Книга Сквозь призму световых лет - Алан Дин Фостер

«Блуждающий костёр», обычно парящий по ночам в центре общего зала, днём по взаимному соглашению заменялся рассыпающим брызги фонтаном в виде местных цветов. Мельчайшие капельки воды наполняли воздух вызывающим радость и бодрящим сочетанием звуков и влаги прежде, чем сворачивались лепестки. Однажды, в ответ на вопрос Марка, комната попыталась объяснить ему устройство механизма, посредством которого вода выбрасывается из воздуха, как контролируются состояние и направление распыления, чтобы предотвратить падение капель на пол, и как удаётся в процессе избежать испарения влаги. Уокер моментально сдался при мысли о том, что придётся вникать в это объяснение при недостаточном знании физики.

Но его знаний физики и химии недоставало и для занятий кулинарией. Так, пока местный транспорт преодолевал путь в глубинах жилого комплекса, он настоятельно попросил друзей собраться в общем зале.

И вот Браук восторженно уставился на съедобное причудливое творение Уокера:

— Умело приготовлено. Подарочек, замечательно танцуя, жаждет быть съеденным.

Круглые, навыкате глаза расширились по краям стержней, торчащих по бокам из верхней части его напоминающего глыбу тела. Отливающие зеленоватым, светлые перья колыхались и трепетали. Туукали ловко потянулся к подносу кончиком громадного щупальца.

Уокеру пришлось отдёрнуть блюдо.

— Прости, Браук. У меня в файле содержатся детальные сведения об индивидуальном метаболизме каждого. Так как ты и я употребляем в пищу практически одно и то же, хирэк не относится к тому, что нам дозволено есть. Боюсь, тебе придётся пропустить дегустацию.

Оба глазных стержня выгнулись вперёд, глазные яблоки прямо-таки выкатились на человека и его соблазнительное творение.

— Меня не пугают небольшие проблемы с моими желудками. Что случится, если я всего лишь попробую, один разок оближу?

— Можешь ослепнуть, — мрачно обронил Уокер. — Мне удалось подчинить большинство алкалоидов в этом блюде, но не все они могут расщепляться в твоей пищеварительной системе. Твой организм чрезвычайно чувствителен к ним. Риск слишком велик.

Щупальце отдёрнулось. Челюсти разжались и с сожалением захлопнулись. Сомкнулись острые зазубренные зубы.

— В следующий раз будь любезен приготовить что-нибудь для меня, хорошо?

Уокер улыбнулся. Это было признанием успеха, достигнутого им за время упорных тренировок. То, что кто-то столь щепетильный и крайне чувствительный, как Браук, действительно с нетерпением ожидал результатов труда непрофессионального шеф-повара. Марк обернулся к Джорджу:

— С другой стороны, ты…

— О нет, не я. — Пёс медленно отвернулся. — Помнишь последнее блюдо, которое я попробовал по твоему настоянию? Закончилось тем, что у меня случилась чесотка.

Уокер прекрасно помнил.

— То была ошибка. Мне не следовало добавлять семена краадлина. Их растапливают главным образом для того, чтобы придать блюду внешнюю привлекательность.

— Да… Ну… Чесотка как-то не придаёт внешней привлекательности. — Ворча, пёс махнул головой в сторону Скви. — Если это такая вкусняшка, пусть сперва попробует она.

Стоя у цветочного фонтана, наслаждающаяся влагой Скви прищурила свои серебристые глаза и наблюдала, как к ней подходит Уокер. Встав на колени, он протянул ей поднос. Лёгкий, как и лежащее на нём блюдо.

— Надеюсь, тебе понравится, Скви, — ободряюще произнёс Марк. — Оно подходит для твоей пищеварительной системы. Обещаю. Знаю, если суфле понравится тебе, то наверняка пройдёт и решающее испытание.

Когда её щупальца рефлексивно свернулись в кольца и она, вздрогнув, отступила, Уокер поспешно добавил:

— Я не в буквальном смысле.[4]В нём не содержится кислот.

Капельки воды поблёскивали на шокирующе броских украшениях к'эрему: элегантных нитях бус из радужно переливчатого металла и других ослепительно-блестящих аксессуарах. Растянув все десять нижних конечностей, Скви достигла своего максимально возможного роста в четыре фута. Горизонтальные узкие щели чёрных зрачков глубоко посаженных глаз цвета полированной стали внимательно уставились на Уокера. Заговорила она типичным для неё снисходительным тоном:

— Почему я должна подвергать внутренности своего высокоразвитого организма воздействию неправильно созданной, необычно подвижной стряпни такого гастрономического невежды, как ты, Уокер?

К этому времени Марк настолько привык к присущей к'эрему оскорбительной манере говорить, что пропустил её слова мимо ушей.

— Потому что я трудился над ней многие месяцы. Потому что она чертовски хорошо мне удалась. Потому что, нравится тебе или нет, ты — мой друг.

Поскольку она не шелохнулась, Уокер вздохнул и продолжил:

— И потому что только твоё искушённое нёбо, или его физиологический аналог, достаточно развито, чтобы позволить тебе высказать надлежащее мнение о результате.

Она смягчилась и уступила:

— Должна признать, что благодаря моему обществу ты стал в самой малой степени, но более сведущ в распознавании прописных истин. — Скви покосилась на поднос, одновременно выпустив один из нижних усиков. Проведя кончиком по изысканному хирэку, она подцепила им капельку этого псевдосуфле, щепотку подвижных гелевых шариков, искорку лавандового пламени и поднесла эту смесь к своему маленькому рту.

Все ожидали вердикта к'эрему: Браук — с огорчением и сожалением, Джордж — с надеждой, Уокер — с тревогой.

После паузы, длившейся бесконечно, она моргнула обоими глазами, слегка надулась и выпустила изо рта парочку пузырьков, чтобы акцентировать свой ответ.

— Наряду с тем, что попытки создателей сего — балансирование на грани съедобного и это блюдо было бы отвергнуто любым мало-мальски легальным учреждением питания на К'эреме, нельзя отрицать, что продукт приемлем для моей пищеварительной системы.

Зная о склонности Скви к преуменьшению в космических масштабах, Уокер был в восторге. Когда же она добавила, откусив ещё кусочек:

— Думаю, что ради справедливости оценки неустанных и прилежных усилий представителя стоящего ниже по развитию вида мне следует напрячь силы и снять ещё одну пробу, — его сердце подпрыгнуло.

Увидев, как предмет трудов его друга более чем высоко оценила к'эрему, Джордж сразу жадно, с таким же энтузиазмом, как кот на банку тунца, набросился на хирэк-тэль. К тому времени, как пёс и Скви покончили с ним, лавандовое пламя едва мерцало, и несколько одиноких гелевых шариков украшали разбросанные остатки суфле.

Лёжа на правом боку, с неимоверно раздувшимся пузом, Джордж лениво взирал на Уокера, который сидел на конструкции из чёрной и золотой проволоки, чем-то напоминающей стул.