Книга В поисках Эдема - Джаконда Белли

Рафаэль отмахнулся от москита, жужжащего прямо над ухом. У него еще не было ни одного стоящего материала для репортажа, но Алан, уже побывавший здесь, прав: Васлала была хорошим началом беседы. Стоило только упомянуть ее, как у людей тотчас развязывались языки. Действительно, речь шла о какой-то коллективной одержимости, о загадке, которую все здесь пытались разгадать. Ему не удавалось понять, какое все это имеет отношение к филине, но у него впереди было еще чуть ли не два дня путешествия вверх по реке. Ничто не могло вывести его из терпения. Этот отдых был ему на пользу.

Он сел на ступеньки и открыл коммуникатор, тоненький, компактный, который носил в кармане.

— Брэд, — произнес он.

Несколькими секундами позже Брэд, его издатель, смотрел на него с маленького экрана.

— Где ты? — спросил он.

Рафаэль ответил, что добрался без приключений. Во время путешествия по морю немного укачало, но, не считая этого, ничего особенного. Река — просто фантастика: капитан бонго, весь персонал, контрабандисты. Рассказал ему о своем прибытии в имение: дедушка-поэт, внучка. Прекрасный сюжет для репортажа.

— Только прошу тебя, не забывай о мерах предосторожности. Помни, что Морская префектура открыто предупреждала об опасностях путешествия по этим местам: насилие, эпидемии.

— Я позабочусь о себе, Брэд, но мы же знаем, что эти правила созданы для простофиль.

— Не знаю, не знаю. Вспомни, туда ведь даже полицейский патруль не заглядывает.

— Здесь все просто создано для совершения преступлений. Лес фантастически густой. Невероятно — просто сплошной кислород. Можешь дышать спокойно.

— Ты неисправим, — рассмеялся Брэд. — Ну да ладно, больше я ничего не скажу. Рассчитываю на твой опыт и благоразумие.

— Не думаю, что подобный опыт у меня имеется. Можешь мне поверить, я чувствую себя здесь слегка беззащитным. Наверное, будет интересно. Слышишь тот фон, который ты, должно быть, принимаешь за статический шум? Это насекомые. Тысячи и тысячи насекомых.

Рафаэль попрощался и выключил коммуникатор. На свет экрана слетелось порядочное количество москитов. Он разогнал их, поднимаясь со ступенек, чтобы вернуться в дом. В дверях встретился с выходившей Мелисандрой. От девушки приятно пахло. Она только что приняла душ. Волосы ее были мокрые.

— Ужин скоро будет готов, — объявила она, теребя руками волосы, чтобы высушить их на ветру. Рафаэль решил составить ей компанию и проследовал за ней до ступенек, ведущих к пристани, на которых они и расположились.

— Это так любезно с вашей стороны предоставить нам кров на несколько дней.

— На реке так одиноко, — сказала Мелисандра. — Она красива, но мы живем в изоляции. Нам нравится, когда приезжают гости, — улыбнулась девушка, наблюдая за гостем.

— Ты никогда не ездишь в центр страны?

— Я уже давно собираюсь сделать это, — сказала она. — Сначала мне не позволяла бабушка, а теперь я должна преодолеть страх покинуть дедушку.

— Но твой дедушка выглядит таким здоровым.

— Меня не здоровье его беспокоит, а душевное состояние. С тех пор как умерла бабушка, он очень изменился. Много месяцев провел, разговаривая с ней, словно она была жива, словно каждое утро выходила работать. Просил ее приготовить себе завтрак. Он так твердо был убежден в этом, что мы и сами, в конце концов, чуть ли не стали разговаривать с ней. Но сейчас это прошло. Он уже в порядке. На самом деле, мне нужно то, что успокоило бы мою совесть… Хотя надеюсь все-таки, что на этот раз я точно отправлюсь! Мой дедушка никогда не умрет. Ему уже больше ста лет, а вон какой он крепкий.

— А мне как раз нужен проводник для путешествия в центральную область, — сказал Рафаэль, радуясь внезапному признанию девушки, которая показалась ему прелестной. — Вот тебе повод, чтобы уехать с нами.

— Оправдание-то у меня будет, а вот проводника у вас — нет. Я никогда там не была, — улыбнулась Мелисандра.

— Но я уверен, что тебе не составит труда определить, куда нам следовать, — не отступал Рафаэль.

— Я знаю, куда следовать, но сейчас я направляюсь в другую сторону — для начала мы должны поужинать.

Рафаэль пошел за молодой хозяйкой в столовую. Дон Хосе, сидя во главе стола, смеялся, пребывая в хорошем настроении. По его живым глазам ясно можно было понять, что ведение беседы — его стихия и что здесь, на реке, такое количество людей за столом — событие, радующее его крайне редко. Скатерть была простой, в красно-белую клетку. Гости расположились за столом на длинных скамейках. Мелисандра села возле своего дедушки и указала Рафаэлю на место рядом с собой. Лица путешественников постепенно теряли настороженность и обретали спокойствие.

— А вы, Рафаэль, — спросил дон Хосе, — чем вы занимаетесь?

— Я журналист, — ответил тот.

— Вот дела! — воскликнул старик. — Журналистов я не видел здесь так давно, что даже не вспомню, когда это было. Им наскучили даже наши войны. Никому уже неинтересны наши новости…

— Кстати, о войнах, — произнес Рафаэль. — Здесь не чувствуется какой-то ощутимой боевой активности. Кажется, вы живете мирно.

— На реке сохраняется нейтралитет, — объяснила Мелисандра. — Много лет назад был заключен негласный договор, чтобы здесь не воевали. Это имело бы печальные последствия для здешних лесов, а вы же знаете, что они находятся под охраной соответствующих организаций. При всем при этом иногда…

— Эта страна уже не мыслит своего существования без войны, — перебил внучку дон Хосе. — Мне даже кажется, что мир обернулся бы катастрофой. По-моему, весь мир думает так же. Почему-то в этих местах собирается все вышедшее из употребления оружие. Но не будем о войне. О ней вы еще сможете наговориться, когда отправитесь вверх по реке. Война никогда меня не интересовала. Я влюблен в цивилизацию, в человеческие достижения, в науку. К войне я не имею никакого отношения. Она противоречит мысли, слову, диалогу. На войне никто не разговаривает. Все стреляют, убивают друг друга, не заводя знакомства. Воинам не интересно знакомиться. Напротив, они этого делать не хотят. Они бегут друг от друга, прячутся за ружьями, прячутся от слов, от диалога. Не будь войны, они смогли бы поговорить. Но есть и те, кто находит достоинство в войне. Культ оружия и смерти очень стар. Даже я не мог бы сказать, что хуже, война или алчность. По крайней мере, в Фагуасе деньги уже почти не используются. Невелик толк от денег в обществе, дезорганизованном войной.

Пока дон Хосе говорил, Мелисандра внимательно наблюдала за гостями. Часто она спрашивала себя, тосковал дедушка по визитам гостей из-за новостей, которые они привозили, или же по тому, что они выполняли роль благодарных зрителей философской игры его ума, никогда не устававшего фонтанировать идеями.

Старик закончил выступление об алчности и войне, но прежде чем замолчать, помня о первопричине своего рассуждения, повернул голову к Рафаэлю и спросил его, не имеет ли он ничего против того, чтобы рассказать, что привело его сюда.