Книга Налда говорила - Стюарт Дэвид

Внутри, конечно, была моя жестянка с булавками. И почти вся моя одежда, которой все равно не очень много. А еще, кроме этого, у меня была моя банка и всякая утварь, книга с вклеенными газетными вырезками, кое-что поесть, и все. Я очень много оставил, так всегда бывает. Я оставил много патюлек и украшений, которые насобирал, и несколько фотографий: мне нравилось, когда они висели на стене. Но самое важное – я оставил свою ювелирную лупу, из-за чего у меня все сильно осложнится.

Я ее нашел однажды, когда вскапывал клумбу в парке, и сначала не знал даже, что это такое. Но когда выяснил и почистил ее, я был очень доволен этой находкой. И начал ею пользоваться прямо на следующее утро.

И с тех пор я ее каждый день использовал. И точно знаю, где ее оставил. Я могу даже себе представить, как она лежит на кровати там, в моей прошлой комнате.

Стыдно, просто ужас.

Я ее обычно оставлял лежать вместе с другой моей утварью, но в то утро просто случайно принес и положил туда.

Кажется, так оно и получается, когда уезжаешь быстро. Часто всегда что-нибудь оставляешь, что лучше бы не забывать. Патюльки и фотографии меня не сильно волнуют, но…

Проклятье.

Мне завтра опять придется купить такую же дурацкую лупу.

Ладно. Сегодня как будто очень длинный был день. Я когда в парке испугался, мне показалось, что все это тянулось неделю. А когда я утром из своей комнаты ушел, чтобы пройти мимо людей в сад, так вообще – год.

Вот что я сейчас сделаю. Я помоюсь. А после того поставлю банку, чтоб наготове была. А потом я что-нибудь съем и лягу в кровать. И, надеюсь, усну.

3

Мне иногда интересно, так, для себя, что бы подумала Налда, если бы увидела меня в таких вот местах. Если бы увидела некоторые города, где я сейчас сам по себе остаюсь, и некоторые комнаты, где я там живу. Особенно в гостиницах, где я провожу по нескольку ночей каждый раз после того, как сбегу.

Давайте я вам расскажу, где мы с Налдой жили, когда я был с ней.

Я помню, иногда Налда рассказывала какие-то штуки и истории про дом, где она жила когда-то, еще до того, как я появился у нее в первый раз. Но она чаще всего про это говорила в те дни, когда решала, будто недовольна тем маленьким трейлером, в котором мы вместе жили, и мне не нравилось об этом слушать, потому что не нравилось, когда ей не нравилась наша жизнь.

В городе, где мы жили, была грунтовая дорога, которая шла вниз с холма на окраине города. И по одной стороне дороги стоял ряд белых домов, а подругой было поле, на котором были всякие штуки. Трактор, который никогда не ездил, и иногда были какие-то звери, и еще был огромный ржавый бак для воды или что-то вроде.

А потом, в самом низу этой дороги, со стороны, где поле, была лужайка, там мы и жили. В трейлере.

Он был очень маленький. Но снаружи, на траве, у нас стоял старый диван. И мы там подолгу сидели, когда было тепло и после дождя все высыхало. А еще на этой поляне было два дерева, к которым Налда привязала веревку, и туда мы вешали одежду. Когда ее надо было сушить.

Мне нравился наш трейлер. Мне он все время нравился. Только дело в том, что на одном краю поляны он был как бы в яме, то есть стоял не очень прямо. Поэтому внутри пол чуть-чуть накренился. Вот из-за этого Налда иногда расстраивалась. Вот.

Чаще всего этот пол ей тоже нравился, и она придумывала про него истории – про то, как он накренился. А иногда она из-за этого расстраивалась, и тогда я не мог заставить ее смеяться. Вместо этого она рассказывала про этот дом, о котором я говорил, и даже говорила про то, что я был частью этого проклятья, из-за которого она теперь не там. То, что ей нужно заботиться обо мне, – это все часть злого колдовства. И тогда она ненавидела наш трейлер.

Так что мне все-таки интересно иногда, что бы она подумала, если б увидела некоторые города, что видел я. И если бы увидела, в каких красивых комнатах я жил.

Вот.

Я снова вышел на улицу утром, как только был готов, и первым делом осмотрелся, какие тут есть сады, общественные и частные. А потом, когда я это уже сделал, я начал расспрашивать у всех насчет работы в тех местах, что я видел.

Вас это может удивить, и меня это иногда тоже удивляет, – как просто бывает говорить с людьми, когда я спрашиваю насчет работы, по сравнению с тем, какой я глупый и безнадежный во все остальное время. Как я их боюсь и не понимаю. Но на самом деле это совсем не так странно. Это все то колдовство, что навела Налда, когда я был очень-очень маленьким, и это мне все еще помогает.

Понимаете, с самого первого раза, который я помню, я всегда работал с Налдой – потому что она за меня отвечала и не могла оставить меня дома одного. Так что я всегда был с ней, и когда она ходила искать работу, каждый раз, когда мы заканчивали работу в одном саду и надо было делать что-то еще.

Ну и вот, из-за того, что я всегда был с Налдой и уже много помогал ей, она решила попробовать, чтобы я поспрашивал насчет работы, а я был еще маленький. Тогда она говорила, что однажды настанет такой день, когда мне придется делать это все самому, и важно этому научиться. И вот поэтому она попыталась сделать так, чтобы я спрашивал.

Я очень хорошо помню первый раз, когда она попробовала, чтобы я спросил. И еще я очень хорошо помню мои слезы и это чувство, когда проще было сказать «нет» Налде и спорить с ней, чем подходить к этим страшным воротам и дверям. И всем этим дамам и господам, которые там жили.

«Но это ведь всего несколько слов, – повторяла тогда Налда. – Просто: "Вам нужна помощь в саду?" Только это. И все. Люди будут куда добрее, когда об этом станет спрашивать маленький мальчик, Т… – (Ой, опять я его чуть не назвал.) – И тогда у нас будет больше работы, и мы сможем делать особенные пироги».

Но у меня все не получалось и не получалось, и ей приходилось делать это самой, пока она не навела на меня колдовство.

А заработало оно так: она его наводила постепенно. Вместо того чтобы я шел и говорил все сразу, как она меня обычно заставляла, мы шли к двери оба. И сначала я говорил «Вам…», только «Вам». А Налда говорила все остальное. И каждый раз я говорил на одно слово больше из этого вопроса, и это было просто. Так что наконец я сказал их все, и вот как только я сказал все сразу, это колдовство осталось со мной навсегда. И тогда все стало просто. С того времени мне каждый раз было интересно, когда нужно было искать новую работу, потому что я тогда мог использовать то, что мог делать. И каждый раз я почти упрашивал Налду разрешить мне спросить. И даже сам ходил к дверям и воротам, потому что у меня было это колдовство. И то, что говорила Налда, оказалось правдой – нам действительно давали больше работы.

Вот поэтому такие штуки я делаю очень легко и просто. И мое колдовство никуда не делось. Я, правда, кое-что узнал, чего не знала Налда, – разницу между большими и маленькими городами.

В больших городах есть парки или вроде того, или сады, такие большие, что там можно работать очень долго. А еще это значит, что получаешь хорошие деньги. Тебе платят, как другим людям. Первый раз я об этом узнал, когда приехал в большой город. Когда я спросил в одном доме и дама мне сказала «нет», она посоветовала мне попробовать в парке, я попробовал, и все получилось.