Книга Тень прошлого - Андрей Воронин

Лопатин прервал свои саркастические размышления и, странно скособочившись и до боли скосив глаза, оглядел ворот и плечи своего темно-синего пиджака. Результаты осмотра были неутешительны.

– Ни хрена ваш «Хэд-н-шолдерс» не помогает, – горько констатировал следователь Лопатин, обращаясь к господам Проктору и Гэмблу. – Только деньги дерете, морды заокеанские.

Он выбрался из-за стола и, тяжело ступая, подошел к окну. За окном вовсю светило солнце, и все, что не было покрыто асфальтом и камнем, буйно зеленея, радостно перло во все стороны. Девушки щеголяли в тонких колготках, а кое-кто и без. Константин Андреевич с трудом подавил тяжелый вздох: девичьи ножки всю жизнь были его слабым местом, не говоря уже о том, что на улице стояла поздняя весна, по сравнению с которой его насквозь прокуренный кабинет казался каким-то особенно убогим и тесным.

Привычным усилием воли подавив приступ клаустрофобии, следователь Лопатин отвернулся от окна, утвердился за столом и снова придвинул к себе папку, при одном взгляде на которую к горлу подкатывала тошнота и начинала раскалываться голова. Так…

«А может быть, плюнуть? – подумалось ему. – Но ведь явная же мокруха, причем, судя по всему, заказная: все ценности на месте, а если что и пропало, то наверняка какие-нибудь бумаги – главбух все-таки… „Глухарь“, стопроцентный „глухарь“… Никто ничего не видел, никто ничего не слышал, все были в полной уверенности, что он на солнышке нежится, и нашли его почти через неделю – по запаху… Плюнуть?»

Впрочем, он прекрасно понимал, что плевать на это дело не станет, хотя это было бы полезнее для здоровья – плюнуть, закрыть дело, сдать фиолетовую папку в архив и забыть к такой-то матери и про Иргера с его Мальтой и «смит-вессоном», и про того, кто этого самого Иргера замочил. Как ни странно, но в этом деле следователю Лопатину чудилась какая-то перспектива, что-то такое маячило за казенными милицейскими протоколами, пыталось прорваться, докричаться до него сквозь всю эту пыльную, заплесневелую суконщину… Что же это было?

Он раздраженно перелистал страницы дела, потом, взяв себя в руки, принялся перечитывать все с самого начала – протокол осмотра места происшествия, показания свидетелей, показания подчиненных и начальников…

Генеральный директор «Форта», некто Агапов Григорий Егорович.., ну что за имечко, честное слово.., так вот, этот Агапов показал, что Иргера знает уже восемь лет, со дня основания «Форта», который был тогда просто строительным кооперативом. Бодр, жизнерадостен и весел… Он не понимает, видите ли, что послужило причиной трагедии… Я вот тоже не понимаю, а хотелось бы… Только с вами разве поймешь?

Лопатин вдруг замер, как унюхавшая дичь гончая. Ах ты, ч-ч-черт, да вот же оно! Прямо-таки лезет в глаза из каждой строки: Агапов, «Форт»… Как же можно было не заметить такое? Агапов, тот самый Агапов, и тот самый «Форт»… Это же прямо по Наталье Дарьяловой – у всех на устах! Мать моя женщина!..

Забыв о данном себе и жене обещании выкуривать не больше пяти сигарет в день, Константин Андреевич залез в пачку и выкопал из нее кривоватую сигарету, откинулся на спинку кресла, глубоко затягиваясь и прикрыв глаза тяжелыми от усталости веками. Это дело необходимо как следует обмозговать, ибо сулило оно немало – как в случае победы, так и в случае поражения. При надлежащей раскрутке дело обещало получиться громким: скандал вокруг «Форта» не утихал уже с полгода, то вроде бы совсем затухая, то вдруг разгораясь с новой силой Так что, ущучив этого скользкого Григория Егоровича, следователь Лопатин мог рассчитывать в ближайшее время занять кресло прокурора: старику давно пора отправляться на пенсию, удить рыбу и чесать поясницу, вспоминая былые героические дни. В случае же неудачи…

Впрочем, о неудаче думать не хотелось, и Лопатин стал думать об Агапове – том самом Агапове, который во время прошлых выборов чуть не прошел в Думу, том самом, который за восемь лет практически на пустом месте, из ничего, построил крупнейшую подрядную фирму, которая мало-помалу прибирала к рукам уже и кремлевские заказы. Ходили упорные слухи, что Агапов этими заказами приторговывает за бугром. В слухи верилось: западные фирмы рвали подряды друг у друга из рук, и на месте Агапова мало кто удержался бы от соблазна пополнить свои валютные счета. Кто же поверит, что там, где он сам непременно украл бы, другой вдруг возьмет и не украдет?

Шалишь, подумал Константин Андреевич. Я в это тоже не верю. Тем более что впереди выборы, а избиратель нынче пошел сволочной – словам не верит, подавай ему деньги.., прямо сейчас и как можно больше. Так что если допустить, что наш Григорий Егорович брал (и берет) взятки от зарубежных субподрядчиков, то и господин Иргер получается довольно интересной фигурой. Не бывает так, чтобы генеральный хапал обеими руками, а главбух ничего не знал. Знал, наверняка знал, и знал много… Любой на месте Агапова задумался бы: а не прибрать ли Михаила нашего Наумовича от греха подальше, пока не проболтался?

– Хе, – потирая руки, сказал Константин Андреевич фиолетовой папке – Хо!

Усталость как рукой сняло – он был бодр и готов к действию. Впрочем, посмотрев на часы, он несколько увял: рабочий день давно закончился, а вместе с ним закончилась рабочая неделя. Господин Иргер, надо полагать, уже освоился на том свете – как-никак, с момента его смерти прошла ровно неделя без каких-нибудь полутора часов. Константин Андреевич раздавил в пепельнице окурок, захлопнул фиолетовую папку с делом Иргера и, не вставая, спрятал ее в сейф: Михаилу Наумовичу больше некуда было торопиться, а следователь Лопатин нуждался во времени для серьезных размышлений. Тесноват кабинетик, привычно подумал Константин Андреевич, запирая дверцу сейфа. Пора переезжать, ох пора!

По самому краю сознания теплым солнечным зайчиком скользнула в высшей степени соблазнительная мысль о том, что за плоды его размышлений, подкрепленные доказательствами, господин Агапов мог бы без раздумий отвалить немалую сумму, но Константин Андреевич, хоть и не без усилий, прогнал эту провокационную мыслишку прочь. Как человек опытный, он знал, что шантаж, при всей его несомненной доходности, является очень опасным бизнесом. В данном же случае, если его догадкам суждено подтвердиться, риск становился просто смертельным: господин Агапов мог заплатить шантажисту пулей. Возможно, это и послужило причиной смерти Иргера.

– Ладно, – сказал следователь Лопатин своему облупленному, давно нуждавшемуся в покраске сейфу, – там видно будет. Пора к пенатам.

При воспоминании о пенатах он слегка поморщился – почти незаметно даже для себя. На эти выходные мадам Лопатина запланировала поездку на дачу, а Константин Андреевич с гораздо большим удовольствием пережил бы острый приступ дизентерии, чем одну такую поездку: к числу ковырятелей земли он не относился и возвращался из своих земледельческих экспедиций совершенно разбитым. Когда-то в минуту слабости уступив жене и приобретя дачный участок, он потом бессчетное число раз проклинал себя за это. Впрочем, проклинай не проклинай, а для того, чтобы не уступить напору мадам Лопатиной, требовалась стальная воля древних землепроходцев и немалое мужество, которым Константин Андреевич, как это ни прискорбно, не обладал в достаточной степени.