Книга Мой друг Сенька - Владимир Свинцов

Нет, Сенька был живой и здоровый. Но он никак не хотел вылезать из своего укрытия и отчаянно цеплялся за коврик всеми четырьмя лапами. А когда Игорь все-таки вытащил его, воспользовался первой же возможностью и забился под сиденье снова.

— Ну и пусть! — рассердился я. — Надоест, сам вылезет.

Мы спешно поставили палатку, накачали лодки и выплыли на свои рыбацкие места в ожидании вечернего клева.

Тишина стояла над озером. Только чуть слышно звенели комары да попискивала какая-то птичка, устраиваясь на ночлег. И в этой тишине вдруг раздался звук, словно кто-то непрерывно дул в тонюсенькую трубу:

— У-у-у! — выл Сенька. — У-у-у-у! Все бросили меня, поки-нули-и-и-и! У-у-у-у!

Выходило это у него так жалобно, что я не выдержали погреб к берегу. Услыхав плеск весел, Сенька перестал выть и кинулся мне навстречу, звонко взлаивая:

— Гав! Гав! Кто такой? Нельзя сюда! Гав-гав!

— Сенька, ты что, не узнал меня? Сенька!

Он подбежал к берегу, завизжал от радости и, не останавливаясь, бросился в воду. Он, наверное, посчитал ее продолжением берега. Но тут же окунулся с головой, вынырнул, беспорядочно забил передними лапами. Я подхватил его, втащил в лодку и рассмеялся. Передо мной был обыкновенный щенок. Густая шерсть намокла, прилегла к телу, и вся его неправдоподобная толщина исчезла.

Утром, еще затемно, мы с Игорем уплыли, оставив Сеньку сторожить палатку. Рыба клевала отменно. И мы не заметили, как пролетело время. Солнце уже поднялось над горизонтом и стало ощутимо припекать, как вдруг от палатки донесся Сенькин лай:

— Гргав! Гргав! Не подходи! Нельзя! Гав-гав! Хозяин, помогай!

Лай был таким сердитым, что, не раздумывая, я поплыл к берегу. Следом за мной торопился Игорь. Подплыв ближе, мы увидали колхозное стадо, бредущее нехотя по берегу, и здоровенного бугая с кольцом в носу, который, подхлестывая сам себя по бокам хвостом, рыл землю копытом, бросал комья себе на спину и готовился напасть на нашу яркую палатку. Бугай уже наклонил голову, нацелился рогом, но ему мешал Сенька. Он прыгал перед самой мордой, дразнил своим рыжим цветом и отчаянно лаял:

— Гргав! Гргав! Не подходи, а то я сейчас…

— Ур-у-у-у! — грозно заревел бугай. — Уйди с дороги!

Но Сенька не отступал, и тогда бугай решил для начала разделаться с ним. Он нагнул голову, чуть не касаясь мордой травы, и бросился на рыжий комок. Но Сенька вовремя отскочил в сторону. Бугай тряхнул головой и остановился, медленно разворачиваясь. Рыжий комок опять прыгал перед самым носом.

— Ур-у-у-у! — взревел взбешенный такой наглостью бугай и рванулся вперед.

И опять мимо. Сенька опять успел отскочить. Бугай запыхтел, боднул рогом воздух и бросился в погоню. Сенька забежал за почерневшую копну прошлогоднего сена и звонко залаял:

— Гав! Гав! Не поймаешь, не поймаешь…

— Фу-у-ух! — выдохнул бугай перед броском и ударил рогом… в копну сена. Он, наверное, посчитал, что наконец-то достал наглеца, и давай топтать, бить… Сено полетело во все стороны. Слежавшаяся пыль облаком поднялась в воздух. Бугай свирепствовал. Он ревел торжествующе и бил, бил, бил…

Сенька забежал сзади, хотел поймать мотающуюся кисточку хвоста бугая, но передумал и негромко тявкнул:

— Гав! Ума-то у него, что спереди, что сзади — одинаково. Отошел к одинокой березке, оглянулся на бугая в облаке пыли, чихнул. — Ну, давай, занимайся здесь, а мне некогда. Палатку стеречь надо. А то ходят всякие… — и затрусил обратно.

Мы с Игорем стояли у палатки с веслами наперевес. К этому времени подоспел и пастух верхом на лошади. Но наша помощь оказалась ненужной. Бугай, израсходовав свою ярость на копну сена, поплелся к стаду. Сенька, завидев нас, подбежал, радостно виляя хвостом, всем телом.

— Маленький, а какой злой, — с уважением сказал пастух.

— Не злой, а смелый, — поправил Игорь, ласково почесывая храбреца за ушами.

— И умный, — добавил я, наклоняясь, чтобы погладить щенка. Но тот от такой похвалы совсем потерял голову, подпрыгнул и лизнул меня прямо в губы.

— Тьфу! Не совсем умный, — поправился я, вытираясь. Но голос мой звучал не сердито.

Ворона

Сеньку я привез в лес в начале сентября. Такое множество кустов и деревьев он видел впервые, поэтому растерянно озирался вокруг. Но он не долго жался к моим ногам, через минуту сделал шаг, второй, обнюхал подозрительное место и оглянулся на меня вопросительно:

— Можно? — говорила его лохматая морда и лукавые коричневые глаза.

— Валяй, — разрешил я.

Сенька быстро засеменил своими короткими лапами, на некоторое время забыв даже вилять хвостом. Он обошел вокруг машины. Остановился и посмотрел на меня весело:

— А здесь неплохо…

— Давай-давай. Не бойся. Я здесь, — подзадорил его я.

Сенька подбежал к старому трухлявому пню, обнюхал со всех сторон, посмотрел на меня торжествующе и поставил свою метку. Он чувствовал себя здесь первооткрывателем. Я же сделал вид, что не замечаю его торжества, и демонстративно отвернулся, исподволь наблюдая за ним.

Вдруг внимание Сеньки привлекла ворона, что-то клевавшая неподалеку. И в нем проснулся охотничий азарт. Он лег на брюхо — и ползком к ней.

— Кар-р! — недовольно вскрикнула ворона и пересела на ближайший куст. Сенька подбежал к тому месту, где она только что сидела.

— Кар-р! — закричала ворона, что на ее языке, наверно, означало: «Не трогай!»

Сенька усиленно заелозил носом по земле и, не найдя ничего интересного, подбежал к кусту, звонко залаял. Лай был беззлобный, дурашливый:

— Гав-гав! Давай играть, — приглашал он ворону.

— Кар-р! Нужен ты мне… — крикнула та недовольно и перелетела на дерево в конце поляны.

— Ах ты! Ах ты! Вот я тебя сейчас, — лаял Сенька, подбегая к дереву.

Ворона не приняла вызова, она поднялась, сделала круг над поляной, провожаемая веселым Сенькиным лаем, и села на куст за дорогой.

— Ага! Поймаю! — залаял Сенька и кинулся к ней.

Ворона полетела вглубь леса. Сенька коричневым клубком покатился следом. Ворона дальше — Сенька за ней. Поворот дороги уже давно закрыл от него поляну, где стояла машина, но развеселившийся щенок не замечал этого.

Вороне, очевидно, надоели и лай, и сам щенок. Она поднялась повыше и скрылась за деревьями. И уже откуда-то издалека донеслось ее:

— Кар-р! Дурачок. Беги назад…

Сенька не понял ее предостережения и кинулся напрямую в чащобу. Но кусты были настолько густы, что он скоро выдохся и, оглянувшись, вдруг заметил, что остался один в неизвестном лесу. Он закрутился на месте. Коричневая пуговка его носа усиленно забегала из стороны в сторону, но густой, напоенный различными запахами воздух не давал ответа, и тогда Сенька тихонечко заскулил, потом отчаянно завопил: