Книга Гений - Алексей Слаповский

– Ему встретилась женщина с приветливыми глазами, она посмотрела на него и спросила: «Кто вы и чего вы хотите?»

Но женщина с приветливыми глазами глянула на Евгения неприветливо и ни о чем не спросила, лишь пробормотала:

– Развелось вас!

Не смутившись, Евгений вежливо спросил:

– Не скажете, где улица Вторая Песчаная?

Женщина тут же сменила гнев на милость, ей было приятно, что от нее кому-то что-то понадобилось.

– Вторая Песчаная? А кого ищем?

– Аркадия Емельяненко.

– Не знаю такого. А он кто?

– Евгений затруднился с ответом, – сказал Евгений, – потому что ему было неизвестно, кем является Аркадий. Он знал только, что Аркадий его младший брат по отцу.

– Брат? – уважительно переспросила женщина, ценя родство. – Брат – дело хорошее. А ты-то сам кто?

– Евгений тоже Емельяненко, это фамилия нашего отца. Я из села Пухово. У меня там умерла мама.

– Горе какое! – посочувствовала женщина. – И ты, значит, теперь брата ищешь?

– Да.

– Как, говоришь, зовут его?

– Аркадий Емельяненко.

– Нет, не знаю. А ты из военных, что ли?

– Я гражданский. Но мне нравится идея защищать родину.

– Надо же. Ну, уж извини, защитник, не знаю твоего Емельяненко. А ты какую родину защищать собрался?

– Свою.

– Теперь своей ни у кого нету, – сообщила женщина. – Либо Россия, либо Украина, третьего не дано!

– Третьего? А третьяки не третье? – спросил Евгений, вспомнив слово, которым предостерег его Иванов.

– Бог с тобой, третьяков поминать на ночь глядя! – испугалась женщина, несмотря на то, что вокруг был полный белый день. Возможно, для нее, как для всех пожилых людей, ночь всегда была рядом. – Извиняюсь, не знаю, еще раз, твоего Аркадия.

– Я бы и сам нашел, мне нужна улица Вторая Песчаная, дом двадцать семь.

– Да запросто, дорогой ты мой! – неожиданно обласкала женщина Евгения теплыми словами. И объяснила, как попасть на Вторую Песчаную улицу, помогая себе руками, показывая то вперед, то направо, то налево.

Евгений поблагодарил и пошел дальше.

Он долго блуждал, постоянно попадая туда, где уже был, и вышел наконец на Вторую Песчаную улицу, которая, оправдывая свое название, оказалась действительно песчаной, такая здесь была почва. Улица тянулась вдоль оврага, а далеко внизу виднелась заросшая густым кустарником пойма, широкая, до самого горизонта, достойная какой-нибудь полноводной реки. На самом деле там еле заметно и стеснительно блестела худенькая речка – как бедная серебряная цепочка в слишком богатом, не по ней, зеленом бархатном футляре.

Дом номер двадцать семь, деревянный, крашенный охрой и крытый красной жестью, стоял в конце, где улица загибом поднималась вверх, утыкаясь в асфальтовую дорогу, которая, кстати говоря, была пограничной. С одного бока к дому лепилась маленькая застекленная веранда с невысоким крыльцом, с другого была странность: грубо выпиленный в стене дверной проем на месте оконного. Его занавешивало висящее на веревочке старое линялое покрывало, какими у нас обычно застилают диваны, чтобы не пачкать обивку, из-за чего она выглядит как новая и через десять, и через двадцать лет, когда сам диван уже разваливается и просится на свалку, где в результате и оказывается. Странно бывает видеть поцарапанные подлокотники, обшарпанные ножки, засаленные до черноты выступающие части – и нарядную, нетронутую, будто вчера из магазина, обивку. Это сбережение какого-то отдельного качества вещи вплоть до момента, когда ее выкидывают, всегда наводит меня на тревожные мысли, я поневоле вспоминаю в себе и других то, что мы прикрываем и храним неприкосновенным до самой смерти, так ни разу и не воспользовавшись.

У дома стояла стремянка. На стремянке стояла молодая женщина в старом халате. Она водила кистью, густо замазывая охряные доски голубой краской. Но красила не весь дом, а провела вертикальную полосу возле самодельной двери и работала вправо от нее.

Она махала кистью, разбрызгивая краску с нарочитой энергичностью, словно что-то кому-то доказывала. И вдруг услышала голос. Голос сказал:

– Евгений увидел прекрасное и стройное тело женщины, которая могла бы стать его женой, но это невозможно, она, скорее всего, жена Аркадия.

Женщина испуганно повернулась, держась за перекладину, увидела Евгения и громко закричала:

– Аркадий! Аркадий, иди сюда, тут мужик какой-то!

Из проема, откинув покрывало, вышел мужчина лет тридцати в цветастых шортах и резиновых шлепанцах, с кружкой в руке. Он улыбался, радуясь испугу женщины.

– Ага, чуть что, сразу Аркадий! Какой Аркадий, где Аркадий? Сама же сказала: тебя для меня нет! Вот меня и нет. Кого вы зовете, Нина Андреевна, интересно?

– Ты посмотри на него, – показала женщина кистью на Евгения.

Аркадий посмотрел.

– Вижу. И что?

– Он тут мне про тело говорил.

– Чье?

– Мое, чье же еще? Типа прекрасное. Может, маньяк какой-то. Посмотри, как вырядился.

Евгений сказал:

– Я не маньяк. Я просто объективно отметил, что вы очень стройная.

После этого он откашлялся, переключаясь на другое действие, шагнул к мужчине в шортах и произнес:

– Евгений никогда не видел своего брата Аркадия, поэтому к его глазам невольно подступили слезы.

– Чего? – напрягся Аркадий, вглядываясь в Евгения и, кстати, не замечая в его глазах никаких слез.

– Я твой старший брат Евгений, – объяснил Евгений. – Сын нашего общего отца от другой женщины, от моей мамы. Она умерла, а я приехал сюда, чтобы с тобой жить.

– Поздравляю! – сказала женщина Аркадию. – Всегда подозревала, что папаша твой был на голову больной, вот тебе и доказательство. Ты придурок, а брат и вовсе дурак.

– Вы не правы, – возразил Евгений. – Меня считают сумасшедшим, это близко к правде, но я не дурак. Дураками бывают и нормальные люди, а я очень умный.

– А с чего ты взял, что будешь у меня жить? – спросил Аркадий. – И где? Я теперь почти в разводе, чтоб ты знал, я отделился, у меня одна комната всего. Это, Нин, между прочим, вопрос еще не решенный, – обратился он к женщине. – Дом моей мамы, с какой стати тебе три комнаты отошло, а мне одна?

– С такой, что у меня сын!

– Сын не у тебя, а у нас!

– Заведи себе другого от своей Светланочки! От Светика своего! От своей Светуёвины! От Светуёвки своей! – изощрялась Нина над именем неведомой женщины.

– Не моя она!

– А кто к ней бегает каждый день?

– Я ее поддерживаю! Как человека! Девушку без суда в тюрьму посадили, это как называется?