Книга Гений - Алексей Слаповский

– Уж она девушка, конечно! А кого с работы выгнали из-за нее?

– Я сам ушел! И не из-за нее, а сама знаешь, из-за чего! По политическим мотивам! И с тобой разведусь по ним же!

Они продолжили ругаться, а Евгений смотрел на них и что-то говорил в диктофон.

Аркадий и Нина, заметив это, умолкли. И вот что услышали.

– Евгений обнаружил, что он попал в ситуацию семейного разрыва, – говорил в диктофон Евгений. – Это было неприятно. Аркадий дал понять, что не рад брату. Возник вариант пожить у его бывшей жены Нины. Это даже лучше, учитывая, что она с каждой минутой нравилась ему все больше. Представилась перспектива жениться на ней вместе с ее ребенком, и это удача, потому что Евгению нельзя было иметь детей из-за наследственности.

Нина так удивилась, что даже спустилась со стремянки на землю – для устойчивости.

– Ты чего там городишь? – спросила она.

Но Евгений был погружен в свои рассуждения и продолжил:

– С другой стороны, Евгений ясно видел в Нине влечение к Аркадию. Может быть, оно объяснялось ее нерастраченной женской энергией, которая струилась из ее красивых и голодных глаз, поэтому она видела в Аркадии не любимого человека, а просто мужчину.

– Чего-чего? – изумилась Нина, но Евгения невозможно было сбить, он гнул свое.

– Было видно, что Аркадий тоже любит Нину. Он нарочно показывал ей свое полуголое тело – и зря, учитывая астеническое сложение. Он вел себя агрессивно, но неравнодушно. Они были как брат и сестра, которые ссорятся, но остаются братом и сестрой.

– Я, Нинель, тебе то же самое говорил! – неожиданно поддержал Аркадий Евгения.

– Про брата и сестру?

– Нет! Про то, что если даже у меня и была к Светлане какая-то симпатия, то это все чистый виртуал, а в реальности и по факту я остаюсь твоим мужем! Как брат.

– Вы оба чокнутые! – заявила Нина. – И как тебя там, Евгений! Насчет жениться на мне – кончай бредить! Мы разъехались, но не в разводе пока. Я его не просила дом портить и дверь себе рубить.

– А как бы я ходил? Через окно? Сама мне комнату отгородила, сама сказала – ходи туда, как хочешь!

– Ну, и походил бы через окно пару дней.

– Ага, значит, собиралась все-таки меня вернуть? – уличил жену Аркадий.

– Ничего я не собиралась. У меня теперь своя жизнь. Новая.

– Я вижу! Краской идиотской весь дом испоганила!

– Не весь, а свою половину.

– Какая она половина, если там три комнаты, а у меня одна?

– Да у тебя одна больше моих трех!

– Неужели? А померить не хочешь?

Аркадий побежал в дом и тут же вернулся с рулеткой. И устремился к веранде, и скрылся там.

Нина пошла за ним.

Из дома слышались их громкие голоса.

На крыльцо вышел сонный мальчик лет восьми-девяти, в шортах, сел на ступеньку и сказал Евгению:

– Каждый день одно и то же.

– Ребенку было больно наблюдать склоки родителей, – ответил Евгений.

– Чего? – не понял ребенок.

– Тебя как звать?

– Владик.

– Евгений любил детей, – сказал Евгений, – за их непосредственность и чистоту души.

– Ты педофил, что ли? – огорошил Владик знанием жизни.

– Евгения потрясла такая ранняя осведомленность маленького человека, – ответил Евгений. – Нет, я не педофил. Откуда ты знаешь про педофилов?

– В школе объяснили.

– Учителя?

– Не, пацаны. У нас одного какой-то дядька увез, машинку ему пообещал. С радиоуправлением. А потом его нашли мертвого в посадках, с порванной жопой.

– Вот чего ты болтаешь, Владик? – выскочила на крыльцо Нина. – Врут твои пацаны! Не у нас это было, а в другом месте! И давно уже. И того скота уже поймали. И ты интеллигентный же мальчик у нас, что за жопа, другого слова нет?

– А есть?

– Ну, попа хотя бы. Ты заходи, чего ты? – обратилась Нина к Евгению.

Евгений зашел в дом, где Аркадий вполне благодушно сидел на диване, раскинув руки и положив ногу на ногу. Рулетка бездельно валялась рядом.

Он начал задавать вопросы, как хозяин и ответственный человек.

– Ну, Евгений, давай разбираться: кто ты, откуда?

– Из села Пухова. Я твой брат. Я уже сказал.

– Документы покажи.

Евгений снял рюкзак, выложил на стол бумажный сверток, потом целую кучу кассет для диктофона, а потом документы в прозрачной папке. Аркадий протянул руку, Нина послушно подала ему папку.

– Евгений удивился, насколько быстро в семье восстановилось статус-кво, – прокомментировал Евгений.

– Без тебя разберемся, – пресек Аркадий. – Смотри, Нин, у него все как у людей. Паспорт. Пенсионное удостоверение. Страховка.

– Ничего удивительного, – сказал Евгений. – У меня ограниченные гражданские права, я не могу служить в армии и избираться на выборные должности, водить автомобиль, служить в полиции или пожарной части. Но я имею право на медицинское страхование, на пенсию, на владение недвижимостью, которую я продал.

– Это как? – заинтересовалась Нина.

– Тетя Оля купила у меня половину маминого дома. Он был большой, бывший интернат при школе, маме его разрешили записать на себя, потому что в интернате давно никто не жил. Тетя Оля хотела весь купить, двести восемьдесят семь квадратных метров, но я продал только сто, чтобы было куда вернуться. Если с женой.

– Смотри, он совсем как нормальный рассуждает! – обратил Аркадий внимание Нины. – Оставил себе почти двести метров жилья, хоть и в селе! Ты говорила, у меня нет шансов? А вот тебе и шанс! Заселиться, завести хозяйство! Разводить кроликов, нутрий, да мало ли! Или собачий питомник устроить.

– Начинается! Ты лучше вернись на работу.

– Опять? Я сказал – ни шагу туда! Устроюсь грузчиком, ремонтником дорог, в карьер пойду щебень дробить! Все, я ушел из журналистов навсегда! Не прогибаюсь, ясно? И не потерплю… – Аркадий пощелкал в воздухе пальцами, подыскивая точное слово для обозначения того, чего он не потерпит.

– Несправедливости, – подсказал Евгений.

– Чуешь правду! – одобрил Аркадий.

Нина спросила Евгения:

– А мама давно умерла?

Евгений ответил не сразу. Нажав на кнопку диктофона, он сказал:

– Евгений оценил ум этой красивой женщины. Она очень тонко перевела разговор с неприятной темы работы мужа на тему смерти. Если бы Аркадий и хотел продолжить тему работы, он постеснялся бы вклиниться, потому что смерть у всех вызывает уважение.

– Ничего я не перевела, просто спросила, – не согласилась Нина, но было видно, что ей приятны слова Евгения про ее ум и красоту.