Книга Узнай, кто я! - Карен Роуз Смит

— Шериф Мэлоун, Эмма, это — Роберт Франц.

Взгляд мужчины стал разочарованным и печальным. Он покачал головой.

— Нет, это не моя дочь, не моя Эмма.

У Эммы перехватило дыхание, сердце бешено билось. Он не знает ее, значит, они опять не выяснят, кто она на самом деле. И только тут она заметила, что этому человеку тоже нелегко, он страдал, видимо, не меньше, чем она. Эмма села на диванчик рядом с ним.

— Простите, что я не та, кого вы ищете, мистер Франц. Я очень надеюсь, что вы ее найдете, найдете очень скоро.

Глаза Роберта Франца стали влажными.

— А могу и никогда не найти, если она не захочет. Она говорила, что я разрушу ее жизнь, если буду все время управлять ею. Может, она была права.

— Но вы ее отец. И что бы там ни было, пройдет какое-то время, и она захочет увидеть вас снова. Я уверена, что вы ее найдете.

Мужчина посмотрел на Эмму, потом кивнул так, словно ее слова дали ему хоть какую-то надежду.

По дороге в Омаху Такеру было не по себе от вопросов Эммы, а теперь, на обратном пути, ему было не по себе еще больше, оттого что она все время молчала. Ее молчание очень беспокоило его. Она особенная женщина. Как она сумела справиться с собой, со своим разочарованием и в то же время утешить другого человека! Ведь сама Эмма еще очень молода — ей наверняка немного за двадцать. В свои тридцать семь он казался себе стариком по сравнению с ней.

Эмма не проронила ни слова, пока ехала до дома Такера, все время глядя в одну точку. Она выбралась из машины раньше его и пошла в дом. Такер последовал за ней.

— Я приготовлю мясо с рисом и бобами. На десерт можно испечь какое-нибудь печенье, если хочешь. Это не займет много времени, — сказала она.

Эмма быстро двигалась от холодильника к столу, от стола к раковине, хотя в спешке не было никакой необходимости.

— Эмма, если ты сейчас не в состоянии готовить, то я лучше пойду куплю чего-нибудь в магазине, — предложил Такер. — Ты любишь китайскую кухню?

— Через час ужин будет готов…

Ее лихорадочное, нервное поведение тревожило Такера, он решил как-то остановить ее и успокоить. Войдя в кухню, он преградил Эмме дорогу к холодильнику.

— Поговори со мной, Эмма.

— Не о чем разговаривать.

— Ты расстроена.

— Конечно, я расстроена, и поэтому мне нужно что-то делать.

Она пыталась обойти его, но он обхватил ее за плечи.

— Остановись!

— Такер, не надо, — запротестовала она дрожащим голосом. — Я не хочу думать о том, что случилось.

— Но подобное может повториться снова. Я могу напасть еще на один след, и мы должны будем опять все выяснять. — Она покачала головой, пытаясь вырваться из его рук, но Такер крепко держал ее. На глазах Эммы появились слезы. — Все нормально, Эмма. Ты расстроена и разочарована, и это понятно. И тебе стоит поплакать и успокоиться.

Ее глаза наполнились слезами. И Такер не мог не обнять ее крепче и прижать к себе. Она тоже прижалась к нему.

Все в ней притягивало и было таким желанным, соблазнительным, таким ранимым. Такеру становилось трудно сдерживаться. Желание загоралось в нем всякий раз, когда он видел ее, не говоря уже о тех мгновениях, когда прикасался к ней или прижимал ее к себе, вот как сейчас. Но именно сейчас он нужен ей так, как другим женщинам не был нужен уже очень давно.

— Мы выясним, кто ты. Я разошлю запросы по всей стране, если понадобится. — Он погладил ее по волосам. — И может, у тебя появятся новые проблески в памяти. Ведь завтра ты идешь на прием к доктору, так?

Она немного отстранилась от него и кивнула.

— Меня очень расстроил взгляд мистера Франца. Я подумала: а по мне кто-нибудь тоскует так сильно? Ведь они бы уже приехали за мной, если бы хотели…

— Я уверен, что кто-то очень сильно скучает по тебе, Эмма. Ужасно скучает.

— Спасибо, что ты мне помогаешь, Такер. Иногда мне кажется, что я со всем справлюсь, что когда-нибудь все вспомню сама. Но иногда… Мне было бы намного труднее пройти через все это без тебя.

— Не нужно меня благодарить. Я просто выполнял свою работу.

Если бы это было так! К ужасу Такера, Эмма стала для него больше чем работой.

— А ты ко всем служебным делам относишься столь рьяно? — спросила Эмма.

— Я делаю то, что должен делать, — уклончиво ответил он.

— А что бы ты хотел делать, Такер?

Он хотел бы только одного — целовать ее, сжимать в своих объятиях, но он должен держать себя в руках, рядом незащищенная, молодая и ранимая девушка.

— Я хочу выяснить, кто ты и хочу вернуть тебя туда, где ты должна быть, — ответил он.

Ее взгляд стал сначала испуганным, потом оскорбленным. Она отстранилась от него, расправила плечи.

— Я в порядке. Ты прав, я должна привыкнуть, что такое может произойти еще не раз, и я привыкну. Я не намерена сдаваться — так же как и ты. Но может, я прикладываю недостаточно усилий? Я поговорю завтра с доктором. Может, мне надо обойти все дома в Сторквилле и спросить, не знают ли меня там? Ведь по какой-то причине я попала именно сюда. Кто-то должен меня знать.

Такер тоже не раз думал об этом. Но история Эммы была напечатана в местной газете, и еще никто не отозвался. И Такер не мог попять, почему.

На следующее утро, когда Эмма спустилась в кухню, Такер уже уехал на работу. Она вздохнула с облегчением и разочарованием. Вчера вечером в его объятиях она чувствовала себя в безопасности. Ей было так хорошо. Ей даже показалось, что он собирается поцеловать ее снова. Но он просто утешал ее, выполнял часть своей работы. И все-таки Эмма не могла поверить, что блеск его карих глаз, когда он глядел на нее, объяснялся только служебной необходимостью.

За несколько дней, что она провела в его доме, Эмма успела понять, что Такер очень ретиво относится к своим обязанностям. Вчера после ужина он снова умчался на работу и вернулся уже после десяти, когда Эмма легла спать. Их комнаты были рядом, и Эмма слышала, как он пришел, как ходил по комнате и даже, как скрипела кровать, когда он ложился спать.

Прибравшись и быстро позавтракав, Эмма пошла в детский центр. Она любила ходить пешком, дышать утренним морозным воздухом. Сначала Такер предлагал подвозить ее туда каждое утро, но она отказалась. Ей нравились спокойные улочки, уютные дома. К тому же она всякий раз надеялась, что в такие минуты ее намять заработает.

Как и всегда по утрам, в центре кипела суматошная жизнь. Родители оставляли детей и уезжали. Эмма сразу же начала помогать их раздевать. Как только у нее появлялась возможность, она играла с близнецами. Порой, когда она держала их на руках, ей казалось, что она вот-вот что-то вспомнит.

Утро пронеслось быстро, пришло время обеда. Начались смешки и возня ребятишек, была расплескана каша, мордашки испачкались, их нужно было вытирать, так что скучать времени не оставалось. Эмма работала с Ханной и еще двумя женщинами.