Книга Шпионские и иные истории из архивов России и Франции - Петр Черкасов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хотинский сумел раздобыть копию манифеста Паоли и переслал ее в Петербург. В дальнейшем русский дипломат внимательно следил за развитием событий на мятежном острове, где успехи французов чередовались с серьезными поражениями. Из донесений Хотинского в Петербург видно, что временами ему казалось, что французским генералам не удастся сломить всенародное сопротивление корсиканцев, несмотря на все новые подкрепления, присылаемые из метрополии.
Столь пристальное внимание русского дипломата к корсиканской проблеме объяснялось соответствующими распоряжениями императрицы, приказавшей своему поверенному в делах прислать ей среди прочего подробную карту Корсики. Изучив присланную карту, Екатерина заметила, что, по всей видимости, рельеф местности облегчает корсиканцам успешно сопротивляться «иностранным войскам»9.
Русская императрица проявляла самый живой интерес к «корсиканскому делу» и не скрывала своей симпатии к вождю повстанцев генералу Паоли. Интерес этот в решающей степени объяснялся желанием Екатерины II отомстить Людовику XV за его энергичные старания натравить Турцию на Россию в то самое время, когда русские были заняты борьбой с польскими конфедератами. «Французы так разщекотали известных наших соседей (турок. – П. Ч.), что они на нас вздумали наскакать, – писала императрица в октябре 1768 года графу Ивану Григорьевичу Чернышеву и добавляла: – Дай, Боже, здравствовать другу моему Паоли»10.
В другом письме к Чернышеву Екатерина II писала: «Я нынче всякое утро молюсь: Спаси, Господи, Корсиканца из рук нечестивых французов»11.
Императрица пожелала приобрести портрет Паоли и поместить его в своем кабинете. «Паолев портрет еще более бы меня веселил, если он сам продолжил проклятым нашим злодеям, мерзким французам, зубы казать. Однако я еще не отчаиваюсь, чтоб он продлил оборону, а если время ему выиграет, то уже много он сделает для надежды к спасению вольности своих сограждан», – писала она графу Чернышеву12.
Имя Паоли встречается и в письмах Екатерины II к Вольтеру. Говоря о войне с Турцией, навязанной ей стараниями герцога де Шуазеля, тогдашнего главы французской дипломатии, императрица писала 17 декабря 1768 года своему «учителю»: «Сделаю все возможное, чтобы привести турок на то же зрелище, на котором труппа Паоли играет так хорошо. Не знаю, говорит ли последний по-французски, но он умеет защищать свои жилища и свою независимость»13.
У Екатерины возникает идея установления прямой связи («открытия канала») с Паоли. Она обсуждала такую возможность с графом Никитой Ивановичем Паниным, своим ближайшим внешнеполитическим советником. Наладить этот канал связи поручено было русскому поверенному в делах в Венеции маркизу Маруцци, который отправил соответствующее письмо вождю повстанцев.
В ответном письме Паоли попросил маркиза Маруцци подробнее объяснить связь между русскими и корсиканскими интересами. В беседе с посланным от Маруцци дипломатическим курьером Паоли высказал пожелание получить от России помощь военными кораблями. «С 12 кораблями и с моим сухопутным войском, – говорил он, – я берусь прогнать французов с Корсики»14.
Перспектива сотрудничества с Паоли, по-видимому, всерьез занимала Екатерину II. Иначе трудно объяснить тот факт, что могущественная императрица всея Руси изволила почтить корсиканского инсургента посланием, французский текст которого сохранился среди ее бумаг. Вот его русский перевод, сделанный в 1872 году публикаторами этого документа15.
Храбрым корсиканцам, защитникам их отечества и свободы, и в особенности генералу Паскалю Паоли.
Государь мой. Восставать против угнетения, защищать и спасать отечество от несправедливого захвата, сражаться за свободу – вот что постоянно у вас видит Европа уже много лет. На обязанности человеческого рода лежит помогать и содействовать тем, кто высказывает чувства, столь благородные, высокие и естественные. Одно уважение к вашим неустрашимым действиям было бы пошлым и бесплодным, когда бы оставалось неосуществленным. Счастливы те, кто в состоянии, помогая вам, помогать добродетели истинных граждан, великих душ. Примите плоды вашей твердости, они заключаются в прилагаемом при сем реестре. Располагайте этим, как своим добром. Пусть ваши удачи равняются правоте вашего дела, признанного таковым от одного полюса до другого. Доказательством тому настоящее письмо, которое в то же время заставит почувствовать ваших неприятелей, что у храбрых корсиканцев есть бескорыстные друзья. Они, руководимые только началами человеколюбия, доставляют им облегчения – признаемся, несоответственные их нуждам, но желанию, которое у нас есть быть вам полезным.
В бумагах Екатерины II не сохранился упоминаемый в письме к Паоли «реестр», но С. М. Соловьев высказал предположение, что «при письме посылались и деньги» для корсиканских повстанцев16.
Тем временем Людовик XV заменил французское военное командование на Корсике, которое обвинил в бездеятельности, и потребовал в предельно короткие сроки покончить с восстанием на острове, куда из метрополии были направлены новые подкрепления.
Поставленный во главе французских войск граф де Во перегруппировал силы и сумел навязать Паоли генеральное сражение. Французы и корсиканцы сошлись 9 мая 1769 года на равнине Понто-Ново, у реки Голо, и 25-тысячная армия генерала де Во нанесла поражение повстанческим отрядам. Самому Паоли удалось избежать плена. 13 июня 1769 года вместе с братом и несколькими верными соратниками он поднялся на борт поджидавшего его в Порто-Веккио английского военного корабля, который доставил их в Ливорно.
Паоли был встречен на континенте как герой. Его лично приветствовал император Иосиф II. Фридрих Великий прислал ему в подарок шпагу, на лезвии которой было выгравировано: «PUGNA pro PATRIA» (Битва за Родину). А великий герцог Тосканский Леопольд счел за благо ввести в своем государстве конституцию, специально написанную для него Паоли. Вольтер и Руссо, к вящему неудовольствию версальского двора, сравнивали Паоли с героями Плутарха. Как видим, не одна Екатерина II, явно опоздавшая с официальным признанием Паоли, испытывала чувства восхищения корсиканским героем.
