Книга Месть Гора - Ги Раше

— Моя дорогая супруга, — обратился к ней Астерион, — твоими устами говорит мудрейшая богиня, и я вполне с тобой согласен. Эти люди, которых вы называете ааму, навязывают египтянам законы, свидетельствующие об их грубости. С твоих слов выходит, что они — настоящие дикари, и пройдет много времени, прежде чем их нравы станут мягче и они научатся вести себя достойно.

— Боюсь, они никогда не станут достойными людьми, — вздохнул Хети. — Более того, они навяжут египтянам свои позорные обычаи, превратив наших женщин — матерей, сестер, жен — в низшие существа, лишенные собственной воли и желаний.

— Да убережет нас богиня Бритомартис от подобного несчастья! — воскликнула Акакаллис.

— Не бойся, никогда не бывать такому на нашем острове! — заверил дочь Астерион.

На мгновение он задумался, потом сказал:

— Позволь напомнить тебе, что еще ты успел нам рассказать. Ты отправился в Великий Город Юга на царскую службу.

— Именно так. И я бы счастливо жил, будучи верным командиром армии его величества, если бы моя жена Исет не настояла на том, чтобы я разузнал, что сделали с ее матерью ее жестокий супруг. Зерах и безжалостные сыновья.

— Если я не ошибаюсь, — прервал его рассказ царь, — именно в Аварисе, куда ты отправился, вернее, когда уезжал домой, ты познакомился с тем человеком — я не помню его имени, — который предал тебя и впоследствии привел к твоей жене ее отца и братьев.

— И его поступок перевернул мою жизнь. Служанка Зераха уверяла, что мою Исет убил один из братьев, а тело эти нелюди забрали с собой.

— Поэтому ты согласился отправиться в страну гиксосов с поручением убить царя пастухов. По пути предав смерти убийцу жены, ты наконец пришел в город, где жили такие мудрые и добрые люди! И называется этот благословенный город… Не могу вспомнить…

— Город называется Содом, — подсказала Алкиона.

— Ну конечно! Содом Прекрасный! Надеюсь, его правитель, который благодаря тебе получил свободу, после того как провел несколько месяцев в плену у царя гиксосов, восстановил в своем городе прежние порядки.

— Этого я не знаю, мой господин, но полагаю, так оно и есть.

— Так-так… А еще ты поведал нам о том, как дважды спас от смерти этого царя гиксосов, которого должен был убить. И царя этого зовут Шарек[4]… Видишь, дорогая моя супруга, это имя я не забыл! Да сохранит мне Бритомартис память, призвав на помощь богиню Мнемозину!

— Дорогой мой супруг, — откликнулась, улыбаясь, царица, — ты не настолько стар, чтобы жаловаться на память. Имя этого предателя, которого, если я не ошибаюсь, зовут Мермеша, ты забыл только потому, что оно недостойно запоминания, а не потому, что близка старость, приносящая забвение.

— Ты, конечно же, права, дорогая, — горделиво выпятил грудь царь Астерион. — Я чувствую себя юношей, и тело мое полно жизненной силы, как в молодости. Возвратимся же к твоему рассказу, любезный наш господин Хети. Твои подвиги, твое мастерство и твое благородство помогли тебе заслужить доверие этого царя, который сперва сделал тебя своим зятем, а потом и наследником.

— Именно так. И за всем этим я вижу волю покровительствующей мне богини, зовется ли она Изидой, Анат или Бритомартис, как зовут ее на твоем острове.

— А потом ты отправился вместе со своим тестем, царем, на завоевание Египта. Он сделал тебя своим наместником в Аварисе, что позволило тебе отомстить обидчикам… И вот мы подошли к последнему событию, о котором ты рассказал: из уст твоего тестя, этого жестокого дикаря, отца Исет, ты узнал, что на самом деле твоя жена жива. А ты к тому времени успел жениться на дочери Шарека, царевне Аснат, которую описал нам так живо, что мы прониклись к ней симпатией и даже, пожалуй, восхищаемся ею. Учитывая ее характер, ты понимаешь, что нам любопытно узнать, как она отнеслась к известию о том, что у тебя есть еще одна супруга, которая живет где-то в землях Ханаана — ведь именно там ты встретил ту танцовщицу, — и сын от этой женщины.

— Господин мой Астерион, ты опережаешь события! Знай же, что я не стал ни о чем рассказывать Аснат, ведь я не имел понятия, где искать мою Исет. Позволю себе напомнить, что в то время я еще не знал, где прячется Ханун, второй брат Исет, вместе с моим сыном Амени.

— Это правда, своим рассказом ты разжег наше любопытство, закончив его на самом интересном месте, и нам не терпится услышать продолжение, — признал Астерион.

— Так вот, Зерах, отец Исет, к которому я пришел с целью принудить его рассказать, где прячут моего сына, сообщил мне, что Исет не умерла, но полностью утратила память и дар речи, когда упала без сознания и ударилась затылком. Услышав это, я испытал такое потрясение, что мне показалось, будто жизнь меня покидает. Мне показалось, что моя душа-ба уходит из тела, чтобы отправиться в Ханаан на поиски души Исет, пребывающей среди живых. Силы оставили меня, я не мог и слова сказать. Я словно погрузился в полудрему, лишившись способности видеть, Слышать и осязать. Однако я понимал, что не следует показывать свою слабость и растерянность перед этим жестокосердным Зерахом. Мне нужно было все обдумать в тишине и уединении. Поэтому я покинул его дом, не задав вопроса о местопребывании моего сына. Признаться, я тогда не думал о нем. Известие о том, что Исет жива, словно подвесило меня между двумя мирами — радость и отчаяние терзали мою душу.

— Твое замешательство можно понять, ведь новость была ошеломительной, — заметила царица Алкиона. — И все же, услышав из твоих уст о том, что ты стал наследником одной из самых могущественных империй нашего времени, — ты, который родился в семье простого крестьянина, — мы думаем, что ты должен быть счастлив, ведь богиня благоволит к тебе и направляет твои шаги.

— Мать моя, — обратился к царице Ява, — разве только божественному покровительству обязан Хети всеми своими достижениями? Разве не он сам принимал решения и действовал так, а не иначе? Разве богам он обязан полученными знаниями и силой своего тела, закаленного тренировками? Разве за всеми нашими поступками стоят божества? Если так, мы не должны нести ответственности ни за свою судьбу, ни за свои поступки. И даже самый жестокий преступник может сказать, что божественная рука направляла его руку и он ни в чем не виновен. Нет, я не верю, что наша судьба предначертана, и все мы — всего лишь безвольные существа, управляемые высшими силами. Если так, зачем мы живем? Зачем богам дарить нам жизнь, если они знают, что нам предстоит совершить, что только они вольны направлять нас, и воля их записана на том, что вавилонские жрецы называют «таблички судьбы»?

— Сын мой, мне понятно твое возмущение, но я имела в виду другое. Божество может взять смертного под свое покровительство, но это не означает, что судьба этого избранного предначертана. Возможность богов оказывать влияние на судьбы людей ограничена свободой действий, присущей всем живым существам. Было бы огромной глупостью воображать, что всемогущее божество, сотворив людей, предопределило судьбу каждого.