Книга Империя Наполеона III - Андрей Смирнов

Большой вклад в переосмысление значения переворота 2 декабря 1851 года внес А. Дансетт — автор целой серии работ, посвященных истории Второй империи и ее творцу, принцу Луи-Наполеону{21}. Благодаря большой эрудиции автора и прекрасной подаче материала его работы явились новым словом в исторической науке. После работ А. Дансетта взгляды историков стали более взвешенными, и никто больше не считает Луи-Наполеона безвольной марионеткой в руках опытных кукловодов. Теперь за принцем признают оригинальность политических убеждений, здравый смысл и сходятся во мнении, что он обладал исключительным политическим чутьем{22}. Серьезный исследователь уже не может больше довольствоваться устоявшимся клише безумного авантюриста или же коронованного мафиози. Однако с тех пор, как были написаны все эти работы, прошло уже более тридцати лет, многие выводы, сделанные их авторами, устарели, другие требуют серьезной корректировки.

Современный этап в изучении проблем, связанных с осуществлением Луи-Наполеоном государственного переворота, характеризуется творческим переосмыслением богатого фактологического материала, накопленного за полуторавековую историю изучения вопроса, на основе глубокого анализа и достижений предшествующих поколений исследователей. Французский исследователь П. Микель справедливо замечал, что «настало время взглянуть на императора не как на авантюриста, а правителя, вписавшегося в общий ход французской истории»{23}. С ним согласен Франсуа Фюре, признанный специалист в области истории Франции XIX века, который считает, что Наполеон I соединил современное демократическое государство, основанное на принципах 1789 года, с централизаторской традицией «старого порядка», а Луи-Наполеон использовал это государство, созданное дядей, как средство господства над обществом{24}. Другой видный французский историк, Жан Тюлар, убедительно оспаривает эту точку зрения и видит главную причину успеха Луи-Наполеона в том, что он создал доктрину бонапартизма, которой так не хватало самому Наполеону{25}.

В своем труде «Дорогой переворотов»{26} А. Шатель показывает путь, который пришлось преодолеть Луи-Наполеону, чтобы оказаться у власти. Он подробно останавливается на событийной стороне переворота 2 декабря, оставляя без внимания политическую ситуацию в самой Франции. По мнению Мориса Агюлона, французского исследователя Второй республики, переворот 2 декабря 1851 года не имел целью захвата власти: принц-президент хотел только защититься против возможного сопротивления, которое могли вызвать его антиконституционные действия{27}. На первый план он выводит амбиции принца-президента, считая, что стремление к установлению империи было идефикс будущего императора. С ним полемизирует Ж. Анри-Пажо, который настаивает, что массовые аресты и депортации были направлены, прежде всего, против республиканских и орлеанистских лидеров, которые подрывали общественный порядок: Луи-Наполеон нанес упреждающий удар, чтобы они не смогли развязать новую бойню, как это произошло в июне 1848 года{28}. Работа Анри-Пажо изобилует неточностями, и в ней практически отсутствует аналитическая оценка действий принца-президента. Основной акцент автор делает на моральном оправдании расстрелов толп любопытных на бульварах в момент подавления сопротивления в Париже.

Уже восторженно пишет о Луи-Наполеоне Р. Христоф{29} в своей работе, появившейся в связи с отмечавшимся во Франции 200-летием со дня рождения Наполеона. Тем не менее, как об этом пишет Ален Плесси, несмотря на то, что карикатурные изображения принца, а затем императора, появившиеся в первые годы его правления, не соответствуют истине, и по сей день сложившийся стереотип влияет на общественное восприятие этой неоднозначной личности{30}.

В этой связи нельзя не сказать о работе французского исследователя Л. Жирара «Наполеон III», в которой автор неоднократно подчеркивает, что принцу удалось найти поддержку своей политики только в среде народных масс, в то время как традиционные политические элиты отказали ему в ней после переворота{31}. Эту точку зрения поддерживает Б. Менаже, исследователь исторического феномена — народного бонапартизма{32}.

Сейчас в зарубежной историографии личность Луи-Наполеона Бонапарта становится популярной. В своей работе Ф. Сеган всячески превозносит гений Луи-Наполеона{33}. Более взвешенную позицию занимает английский исследователь Смит, который пишет о недостатках императора, его просчетах и, наконец, о его нерешительности в ответственные моменты, что со временем стало еще более заметно{34}. Последней из опубликованных исследований по перевороту 2 декабря 1851 года явилась работа А. Мэнка{35}. В ней автор оценивает государственный переворот как сложное событие: смесь авантюры, мечты, неудержимого стремления к власти, цинизма, смелости и таланта. Решающими элементами успеха, по его мнению, стали случайность и судьба. А. Мэнк отвергает сформированный Гюго образ, но косвенно подтверждает, что Луи-Наполеон не понимал сути событий, а переворот явился простым стечением обстоятельств. Он разбирает психологические портреты главных действующих лиц переворота, однако рассматривает переворот с технической точки зрения, и поэтому от него ускользают причины, по которым Франция оказала поддержку перевороту.

До революции 1917 года в России проблемой государственного переворота никто специально не занимался. Было опубликовано несколько популярных работ, в которых личность Луи-Наполеона изображалась со злой иронией{36}. Авторов этих работ можно понять, поскольку Наполеон III явился зачинщиком Крымской войны, которую Россия проиграла.

Свою лепту в изучение революции 1848–1851 годов и государственного переворота 2 декабря 1851 года внесли советские исследователи. Еще В. И. Ленин в своих произведениях дал формулировку бонапартизму как «лавированию монархии, потерявшей свою старую, патриархальную или феодальную простую и сплошную опору, — монархии, которая вынуждена эквилибрировать, чтобы не упасть…»{37}. Отдельные аспекты бонапартистского переворота, бонапартизма и его историографии рассмотрены в работах Э. Л. Желубовской, А. 3. Манфреда, П. Федосеева, А. И. Молока, Я. И. Дразнинаса, С. И. Спивака, Д. А. Березовского{38}. Особое место в этом ряду занимает двухтомное фундаментальное исследование, посвященное европейским революциям 1848—1849 годов. В работе над ним принимала участие целая плеяда видных советских ученых: А. И. Молок, Ф. В. Потемкин, H. Е. Застенкер, A. Л. Нарочницкий и др.{39} Перу H. Е. Застенкера принадлежит статья «Прудон и бонапартистский переворот»{40}. В ней, а также в ряде других публикаций, он осветил различные аспекты переворота и его историографии{41}. Им же была написана глава по Второй республике в вышедшей в свет в 1972–1973 годах трехтомной «Истории Франции» под редакцией А. 3. Манфреда{42}.