмылку Валерий и тут же потеряв ее, уставился в угол.

Юрий Витальевич откинулся на спинку кресла, постучал костяшками по подлокотнику. Этот стук отдался громовыми раскатами по черепу Черкасова, он поморщился.

— Не виновны в убийстве, — подчеркнул адвокат. — И похищения вы не совершали. Остальное на вашей совести, но не имеет ничего общего с уголовным делом, которым вам угрожают. Если делу завтра дадут ход, всё тоже случится не так быстро. Во-первых, должны организовать, чтобы тело девушки обнаружили, и обставить так, чтобы выглядело правдоподобно. На трупе же не будет таблички: «меня убил тот-то и тот-то» с телефоном и домашним адресом.

Валерий запустил пятерню в волосы и стянул, чуть ли выдирая их с корнем. Ртом глотнул воздуха, задыхаясь от представленной воображением картины. Но Морфин не заметил этого или не захотел замечать. Он вытянул трубочкой пухлые губы и, причмокнув, продолжил уверенно, словно читал по бумажке заготовленную заранее речь:

— Во-вторых, бюрократию в полиции еще никто не отменял. Чтобы у них всё шло гладко, необходимо соблюсти процессуальные формальности. Поэтому мы имеем маленький зазор по времени. Но ждать нечего, я рекомендую вам собираться и ехать прямо сейчас. В тот же Лондон — у вас виза открыта. Потом, из-за границы вы направите в Следственный комитет заявление о незаконных действиях против вас. Электронная подпись у вас оформлена по всем правилам. Еще направим жалобу о преследовании вас сотрудниками правоохранительных органов в Управление собственной безопасности. И это уже не замять.

Валерий молчал.

— Расследование, конечно, займет много времени. Даже не несколько месяцев. Но если об уголовном преследовании станет известно СМИ…

— Акции обвалятся, — равнодушно вставил Черкасов. — Потеряем долю рынка. И продажи… И, если эта чертова партия подделки всплывет, мне как владельцу впаяют мошенничество.

— Так и есть. Я понимаю, что компания — ваше детище, но разумнее было бы ее продать прямо сейчас, пока всё тихо. Более того, у вас не гладко с таможенными пошлинами. Если у Шиманского есть поддержка в верхах, а всё на это указывает, начнут копать в ту сторону.

— И что?

Морфин снова вытянул губы трубочкой и развел руками:

— Ну, если вдобавок к уголовному делу раскроются экономические махинации, то будут обыски, изъятие документов. На счета компании наложат арест. А это уже конец.

— Зубы обломают. Никто не проводил конфискацию подделки с ордером. Был просто грабеж. Так что не докажут, что товар наш.

— Ой ли? — засмеялся и хлопнул в ладони Морфин. — А в Дримсети об этом не в курсе? Вы уверены в уровне преданности ваших сотрудников? Обязательно найдутся обиженные и недовольные — вы не начальник мечты. И, как вы сами знаете, есть те, кто уже вас сдал. Они сделают это еще раз.

Валерию захотелось его ударить, но он только проскрежетал:

— Я не отдам компанию.

— Хорошо, похороните свое детище за плинтусом, — резко ответил адвокат. — Возможно, вас заказали как раз конкуренты, зная ваш характер и то, что вы обязательно упретесь в стенку рогом.

Черкасов исподлобья посмотрел на Морфина, осознавая, что тот прав. Кто такой Шиманский? По сравнению с размахом, принявшим дело, мелкая сошка. Мало ли продажных полицейских, даже если и генералов? Но человек из региона, пусть даже занимающий высокий пост там, не ломанулся бы так нагло на столичный уровень.

За пять миллионов долларов свои бы хищники ему хребет обломали. За Шиманским явно стояли крупные фигуры федерального уровня. Конкуренты со связями? Возможно. Просто враги? И таких хватает. Белым и пушистым Черкасов и, правда, не был. Выпендривался, эпатировал, хотя бы с члениками этими… Чтоб их! Ведь даже главе одной краснобайской партии послал и козлу из правительства, с юной глупенькой женой которого, как сегодня напомнил профессор в клинике, он имел интрижку. Хотя интрижка ни при чем! Ерунда это! Дело в конкурентах.