Книга Сокровище Голубых гор - Эмилио Сальгари

— Рамиресом! — вскричал дон Хосе, нахмурившись. — Слыхал я об этом пирате, позорящем имя честных моряков. Он только тем и обогатился, что заморил голодом несколько партий китайских рабочих, нанятых им для добывания гуано» Что же это за бочонок с документом, о котором вы говорите, молодой человек?

— Для того, чтобы вам, дон Хосе, было все понятнее, я должен начать несколько издалека.

— Сделайте одолжение! — горячо проговорил моряк. — Повторяю, история таинственного исчезновения вашего отца, глубоко поразившая всех знавших его, крайне меня интересует.

—Дело вот в чем, — начал молодой человек, допив кофе и отставив от себя чашку. — Недели три тому назад капитан Рамирес возвращался из Кантона[2]с новой партией китайцев.

— Которых, конечно, не будет как следует кормить и уморит на тяжелой работе! — негодующим голосом прервал капитан «Андалузии». — Но простите, дон Педро, и продолжайте, пожалуйста. Я вас слушаю.

— Возле острова Лифу, одного из самых больших, как вам известно, новокаледонских островов[3], дон Рамирес выловил из моря маленький бочонок, в котором оказался документ, написанный в двух экземплярах и на двух языках: на английском и на испанском. Кроме этого документа в бочонке оказались два куска древесной коры, покрытых какими-то таинственными знаками, смысл которых я напрасно старался понять, как ни ломал себе голову.

— При вас эти документы? — осведомился капитан.

— При мне, — ответил молодой человек.

— Позвольте мне взглянуть на кору. Я хорошо знаю Новую Каледонию и, быть может, скорее вас пойму загадочное послание, найденное возле ее берегов.

Дон Педро вынул из потайного нагрудного кармана бумажник и, развернув его, достал оттуда небольшой квадратный кусок беловатой древесной коры, на котором резко выступали три нарисованные чем-то красным фигуры птиц, походивших на больших голубей.

— А, это изображения ноту! — вскричал капитан, лишь только бросил взгляд на эти фигуры.

— Что же это значит? — в один голос спросили брат и сестра.

— Ноту — это порода птиц, в изобилии водящихся на берегах Новой Каледонии, — пояснил дон Хосе. — Я сам не раз ловил этих птиц; мясо их очень вкусно, да и сама птица красивая. Величиной она с курицу, перья у нее бронзового цвета. Любит прятаться в чаще кустарников, поэтому ее очень трудно поймать. Крик этой птицы тоже очень своеобразный, напоминающий рев быка. Канаки Новой Каледонии предпочитают ее всем другим птицам, — не то за ее красивое оперение, не то за вкусное мясо, а быть может, и еще по какой-нибудь неизвестной мне причине.

— А что это за кора? Знакома она вам? — спросил дон Педро.

— Да, — ответил капитан, внимательно всмотревшись в кору. — Это кора дерева ниаули, растущего на всех островах Новой Каледонии.

— Следовательно, во всем этом, в сущности, нет ничего особенного? — заметила Мина.

— Погодите, сеньорита, — возразил дон Хосе, — этот кусочек коры с нарисованными на нем птицами, быть может, окажется ключом к важной тайне… Дон Педро, покажите-ка мне теперь документ, который находился вместе с этой. карточкой особого образца.

— Вот, пожалуйте, один экземпляр, написанный по-испански.

С этими словами молодой человек вручил капитану сложенный вчетверо лист обыкновенной писчей бумаги, местами пожелтевшей от сырости.

— А другой экземпляр, на английском языке, не при вас? — спросил дон Хосе.

— Нет, вместе со второй «карточкой» он находится в руках капитана Рамиреса.

— Почему?

— А вот, не угодно ли прочитать содержание этой бумаги? В ней вы и найдете ответ на свой вопрос.

Развернув бумагу, капитан Ульоа прочитал вслух следующее:

Писано двадцать четвертого марта 1866 года.

Готовясь предстать пред судом Божьим, я, нижеподписавшийся, пустил по морю семь бочонков с документами одинакового содержания. Эти бочонки уцелели после крушения, постигшего мое судно «Сармиенто», принадлежавшее к морскому департаменту Кальяо. Крушение произошло 27 января 1863 года в рифах, окружающих Балабиосский залив. У меня в Вальпараисо остались двое детей: сын Педро и дочь Мина. Если один из бочонков, предаваемых мной морю, когда-нибудь попадет в руки моих детей, дальнейшая их жизнь будет полностью обеспечена, что окажется понятным из следующего.

Я нашел приют у племени крагоа, туземных людоедов. Дикари эти приняли меня с большим почетом, как «вышедшего невредимым из недр океана», и, узнав поближе, сделали своим вождем, каковым я и остаюсь в настоящую минуту. Пользуясь свободой и изучая здешние горы, я случайно открыл богатую золотоносную жилу, из которой в течение трех лет извлек этого драгоценного металла на много миллионов пиастров. Сокровище спрятано мной в Голубых горах, и на место, где оно хранится, я властью вождя наложил священное табу (запрещение).

Прилагаю к этому документу, написанному в двух экземплярах, на английском и испанском языках, два одинаковых куска древесной коры с нарисованными мной изображениями трех ноту. Эта птица служит эмблемой моего племени, и кусочки коры с ее изображениями должны служить указанием моим детям, если они решатся пуститься на поиски сокровища.

Чувствую, что смерть быстрыми шагами приближается ко мне. На днях, во время праздника «пилу-пилу», неизвестной рукой мне в грудь была пущена стрела, по всей вероятности отравленная.

Прошу всех, кому попадет в руки один из бочонков, бросаемых мной в море из залива Диа, доставить его моим детям, живущим в Вальпараисо, на улице Алькала.

Капитан Фернандо де Бельграно

Прочитав документ, капитан Ульоа некоторое время молча и с серьезным видом смотрел на молодых людей, с нетерпением ожидавших, что он скажет.

— Гм… «Много миллионов» — это очень заманчиво, — произнес он наконец, закуривая новую трубку. — Это может вскружить голову даже самому хладнокровному человеку во всей Южной Америке.

— Что бы вы сделали с этими документами в руках? — спросил дон Педро.

— Конечно, тотчас отправился бы на всех парусах в Новую Каледонию и стал бы там отыскивать эти миллионы, если бы даже ради этого пришлось пожертвовать в пользу тамошних людоедов целой половиной тела!

— Вот именно за этим-то, за отысканием сокровища мы и обратились к вам, сеньор Ульоа. Я был уверен, что вы как друг нашего отца не откажетесь помочь нам в этом деле, а мы, со своей стороны, готовы предоставить вам известную часть того, что будет нами найдено в Голубых горах. Выскажусь определеннее, — продолжал молодой человек, немного подумав, — если вы согласитесь посвятить себя исключительно нашему делу, оставив все остальные, хоть на полгода. Думаю, наши поиски займут не больше времени— Итак, дон Хосе, если вы найдете возможным предоставить себя и свой корабль в наше распоряжение на полугодовой срок, то мы обязуемся вознаградить вас третьей частью всего сокровища, скрытого для нас нашим отцом в Голубых горах. В случае же, если наше предприятие почему-либо не увенчается успехом, вы получите вознаграждение по высшей оценке из состояния, оставленного нам отцом, а это состояние тоже довольно порядочное.