Книга Морена - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она решила играть девушку в более высокой лиге. Легенда была готова — учусь в Европе, денег на все не хватает, услышала от подруги про возможности, приехала подзаработать. Ничего противозаконного.
Потому — выйдя из отеля с большой сумкой, как будто бы за покупками, она прошла несколько кварталов, потом махнула рукой, став на край дороги.
— Такси!
Таксист нашелся сразу, у него была Тойота — универсал. Очень популярная машина на Востоке.
— Казино дю Либан, — назвала адрес она.
Водитель понимающе ухмыльнулся — кого он туда только не возил.
— Двести тысяч лир[1]. Ты одна? Одной не дорого будет?
Она показала водителю купюры — только что поменяла у уличного торговца, который совмещал торговлю тканями с содержанием пункта хавалы. У него был хороший курс, поскольку зарабатывал он на другом.
— Поехали…
— Как скажешь…
— И назад не смотри…
— Как скажешь… — снова пожал плечами водитель.
Конечно же, водитель подсматривал — не мог не подсматривать. Пассажирка — переоделась из пакета, джинсы оставила те же, а вот верх сменила. Накрасила губы. Надо сказать, что водитель возил всяких… обычно они набивались в машину втроем — вчетвером, чтобы разделить расходы на такси. Но эта пташка явно более высокого полета. Наверное, взяла такси, потому что обратно планирует возвращаться на Феррари или Бентли кого-то из местных богатеев. И Аллах свидетель, у нее это получится. Давно он не видел такой красавицы….
— Слушай… — проговорил он, косясь одним глазом на дорогу, а другой на зеркало заднего вида, — ты спешишь? Может, остановимся на полчасика? Тогда можешь совсем не платить.
Девушка усмехнулась и надела дизайнерские черные очки.
— Езжай. Я стою дороже, чем твоя таратайка…
Ну, нет так нет…
— Как скажете…
Про себя она подумала — двести тысяч ливанских лир, это больше ста долларов, где-то сто тридцать. Когда то она пошла бы и за меньшую сумму. Но те времена — остались давно позади, растаяли как дымка за кормой трансатлантического корабля….
Прошлое…
Прошлого для нее не было — от проданной в рабство шестнадцатилетней девчонки из Поскота — поселка Котовского, страшного одесского пригорода — больше не осталось ничего. Или почти ничего. Теперь она была графиней Мерседес де Сантьяго, и теперь это было ее настоящее имя. Прошлого больше не было.
Он — ее новый отец, друг, любовник, теперь и муж — заново создал ее. Там, на другом краю земли, в Андах, в Сан-Карлос де Барилоче он шаг за шагом создавал ее вновь. На земле, где ее никто не знал, не знал, что она была бандитской наводчицей и подстилкой — можно было родиться заново. И она родилась…
К счастью она не успела подхватить СПИД, гепатит или что-то в этом роде… от остального она вылечилась в германской клинике в Буэнос-Айресе, где лечили хорошо, даже очень хорошо — а молодой организм и горный воздух Анд доделал остальное. Он научил ее бегать по утрам — сначала километр, потом два, потом три, научил делать зарядку и плавать в горных озерах с почти ледяной водой.
Он научил ее, как постоять за себя. Научил драться — голыми руками, ножом, палкой, стрелять из пистолета, автомата, снайперской винтовки. Научил водить автомобиль, мотоцикл и катер. Научил не просто стрелять, а понимать, как работает оружие, просчитывать полет пули. Он был великолепным горным охотником и проводником — и она часто ходила с ним в горы.
Ему было тридцать семь лет, когда он ее встретил. И он был русским… она еще тогда что-то заподозрила, русский язык, на котором он говорил с ней, был слишком чистым для того, чтобы быть выученным по учебнику. Чистым и каким-то… странным. Он был русским, потомком эмигрантов, а его дед был советником генерала Леополдо Галтиери, диктатора Аргентины, и гражданином Франции, вынужденным покинуть эту страну после падения де Голля и прихода к власти социалистов. Но по матери он был гражданином Чили, еще одной, практически неизвестной на одной шестой части суши страны. Он не любил говорить об этом, но, как она поняла, он служил в чилийском флоте, а потом в службе внутренней безопасности Чили. Там он многому научился…
На имя де Сантьяго он и сделал ей документы — ее фиктивно удочерил его дальний родственник в Европе, после чего она стала графиней Мерседес де Сантьяго, подданной Испании. Три года назад, они тайно поженились. Как он объяснил, у него не было детей и ему некому было оставить то, что у него было — совсем некому. А было немало — отель в Сан-Карлос де Барилоче, винодельческое поместье в Чили, большое и с известными марками вина, недвижимость в Панаме и Монтевидео.
Странно… но юридический брак стал почти что концом их брака фактического. Тогда, в Аргентине, — он научил ее любить, а не быть жертвой подонков или продажной подстилкой, любить и получать удовольствие от любви, чего она никогда не делала и не знала, как это. Но постепенно их отношения стали больше дружескими, чем супружескими — по его инициативе, не по ее. Он сказал, что не хочет, чтобы она жертвовала собой ради него — и она не могла пока найти слов, чтобы изменить это.
Так же — он научил ее убивать…
* * *
В тот день они пошли на озеро Морено, одно из четырех озер, окружавших курорт Сан Карлос де Барилоче. Четыре озера — Науэль-Уапи, Маскарди, Гутьеррес и Морено. Вчера они гуляли по горной тропе на Сьерра-Катедраль, а потом вернулись в гостиницу (он жил в гостиничном номере, но вся гостиница принадлежала ему) и до изнеможения занимались любовью. Ей только что исполнилось девятнадцать лет. Она боялась, что он считает ее грязной… она и была грязной, если на то пошло — но он никогда, ни словом, ни взглядом, ни жестом — не дал этого понять. Ни до этого, ни тогда, ни потом…
Она жила в отеле, в его номере, и все воспринимали это как должное, а он то пропадал то появлялся… порой пропадал на месяц. Все было, как всегда… но вчера она обнаружила шрам на спине. Новый шрам… И хотела поговорить об этом… но не знала, как решиться и начать…
Они взяли машину и пару аквалангов и поехали к озеру… он терпеливо учил ее плавать с аквалангом, рассказывал о разных смесях для акваланга, о правилах поведения под водой. Она же — с восторгом ребенка открывала для себя чужую, совершенно незнакомую страну. Буэнос-Айрес с его старинной застройкой центра, шумными улицами и веселой, беззаботной жизнью, сельскохозяйственные провинции, и, конечно же — Сан Карлос де Барилоче. Сухой, прохладный воздух, зеркальная гладь озер, седые шапки гор и поросшие лесом их склоны, белые каменные и бурые, деревянные дома, мощеные улицы и дороги. Приветливые люди, от которых не стоит ждать никакой беды — ужас Одессы остался далеко позади, и казалось, что все это было не с ней, с кем-то другим.
