Книга За чужие грехи - Марина Серова

– Простите, Ирина Николаевна, действительно задумалась. Я приеду часа через два. Вы дома будете?

– Да, Танечка, приезжай.

– Вот и хорошо. И я тоже очень надеюсь, что нам будет не скучно.

Ирина Николаевна еще раз заявила, что она в этом уверена, мы попрощались, и я повесила трубку.

Следующие полчаса ушли на лихорадочные сборы и обдумывание очень занимавшего меня вопроса – убьют меня сейчас в милиции или сжалятся и согласятся еще раз помочь? Нет, я понимаю, конечно, что в последнее время я совсем обленилась и норовлю переложить на них часть работы. По-хорошему, я должна сама съездить в этот самый Челябинск и лично узнать все об Алене Викторовне Дементьевой. Но поскольку эту поездку мне никто не оплатит – на Ирину Николаевну я работаю из чисто альтруистических соображений, – то я туда и не поеду. И в конце концов, почему я должна туда ехать, если эти друзья могут запросить все сведения и через пару дней они уже будут в Тарасове? И вообще, я перетаскала им столько пива и шоколада, что ментам грех жаловаться! Успокоив свою совесть такими рассуждениями, я схватила вещи, которые решила взять к Ирине Николаевне, наговорила на автоответчик какую-то чепуху, выключила все, что можно и нужно было выключить, и покинула наконец свою квартиру.

Господи, и чего же я понапихала в эту проклятую сумку? Такое ощущение, что к Ирине Николаевне я переезжаю по крайней мере на полгода! Фу-у, еле до машины доволокла. Вот она, моя бежевая «девяточка» (только вчера ее помыли, поэтому я с чистой совестью могу утверждать, что она действительно бежевая), стоит, меня дожидается. Бросив свою жуткую сумку на заднее сиденье, я перевела дух. Так, теперь купить по дороге пива – и в милицию!

* * *

Эффектно развернув машину у здания Главного управления и тут же уплатив штраф за неправильную парковку, я вылезла из «девятки» и двинулась ко входу в сие здание. Штраф несколько ухудшил мое замечательное утреннее настроение, поэтому вышедшего ко мне Мельникова я встретила довольно странной фразой:

– На, держи свое пиво, выпиши мне пропуск, и пошли к тебе, а то пялятся все, как будто бабу первый раз увидели. Или я такой уж неземной красоты женщина, что от меня глаз оторвать никто не может?

– Да нет, – флегматично отозвался Мельников, привыкший уже к моим странным заявлениям и претензиям. Он неторопливо нацарапал что-то на пропуске, взял у меня сумку с пивом и повел меня наверх. Пройдя один лестничный пролет, он вдруг сообщил мне следующее: – Грубая ты все-таки, Танька. Ни здрасте, ни как я рада тебя видеть живым и здоровым, ни как твои дела. Нет, сует пиво какое-то и командует. А пялятся на тебя все вовсе не потому, что ты такой уж неземной красоты. Просто они, наверное, решили, что ты особо ценный в информационном отношении кадр, который мы выловили сегодня ночью. У нас рейд был по злачным местам. А ты больно на них смахиваешь – разрезик у тебя на юбке слишком уж заметный.

Я посмотрела на свою узкую черную юбку до колен и поняла наконец, почему мне так легко идти и почему на меня мужики пялятся.

– Это не разрез, – радостно объявила я, – это «молния» разошлась. Хорошо еще, что она у меня на боку, потому как разошлась аккуратно до самого пояса. Жалко, хорошая была юбка.

– Могу одолжить тренировочные брюки – больше ничего нет. Хоть до дому без приключений дойдешь, – заботливо предложил Мельников.

– Да нет, спасибо. Без приключений я не могу. А в машине у меня есть джинсы, переоденусь. И даже еще одна юбка имеется.

Тут мы наконец-то добрались до кабинета моего друга и вошли внутрь этого замечательного помещения. Правда, кабинетом это можно было назвать с натяжкой, апартаменты больше напоминали гроб или коробку для обуви. Мельников втиснул меня на стул между шкафом и столом и поинтересовался:

– А чего это ты возишь с собой джинсы и юбки? По магазинам моталась или переезжаешь?

– Ага, переезжаю. На время. Охота к перемене мест обуяла.

– Ясно. А к нам чего зашла? Тоже по этой причине?

– Нет, к вам меня завело неумеренное любопытство и желание развлечь вас работой. Плата высокая, – я кивнула в сторону сумки с пивом, – соглашайся.

– Нет, нет, Танька, и не надейся, – замотал головой Мельников, – по пятницам я не поддаю. Да с тобой только свяжись, сразу – куча неприятностей. Даже и не мечтай!

– Ну солнышко, ну тебе же почти ничего не придется делать, – взмолилась я. – Мне нужна только информация. Не секретная. И все, а?

– В прошлый раз ты говорила то же самое, а в итоге меня чуть из милиции не выгнали. В позапрошлый – подстрелили.

– Какое там подстрелили? Ты чего? Царапина была, маленькая.

На это Мельников начал орать, что была не царапина, а огромная рана, нанесшая непоправимый вред его здоровью. Потом перешел на обсуждение моего мерзкого характера, осудил дурацкую привычку ничего не делать самой, а перекладывать свою работу на его хрупкие плечи. Тут он, правда, припомнил, что я еще отрываю от дел полковника Кирсанова. Так, время от времени. Но основная тяжесть, как правило, ложится все-таки именно на него.

Я решила переждать этот поток красноречия: все равно знаю, что, как только Мельников выговорится, он мне непременно поможет. Кирсанов, кстати, реагирует еще хуже – он сразу же начинает меня выталкивать за дверь и орать, что он ничего не видит, не слышит, а меня просто не знает. Но зато к Кирсанову я могу обратиться, когда сама никак не могу справиться, когда мне непременно нужна помощь официальных органов. Поэтому по пустякам я стараюсь его не дергать, а по пустякам я дергаю исключительно Мельникова, который, кстати, уже выговорился и наконец поинтересовался:

– Ну и чего тебе надо, зануда?

– Ничего особенного. – В ответ на это он тяжело вздохнул и вопросительно уставился на меня. Я продолжила: – Мне надо узнать как можно больше о гражданке Дементьевой Алене Викторовне, семьдесят восьмого года рождения, рожденной в городе Тарасове и уехавшей из него двенадцать лет назад в Челябинск. В Челябинске жила вместе с теткой. Адрес... адрес. – Я порылась в сумочке, вытащила клочок, на котором был челябинский адрес Аленушки, и протянула его Мельникову.

Он со вздохом взял адрес, приписал к нему остальные сообщенные ему сведения и спросил:

– И чего тебе конкретно надо? Ее криминальное прошлое? Мафиозные связи? Разборки, в которых она участвовала до отъезда в Челябинск?

– Очень смешно. Я же тебе талдычу уже битый час, что хочу очень и очень банальные сведения – проживает ли она по-прежнему в Челябинске, жива ли ее тетка, чем они обе занимаются? Было бы неплохо узнать, не вляпалась ли она во что-нибудь. Вот и все. По-моему, это не так уж сложно.

Когда я договорила эту фразу, в мельниковский гроб-кабинет ввалился Кирсанов. Шел он явно с какими-то деловыми вопросами, поскольку в руках у него была куча разбухших от бумаг папок, ну и лицо соответствующее. Увидев меня, Кирсанов расцвел и очень радостно поздоровался. Я отнюдь не обольщалась насчет источника этой радости: ясно было, что радуется он, во-первых, пиву, а во-вторых, тому, что пристаю я не к нему, а к его подчиненному.