Книга Жизнь вверх дном - Инга Пфлаумер

Мои мысли заметались, как тетки на распродаже с семидесятипроцентной скидкой. Нет, я ведь делала эпиляцию только позавчера. Стоп, он, наверное, про характер?

– Вовсе я не колючая, просто… – Я запнулась, не зная как продолжить. Не скажешь же ему: «Не могу тебя клас-си-фи-ци-ро-вать, вот и не знаю, как себя с тобой вести».

– Просто не любишь рассказывать о своих интересах каждому встречному.

– Да, пожалуй, – поспешила согласиться я. – Понимаешь, мало кто в этом разбирается на самом деле.

– Тогда тебе проще. Музыкантом себя нынче мнит всякий, кому довелось подержать в руках ксилофон. – Он рассмеялся. Кажется, не надо мной.

Я не удержалась от ответной улыбки:

– У меня в детстве был ксилофон. Но нет, музыкантом меня назвать нельзя.

– Это хорошо. Мне было бы жаль каждого музыканта, которому не повезет присутствовать на нашей репетиции.

– Почему? – На самом деле я, кажется, знала ответ. Меня от этого рева спасала Эсте Лаудер, а спасаться каким-нибудь Бахом на рок-репетиции, наверное, неуместно.

– Потому что: «A вы, друзья, как ни садитесь, все в музыканты не годитесь». Хотя нет, это я преувеличиваю, конечно.

Тут я была с ним не согласна, но спорить не стала. В моих любимых гламурных пишут, что мужчины этого не любят.

– Давно интересуешься парфюмерией?

– Ну, я не так чтобы прямо интересуюсь. – Я смутилась. Было в этом что-то странное – разговаривать о себе с малознакомым парнем. – Когда я была маленькая, мне папа привез из командировки духи в подарок на день рождения. Причем он тогда специально пораньше прилетел – сама сейчас в это не верю, он у меня такой, очень зацикленный на работе. Ну и вот там была какая-то детская косметика и эти самые духи. Я никак не могла понять, чем они пахнут. Вот честное слово, дня три ходила, пыталась понять, что же это такое. Наконец до меня дошло, что это смородина. Потом я унюхала, что, когда смородина почти перестает пахнуть, остается другой запах. И опять начались терзания. В общем, вот так с малышовых духов все и началось. Я тот флакончик до сих пор храню.

Тут я резко остановилась и принялась поправлять сапог. Нет, с ним-то все было в порядке, просто на щеках завелись помидоры. Вот какого черта я ему это все рассказываю?

– Интересно. Это ведь запахи называют нотами?

Мой новый знакомый тоже остановился, видимо совершенно не замечая моего смущения. Дальше теребить сапог было как-то неловко.

– Не совсем. – Я повернулась в сторону в надежде, что ветер охладит мою пылающую физиономию. – Нота – это как бы «звучание аромата», или, если по-умному, его летучесть. Когда ты открываешь флакон, первыми чувствуются быстро испаряющиеся запахи. Обычно это цитрусовые, фруктовые, эфирные масла или специи. Затем идут ноты сердца, они менее летучие, поэтому ты чувствуешь их не сразу. А базисные ноты, или ноты шлейфа, раскрываются в последнюю очередь. Их задача, кроме запаха, придать аромату стойкость.

Щеки, кажется, вернули естественную раскраску. О чем это я только что болтала? Кажется, читала лекцию. Ну и ладно, не только ему меня своими «фортепьянами» поучать.

– Интересно. И ты планируешь всем этим по жизни заниматься?

Кажется, он в самом деле слушал, что я говорю. Бывает же!

– Да, было бы здорово, конечно. Но тогда нужно поступать на химический факультет, потом специализироваться и стажироваться где-то за границей, потом работать мальчиком на побегушках, и, может быть, к старости тебя возьмут в какой-нибудь крупный концерн. Пятьдесят лет работать на мечту, а потом умереть от перенапряжения, – усмехнулась я. – Было бы круто открыть свое дело. Смешивать эфирные масла, делать индивидуальные парфюмы на заказ…

Мне захотелось зажать себе рот, потом зашить его и после всего этого заклеить. Это плохо скажется на моей внешности, но нужно же что-то делать с собственной болтливостью! Я только что растрепала свой самый тщательно оберегаемый секрет – и кому? Парню, которого я вижу первый и скорее всего последний раз в жизни!

Но моя словоохотливость – это как фонтан. Если забил, то уже не заткнешь. Вместо того чтобы замолчать и поизображать загадочную принцессу – ведь все знают, что в девушке должна быть загадка, – я рассказала и про немецкую классификацию, и о своих экспериментах с эфирными маслами, поделилась принципом подбора аромата, рассказала о Школе парфюмерии в Лангедоке и, кажется, о селективах. Короче, выставила себя безостановочно трещащей дурочкой, даже пропустила момент, когда мы попрощались с Ленкой, и то, как дошли до моего дома. Какой там – я даже не заметила, сидит ли во дворе Стас, а это вообще уже никуда не годится!

У подъезда мой словесный поток иссяк под гнетом тяжелых мыслей. А вдруг Сергею захочется меня поцеловать? Но я же не хочу, чтобы он меня целовал? Я вообще не очень люблю целоваться. Но если честно – кроме первого поцелуя, сорванного с моих губ тогда еще не принцем, сидевшим на соседнем горшке в детском саду, мне совершенно нечем похвастаться на этом фронте. Конечно, я целовалась пару раз с парой парней, но все это было настолько малоприятным, что я честно пытаюсь изгнать это из памяти. Все эти языки, слюни… Еще стоишь как дурочка и изображаешь неземной восторг, а в голове только и мыслей – куда девать язык и только бы не стукнуться зубами о его зубы. Бр-р! С другой стороны, если Стас сейчас во дворе, он же может увидеть, как меня целует другой парень. После чего в моем принце проступит ревность, и он обратит наконец на меня внимание. План так себе, но может же сработать! Иногда судьбу нужно немного подтолкнуть.

Я чуть подвинулась к Сергею, встала на носочки и слегка прикрыла глаза.

– Еще увидимся, – произнес он и чмокнул меня в щечку.

После такого шока меня хватило только на вялое помахивание рукой. Какой невероятно странный парень!

Глава 3

Лекарство от скуки – любопытство.

Но лекарства от любопытства нет.

Дороти Паркер

С утра я первым делом помчалась к Женьке. Естественно, после душа, завтрака и долгих выборов наряда. Это к Ярику можно прийти в любом виде, та даже не заметит, но Женя – это просто глаз-алмаз. Она может быть совершенно не в курсе последних трендов, но в любом наряде найдет что-то «способствующее объектизации женского пола». Она даже объясняла мне, что это такое, но я все равно уже забыла.

Вообще, странно, что мы с Женькой уже столько лет дружим. У нас действительно нет ничего общего. Я маленького роста – Женька длинная. Я постоянно на диете – Женька может есть что угодно и не поправиться ни на грамм. Я часами распрямляю волосы перед зеркалом – единственные изменения в прическе, которые признает Женька, это коса, заколка-краб или резинка на хвост. Видимо, противоположности все-таки притягиваются. Женька объясняет это тем, что наше «соседство» подчеркивает наши сильные стороны. Мол, я на ее фоне выгляжу еще красивее, а она на моем – еще умнее. Может, это, конечно, не самая правильная основа для дружбы, но меня вполне устраивает. Нужно знать, в чем ты силен, а в чем не очень. Например, подбор гардероба явно моя сильная сторона. А компьютеры – слабая.