Книга С тех пор, как ты вернулась… - Элизабет Харбисон

* * *

Мэри Шеппард примеряла колечко-оберег, стоя около уличного лотка. Такое же носила одна ее знакомая в приюте для женщин, подвергшихся насилию в семье, куда Мэри попала после госпиталя. Сначала носила в память о том, кто надругался над ней, а потом кольцо стало для этой женщины символом одиночества. Таинственная символика вещей всегда вызывала у Мэри какое-то странное чувство, которому она не находила объяснения.

Впрочем, она многого не могла объяснить, особенно того, что касалось ее самой. Уже целый год она была Мэри Шеппард. Придя в себя в госпитале Святого Иосифа в Коннектикуте с тяжелой травмой головы, следами от веревки на руках и ногах, она не помнила о том, что произошло. Ничего не помнила о своей прежней жизни. У нее не было обручального кольца, но на безымянном пальце левой руки остался след, как будто она его долго носила и совсем недавно сняла. Но если она не помнила даже своего имени, что уж тут говорить о таких мелочах.

«Психогенная амнезия», — сказали доктора. Ее реакция на случившееся настолько сильна, что организм в целях самосохранения просто отказывается что-либо вспоминать. Это может продлиться месяц, а может остаться навсегда. Никто не знает. Мэри боялась, что это навсегда, потому что уже пятнадцать месяцев она ничего не могла вспомнить — ни хорошего, ни плохого, вообще ничего, что было до аварии. Только иногда случались какие-то странные, необъяснимые порывы, такие, как тот, что привел ее в Нантакет.

Ее так тянуло к воде, что женщины в приюте, где она жила и работала, даже подшучивали над ней: наверное, она была капитаном корабля и командовала сотней матросов. Конечно, кому не захочется такое забыть! Но, увидев однажды фотографии Нантакета в витрине бюро путешествий, она поняла, что просто должна побывать именно там, именно в Нантакете: не на полуострове Кейп-Код, не в Бель-Виле, а только в Нантакете. Подруги по приюту скинулись и отправили ее в автобусную экскурсию на север. Они назвали это заслуженным отпуском для самого трудолюбивого обитателя их приюта.

Мэри опять посмотрела на кольцо. Повернешь его так — ты один человек, снимешь и перевернешь — другой. Может быть, именно поэтому ей всегда хотелось его иметь. Уж очень заманчивой казалась мысль, что она повернет волшебное кольцо — и станет опять той женщиной, которой была до аварии.

Я — Сэм. Опять на ум пришла эта странная фраза. Так бывало и раньше, неожиданно и необъяснимо. Я — Сэм. Мэри пыталась понять, что она может означать. Ее звали Сэм? Или в ее жизни был мужчина, которого звали Сэм? Ей даже пришло в голову, что, может быть, она служила в армии? Отсюда — Дядя Сэм. Нет, все не то.

Солнечный зайчик, отскочивший от серебряного колечка, попал в глаза. Да, жаль, что чудес в жизни не бывает. Она положила кольцо обратно на витрину, но после минутного колебания спросила у продавца:

— Сколько стоит?

Старый тощий хозяин магазинчика задумчиво потер подбородок.

— Для вас — десять долларов.

Мэри улыбнулась — здесь все стоило десять долларов.

— А если за пять? — Видя, что он колеблется, она добавила: — Это все, что у меня есть, а мне… оно мне очень нравится.

У нее не было лишних денег, особенно на такие мелочи. Но ей так хотелось колечко, которое она сама наделила волшебной силой. Ведь как только Мэри надела его на палец, у нее появилось чувство, что вот-вот должно случиться что-то прекрасное.

— Никогда не могу отказать очаровательной женщине, — заметил продавец, беря деньги.

Она тут же надела кольцо — как хорошо оно смотрится на пальце! Она вдруг почувствовала себя спокойнее и увереннее. Колечко стало как бы еще одним маленьким шагом к разгадке тайны Нантакета, которую Мэри пыталась найти уже целую неделю.

Мэри шла вниз по Федерал-стрит, все время прислушиваясь к себе, стараясь понять, почему ее так тянуло в этот город. Но она ничего не чувствовала, кроме покоя и защищенности, на этих продуваемых ветрами улицах, среди высоких узких домов.

Она остановилась около магазина тканей и засмотрелась на застеленную детскую кроватку в витрине. Как-то странно засосало под ложечкой. И вдруг Мэри поняла: это чувство возникло не оттого, что она на что-то смотрит, а оттого, что на нее кто-то смотрит. Она резко повернула голову и увидела высокого худощавого мужчину с рыжей растрепанной головой. В его расширенных глазах явно читался ужас, словно он увидел привидение. На мгновение ей стало страшно, но, оглянувшись на толпу людей вокруг, она успокоилась. «Понятно, просто псих», — решила Мэри.

Она слегка улыбнулась ему, отвела глаза и пошла дальше, но сразу же почувствовала, что он ее преследует, и от этого по спине побежали мурашки. Иногда, останавливаясь перед какой-нибудь витриной, она краем глаза видела этого человека, идущего за ней все с тем же странным выражением шока на лице.

Неожиданно в голову пришла нелепая мысль. А может, он знает ее? Тогда почему не попытался с ней заговорить? Вместо этого он продолжал пялиться на нее с тем же идиотским выражением лица.

Боже мой! А может быть, он узнал ее по совсем другой причине? Может быть, ее разыскивает полиция Нантакета? А вдруг она совершила что-то ужасное, а теперь вернулась на место преступления? И теперь одним своим видом пугает проходящих мимо горожан?

Нет! — возмутился внутренний голос. Она не совершала никаких преступлений. Конечно, у нее нет фактов. Она не помнит ничего до момента пробуждения в госпитале, но твердо уверена, что полиция ее не разыскивает. Это даже смешно. Просто этот парень не в себе. Улучив момент, когда он отвернулся, Мэри скользнула в дверь углового магазинчика и выскочила через задний выход — с сумасшедшими лучше не связываться. Оглянувшись, она увидела, как он заходит в магазин. Мэри бросилась бежать.

Услышав звонок в дверь, Энди, старавшийся сосредоточиться на работе, вздрогнул от неожиданности. После пережитых волнений, он поехал домой в надежде поработать в тишине и покое. Ничего подобного. Мысли постоянно возвращались к Лоре. Звонок раздался вновь.

Энди поднялся из-за стола и пошел к входной двери, подобрав по дороге игрушечную лягушку. Сэм после садика была у подружки в гостях. Няня собиралась привести ее домой после обеда.

Открыв дверь, Энди очень удивился, увидев на пороге Винса: огненно-рыжая шевелюра, как всегда, в полном беспорядке, в глазах страх, сам — такой бледный, что веснушки казались каплями черной краски, в глазах ужас. Сердце у Энди тревожно сжалось.

— Что случилось? — Он с силой сдавил игрушку.

— Ничего. — Винс попытался заглянуть ему за спину. — Можно войти? Нам надо поговорить.

Сердце забилось сильнее.

— Конечно, входи. — Энди впустил приятеля и пошел на кухню, бросив по дороге игрушку на диван. — Кофе?

Энди уже знал, хотя не смог бы объяснить почему, что Винс собирался ему сказать. Помедлив, он спросил:

— Что случилось?

Винс взял стул и тяжело опустился на него.