Книга Эммануэль. Римские каникулы - Эммануэль Арсан

Через темные стекла люди выглядели мрачными, но зато Эммануэль может смотреть через огромные окна на солнце, стоящее в зените и заливающее все вокруг – мрамор, металл и керамический пол. Она чувствует себя в центре яркого теплого круга, и вся ее ночная тоска исчезает под солнечными лучами.

Краем глаза она смотрит в глубину зала и видит там итальянку, которая разговаривает с двумя мужчинами в военной форме. Рядом с ней стоит предполагаемый таможенник. Все трое выше ее ростом, но Эммануэль понимает, что Сильвана раздает им четкие приказы и они вскоре будут выполнены. Чувство безопасности, спонтанно доказанное рукопожатием Сильваны, возрождается в ней.

А пока наступает ее очередь проходить таможенный контроль. Она протягивает свой паспорт человеку, который при виде ее имени с любопытством смотрит на нее. Это инквизиторство расстраивает Эммануэль; к счастью, темные очки ставят между ними преграду. Человек, смотрящий на нее, немолод, у него обычное лицо и усталые глаза.

– Добро пожаловать, мадам, – бормочет он по-французски.

А потом добавляет с весьма живописным южным акцентом:

– Приятного отдыха в Италии.

Изобразив улыбку, Эммануэль удаляется, освобождая место для крупного человека, возглавляющего новую группу пассажиров из очередного самолета.

Громкоговоритель объявляет об отправлении рейсов на Нью-Йорк на итальянском, английском, французском и немецком языках. Сильвана возвращается к Эммануэль. Ее улыбка спокойна и холодна.

– Все хорошо, – говорит она. – А теперь, будьте бдительны! Сами ни с кем не разговаривайте. Обращайтесь ко мне. Постарайтесь выглядеть глупой, если это возможно. Глупой, усталой и безразличной.

– Безразличной к чему?

– К испытанию, которое нас ожидает, – вздыхает Сильвана. – Пойдемте. Боже, как же вы красивы!

* * *

За последней стеклянной дверью ждут журналисты. Дюжина, может быть чуть больше. Несколько фотографов стоят вдоль гранитной лестницы. Один из них сидит наверху, как большой орел, готовый наброситься на свою жертву.

– Они там из-за вас, – говорит Сильвана, и дверь перед ними открывается.

Эммануэль тотчас же окружают папарацци, и фотовспышки молниями сверкают со всех сторон. Она даже замечает мобильную группу телевидения, чей оператор наводит на нее свою камеру.

Невыносимый гомон, звонки, вопросы – все пересекается, смешивается, микрофоны напряжены, идет схватка между мужчинами и женщинами, стоящими плечом к плечу, вооруженными диктофонами. Их лица покрыты потом, высокие голоса задают непонятные вопросы. Время от времени Эммануэль различает в страшном шуме свое имя. Настоящая свора гончих собак!

– Минуточку, пожалуйста!

Сильвана начинает говорить громким голосом, таким сильным, что вмиг восстанавливается тишина.

– Мадам не возражает против того, чтобы вам ответить. Но сделает она это с моей помощью, потому что она не знает итальянского. Кроме того, она очень устала и не примет, конечно же, ни одного вопроса о своей личной жизни.

– Вы смеетесь, – раздается чей-то голос. – Нам плевать на ее мнение о Горбачеве или о парниковом эффекте. Мы хотим знать, почему она ушла от мужа!

– Доверие за доверие, – отвечает Сильвана, – а ваша сексуальная жизнь соответствует позиции Ватикана?

Взрыв смеха заглушает ответную реакцию журналиста. Но тут же вперед выходит другой. Маленький, коренастый, темнокожий. За толстыми стеклами очков его глаза сияют очень даже опасно.

– Мадам, вы привезли священных танцовщиц принцессы Рам-Шар?

Он произнес имя как Рам-Шал, но Эммануэль все равно поняла.

Сильвана поворачивается к ней и повторяет вопрос на английском языке, быстро добавив:

– Отвечайте неопределенно.

Эммануэль кивает головой.

– Какова их стоимость? – настаивает журналист.

Другой добавляет:

– Сколько вы за них заплатили?

Потом вперед выдвигается женщина, маленькая, стройная, с длинными рыжими волосами и красивым лицом, усеянным веснушками:

– Когда мы сможем их увидеть?

Другие голоса продолжают:

– Что вы намерены делать?

– Как долго вы останетесь в Италии?

– Вы собираетесь поселиться в Риме?

– В каком отеле вы остановитесь?

– Вы в первый раз находитесь в нашей стране?

– Вы собираетесь требовать развод?

– Правда ли, что вы хотите возобновить свою карьеру?

Крики становятся все более агрессивными. Сильвана властно поднимает руку. Обращаясь к Эммануэль, она повторяет вопросы на английском языке.

– Пусть они убираются к черту! – шепчет Эммануэль сквозь зубы.

Сильвана остается бесстрастной.

– Вы знаете, что отвечать, – начинает Эммануэль. – Переведите это…

Она ищет в памяти отзвук длинной сиамской песенки из своего детства, в которой воспевалось счастье царского сына:

Головки цветов лотоса, разноцветные лепестки, купающиеся в лунном свете, бросьте ваши серебряные языки, разгоните тьму и злых духов, что порабощают людей и удаляют их от твоей милости, молодой человек, возлюбленный богами…

Этот образный ответ кажется ей слишком коротким по сравнению с числом заданных вопросов, и она повторяет его, чуть изменив слова, в то время как Сильвана качает красивой головой без всякой иронии. Когда Эммануэль умолкает, она поворачивается к папарацци, которые слушали в изумлении эти неизвестные им слова, затем медленно, как будто переводя ответ, она заявляет, что прибывшая собирается обосноваться в Риме, если только другой город не понравится ей больше. Что, не зная текущего курса итальянской лиры, она не может ответить на вопрос о стоимости своей коллекции. Что, кроме того, она не знает, как оценить стоимость коллекции и в любой другой валюте, поскольку не сама занималась этой покупкой. Что она, может быть, продаст свою коллекцию в подходящий момент, но она пока не может говорить об этом, ничего не зная об имеющихся предложениях. Что она не поселится в отеле, а будет жить у знакомой, чье имя не имеет разрешения раскрывать, равно как и адрес. Что возможный развод относится к ее частной жизни, и она отказывается об этом говорить. И что она сожалеет о том, что остается такой закрытой на фоне столь теплого приема.

Через черные очки Эммануэль сканирует лица журналистов, улыбки которых исчезают, пока они что-то царапают в своих блокнотах. Она восхищается спокойствием, с которым Сильвана придумывает эти мнимые ответы на каверзные вопросы.

Продолжая говорить, Сильвана начинает спускаться по лестнице, ведущей к асфальтовой площадке, где, отдельно от других автомобилей, стоит черный «Даймлер», возле которого их ожидают двое мужчин, один – водитель в ливрее, другой – очень крупный и мускулистый, в поло и джинсах, похож на Арнольда Шварценеггера.