Книга Белое, черное, алое… - Елена Топильская

Тогда такие заведения были редкостью; ты пошел туда кого-то искать, а вернувшись, заявил, что больше в такие места ни ногой. Ты был от смущения весь красный и сказал, что таких ужасных мест еще не видел: все в сигаретном дыму и кругом ноги, ноги в розовых колготках, помнишь?

Кораблев кивнул.

— А в первый раз мы встретились на осмотре по убийству. В квартире телевизор работал, слышишь, Лешка? Шла «Петровка, 38»; помнишь, там Герасимов перед девушкой красуется и ударом ребра ладони сносит горлышко бутылке коньяка?

Я кивнула на экран и говорю оперу Кораблеву: «Вот как люди бутылки открывают, учитесь!» А он невозмутимо отвечает: «Ну и что, а мы лучше открываем, потому что после этого посуду сдаем».

Лешка с набитым ртом засмеялся, закашлялся и высказал мне претензию, почему бутерброд всего один, а потом поинтересовался, получила ли я свое при вчерашней раздаче слонов.

— А как же: мало своих одиннадцати «кирпичей», еще и чужого добавили, убийство Чванова теперь на мне.

— Что за убийство? — с деловым видом спросил Горчаков, поедая ложками сахарный песок из сахарницы. Я отобрала у него сахарницу со словами «ты еще заварки пожуй» и вернулась к теме убийства:

— Хочешь? Могу отдать, причем абсолютно безвозмездно. Дело интересное и не такое уж древнее, всего год прошел. А кстати, ребята, — удивилась я, — в субботу будет годовщина смерти Чвановых, седьмое октября. РУОП в лице Ленечки прибыл аккурат к годовщине, очень своевременно. Леня, можно, я буду твою контору называть по-старому? РУБОП — это неблагозвучно.

— Ну ладно, чуть что, так сразу РУБОП, — лениво отозвался Кораблев. — Мы-то, может, и сделали бы все как надо, но только начали раскручиваться, как врезались местные опера со своим гопником, а у гопника явка с повинной в кармане лежит…

— Ага, вы небось начали раскручиваться, как раз когда следствие кончалось?

— Ну нам же надо было матерьяльчики подтянуть, с людьми повстречаться, информации подсобрать, осмыслить…

— Ну и чего вы там осмыслили? — встрял Горчаков, не зная, чем заняться, поскольку бутерброд он съел, чай выпил, а сахарницу я убрала.

Я подозревала, что он на все готов, лишь бы не идти к себе и не садиться за обвиниловку по взяткам в жилищном агентстве. Поскольку такое с каждым может случиться, я подавила в себе желание воспользоваться слабостью друга и послать его мыть чашки, мысленно похвалила себя за выдержку и стала слушать Кораблева, который рассказывал:

— Да собственно, сам Чванов был на редкость приличным мужиком, все говорили. Похоже, что даже «крыши» у него не было, по крайней мере, информации на этот счет — ноль. Правда, у него мамашка крутая, тоже в бизнесе, вот у той «крыша» есть: она платит Вертолету. Мы там пощупали, но вроде как она только за себя платила, а Чванов был сам по себе, да и строительство — это не Вертолетов кусок. Раскрутился Чванов очень давно, со ссуды в банке; конечно, ссуду помогла взять мамаша, простым смертным это было недоступно; но раскрутился он без криминала, это железно.

— А так бывает? — усомнилась я.

— Исключения только подтверждают правило, — заметил Горчаков, внимательно слушавший Леню.

— «Крыши» у него не было, а служба безопасности в фирме была? — спросила я у Кораблева.

— Была. Понял я, куда вы клоните: при наличии собственной службы безопасности зачем нужно подтягивать какую-то охранную фирму, так?

— Так. Зачем платить каким-то левым охранникам, если платишь своей СБ? А если в своей СБ не уверен, то на фиг ее держать такую. Или она только номинально служба безопасности, а на самом деле — завуалированная «крыша»: бандюки какие-нибудь раз в месяц приезжают и расписываются в ведомости, где числятся охранниками?

— Нет, просто служба безопасности там состояла из одного человека, грамотного такого отставничка фээсбэшного, которого, как только грянули эти неприятности с «Царским» банком, инфаркт хватил, так что он вышел из игры.

— То есть «крыша» у Чванова все-таки была, фээсбэшная? — уточнила я.

— Да нет, отставничок даже не из Питера увольнялся, всю сознательную жизнь прослужил в Эстонии, там и в отставку ушел, а сюда переехал уже после. У него здесь и связей-то нету.

— Ой ли? У чекистов везде связи есть. Сюда-то он почему приехал?

— Вроде бы у него тут родственники…

— Надо найти его и поговорить, он по делу ни разу не допрошен, даже фамилия его в деле не фигурирует, а может, он чего интересное знает… В ваших-то бумажках его данные есть? — спросила я Кораблева, удобно расположившегося за моим столом.

Это я за ним наблюдала давно: где бы он ни был, всегда стремится занять командные позиции. Если хозяйское сиденье оставить без присмотра, Ленечка обязательно на него опустится.

— Да я с ним лично говорил. Найдем, подтянем!

— Ладно, Машка, уговорила! — вдруг сказал Горчаков. — Я с РУОПом давно не работал, тряхну стариной. Дело вроде бы действительно интересное, как я понял, там надо начинать все сначала, гопник там однозначно не при делах.

Посчитав вопрос решенным, он повернулся к Кораблеву и стал договариваться с ним:

— Я завтра дело сдам в суд и к тебе подъеду, посмотрю ваши матерьяльчики, решим, чего нам еще надо подсобрать…

Я сзади похлопала Горчакова по плечу:

— Але, коллега! Я вам не мешаю? А то я могу выйти! А вы тут располагайтесь как дома. Ты не забыл, что дело, так, немножечко, еще у меня в производстве?

— Ну так ты же говорила… — обернулся оторопевший Лешка.

— От мертвого осла уши ты получишь, а не убийство Чванова. Размечтался!

Лешка не нашелся, что ответить:

— Ну ладно, ладно, что, спросить, что ли, нельзя?

А мне вдруг и вправду стало так жалко расставаться с этим делом; я уже начала привыкать к нему, прикидывала версии, мне казалось, что я до мелочей изучила все в доме Ивановых и представляла все так реально, как будто сама там была.

— Ну что, Леня, кофейку напился? Будем отрабатывать угощение?

— Вот я так и знал! Этот ваш кофе просто в глотку не лез! Я чувствовал, что за ложку паршивого порошку с меня три шкуры сдерут! — заныл Кораблев.

— А сахар? А вода?! А амортизация посуды?! — грозно спросила я. — А покушение на измену, с Горчаковым?! Короче, передаю тебе слова нашего шефа: у нас на все про все месяц, за отсрочкой не пойдем.

— Ну, и чего надо? — безнадежно поинтересовался Леня.

— Для начала узнай, где можно найти следователя, который работал по делу.

Он из прокуратуры уволился, а у меня к нему вопрос.

— А какой вопрос? Может, я знаю…

— Помнишь, дети описывают такую своеобразную куртку убийцы? Коричневую, с пряжками на плечах? На второй день после того, как задержали Пруткина, его куртку предъявляли детям на опознание, как положено, в числе трех. Дети же, причем и мальчик, и девочка, порознь, естественно, ткнули в другую куртку, предъявленную вместе с пруткинской; понимаешь, оба показали не на куртку задержанного, а на подставную, и оба на одну и ту же. И этот факт остался без последствий. Так вот, меня интересует, где следователь взял эту куртку; может, он ее снял с какого-нибудь мелкого хулигана или с задержанного в ИВС… Чем черт не шутит, а вдруг действительно с убийцы снял? Мало ли, того после совершения преступления случайно задержали за какой-нибудь пустяк, хоть за нахождение в пьяном виде?