Книга Красная роза для Френсис - Сара М. Андерсон

У него квадратный подбородок, сейчас еще более квадратный, учитывая, как он стискивает зубы, и светло-каштановые коротко остриженные волосы. Возможно, невероятно красив, когда лицо не искажено гримасой гнева.

Он пытался держать себя в руках. Ничего не выйдет!

Давно, в детстве, она сидела на этом самом столе, болтая маленькими ножками, и протягивала всем коробку с пончиками. Как было здорово спрыгнуть со стола, когда все пончики разбирали, и кружиться в хорошеньком платьице. Но то, что здорово в пять лет, не прокатит в тридцать. Теперь уже не спрыгнешь. И все же нужно слезать со стола.

Френсис вытянула левую ногу – именно на этой стороне несколько дизайнеров, у которых она покупала одежду, делали разрезы до бедра – и медленно перенесла на нее вес.

Взгляд Логана был прикован к обнажившейся ноге. Френсис подалась вперед, встала на вторую ногу. Разрез на платье снова сомкнулся. Взгляд Логана немедленно переместился туда, куда она и ожидала – на глубокую ложбинку между грудями.

Она неспешно встала, отвела плечи и вскинула подбородок.

– Идем? – осведомилась она величественно. – Да, и мой плащ.

Она показала туда, где оставила плащ в тон платью, и, не дожидаясь ответа, проследовала в его офис, как в свой собственный. Так оно когда-то и было.

Комната выглядела точно так же, как она помнила. Френсис облегченно улыбнулась: вся мебель по-прежнему тут. Она привыкла раскрашивать книжки-раскраски на столе из колеса фургона, пока ждала, когда придут остальные сотрудники и можно будет раздать пончики. Она играла в куклы на большом столе для совещаний. А письменный стол отца…

Единственный раз отец обнял ее именно в этой комнате. В такие моменты Хардвик Бомонт не был жестоким, безжалостным бизнесменом. Рассказывал ей то, что не рассказывал никому другому. О том, как Джон, его отец, дедушка Френсис, позволил Хардвику выбрать цвет штор и ковра, попробовать новое пиво прямо с линии и заставил рассказать, почему оно вкусное и как можно улучшить этот сорт.

– Этот офис, – твердил отец, – сделал меня тем, кто я есть. – Он коротко, нежно обнял ее и добавил: – И тоже сделает тебя тем, кто ты есть, моя девочка.

Забавно, как воспоминания о простых объятиях отца могли вызвать слезы на глазах.

Френсис не могла вынести мысли о том, что эта история, все эти светлые чувства будут проданы тому, кто предложит больше. Даже если она получит неплохие комиссионные.

Если не помешать продаже, лучшее, что она сможет сделать, – убедить Чэдвика выкупить столько мебели, сколько возможно. Брат долго боролся за сохранение компании в семье. Он бы понял, что есть вещи, которые просто невозможно продать.

Но это не было планом «А».

Она постаралась забыть о нежности. В таких делах нежность – слишком большая роскошь, и, бог свидетель, она не может себе позволить такого.

Френсис остановилась посреди офиса и подождала, пока подойдет Логан. Не подумала грациозно усесться на один из гостевых стульев перед письменным столом, не раскинулась соблазнительно на пустом диванчике. Она даже не подумала растянуться на столе для совещаний. Нет, стояла в центре комнаты, словно правительница всего, что видела. И никто, даже временный генеральный директор, сложенный, как футбольный защитник, не мог бы убедить ее в обратном.

Френсис удивилась, когда он не захлопнул дверь, а всего лишь осторожно прикрыл.

«Голову выше, плечи распрямить», – напомнила она себе, пока ждала, какой следующий шаг он сделает. Она не выкажет ему милосердия и не будет ожидать от него пощады.

Она увидела, как он шагнул к столу для совещаний, где повесил на стул ее плащ. Френсис все время чувствовала его взгляд. Он, вне всякого сомнения, восхищался ее самообладанием, хотя просто мечтал свернуть ей шею.

Мужчин так легко сбить с толку.

Он из тех, кому нужно взять под контроль ситуацию. Теперь, когда зрители разбрелись, он чувствует моральную необходимость поставить ее на место.

Нельзя позволить ему почувствовать себя в своей тарелке. Вот и все. Так думала про себя Френсис.

И угадала. Он описал большой круг, не потрудившись скрыть тот факт, что оценивает ее лучшее платье, и направился к письменному столу. Она даже не поменяла позы, пока он не соизволил присесть. И только потом сунула руку в маленькую сумочку из изумрудно-зеленого шелка в тон платью, конечно, вынула зеркальце и помаду и, полностью игнорируя Логана, густо накрасила губы.

Действительно ли донесся едва слышный стон?

Она убрала помаду и зеркало и достала телефон. Логан открыл рот, пытаясь что-то сказать, но она перебила, сняв на телефон письменный стол. И его заодно.

Он наконец закрыл рот, снова открыл и спросил:

– Френсис Бомонт, вот как?

– Одна и единственная, – промурлыкала она, снимая крупным планом детали резьбы в углу стола. И если нужно будет наклониться для пущего эффекта, что поделать, если у платья такой огромный вырез?

– Полагаю, – сдавленно пробормотал Логан, – таких вещей, как совпадения, не существует?

– Я уж точно в них не верю.

Она сделала снимок с другого угла.

– А вы?

– Больше нет.

Судя по тону, он не был раздражен или рассержен, Логан был довольно спокоен. Она даже различила нотки юмора в его голосе.

– Так вы хорошо все здесь знаете?

– Именно, – жизнерадостно согласилась она. Помедлила, словно только сообразила, что забыла о хороших манерах.

– Мне так жаль, но, кажется, я забыла, как вас зовут!

Ой! Вот это взгляд! Но если он воображал, что может запугать ее, значит, не понял, с кем имеет дело.

– Прошу прощения. – Он встал и протянул руку. – Этан Логан. Генеральный директор «Бомонт бруэри».

Она выждала несколько мгновений, прежде чем пожать руку. Его руки соответствовали плечам, мощные и большие. Этот Этан Логан уж точно ничуть не выглядел жалким, скупым лакеем, которого она представляла.

– Этан, – пробормотала она, глядя на него сквозь ресницы.

Рука оказалась теплой. И сильной. Он мог легко сломать ей пальцы, но сдерживал силу. Мало того, поднес к губам ее руку и поцеловал. Именно это она пыталась заставить его сделать раньше в присутствии зрителей. Тогда это казалось безопасным, ни к чему не обязывающим шагом.

Но здесь, в замкнутом пространстве офиса, когда никто не видел его рыцарского жеста? Непонятно, что означал этот поцелуй: угрозу или обольщение? Возможно, и то и другое.

Он вскинул голову и взглянул ей в глаза. Почему-то в комнате сразу стало теплее. Воздух сделался более разреженным. Френсис пришлось собрать все самообладание, чтобы не хватать воздух ртом, не втянуть хоть немного кислорода в легкие. У него такие красивые глаза, взгляд теплый и решительный, сосредоточенный исключительно на ней.