Книга Влюбиться в эльфа и остаться в живых - Александр Талал

– Итак, Саша. Вернемся к нашим баранам. Я поручил тебе найти десятый октагон.

Терять Александру было нечего. Оставалось лишь разузнать побольше и надеяться на лучшее.

– Вам все равно не скрыть правды, – Бурмистров решить блефовать. Он и сам не знал всей правды. – Даже если вы от меня избавитесь…

– …Гоблин всем все расскажет! – перебил Макар Филипыч и хохотнул, приглашая охрану присоединиться к шутке. Корней засмеялся первым, вслед загоготали остальные. Принц шагнул вперед и оказался почти вплотную к Александру.

– Ну что ты как маленький? Пора уже знать, что Гоблина не существует. Это я тебе писал, Саша. Я.

Пока Александр переваривал нанесенный ему удар, Филипыч обернулся к Корнею:

– Когда мы, наконец, возьмемся за этот невыносимый народный фольклор? Ты у меня начальник безопасности или где?

Корней опешил. В начальниках безопасности он состоял всего пять минут, но Принца это, по-видимому, никак не беспокоило.

– Это ж сказки детские, Макар Филипыч. Болтают себе, и пусть болтают. Что нам Гоблин?

Принц ничего не ответил. Александр не видел его реакции, зато лицо Корнея в ответ на эту реакцию побледнело и слегка перекосилось. Уголок рта задергался нервным тиком.

– Извините, – пробормотал Корней. – Займемся немедленно.

– Вот именно, что немедленно, – одобрил Филипыч. – А если медленно, то лучше вообще не надо. А то – «что нам снег, что нам зной»…

Он снова повернулся к Александру, и снова лица обоих Принцев грозно повисли перед ним. За это время Бурмистров успел собраться с мыслями:

– Бессмысленные войны! Невинные жертвы с обеих сторон!

– Какая-то белиберда, – бесцеремонно отмахнулся Филипыч, – «бессмысленные войны» – это тавтология. В войне непременно есть смысл. Историю надо учить, Саша. И невинных жертв тоже не бывает. Помнишь Крылова? «Ты виноват уж в том, что хочется мне кушать». Скажи мне, где десятый октагон, будь умницей, а то во мне проснется аппетит.

Александр продолжал:

– Вы заразили нас ненавистью и страхом. Ради чего? Никогда не мог понять, что такое эта ваша «абсолютная власть над миром» и зачем она нужна!

– Он ничего не скажет, – задумчиво вставил вдруг Федор Афанасьевич.

– Не скажет, – покачал головой Макар Филипыч.

– Но есть еще у добра оружие, которое сильнее ненависти, сильнее страха! – выкрикнул Александр в отчаянии.

Макар Филипыч заметно насторожился:

– Какое?

– Любовь. Ненависть и вражда ослепляют. Только любовь заставит наши народы увидеть истинное лицо Принцев.

Осознавая, что от бессилия говорит вещи, которые лишь заставят Макара Филипыча и Корнея от души расхохотаться, Александр сильно удивился, когда от его слов в глазах Принцев возник нескрываемый испуг. И не только испуг. Перед ним происходило нечто фантастическое. По лицам Принцев пробежала мутная рябь, как будто у слова «помрачнеть» появилось буквальное проявление. Поволока исказила их черты, прямо по коже поплыло марево; так жар над огнем искажает кафельную стену кухни. Казалось, вот-вот из этого теста возникнет что-то другое, что-то новое. Корней тоже не смеялся над сказанным, но вряд ли из-за странного явления, лиц Принцев он не видел, просто команды смеяться никто не давал: Макар Филипыч и Федор Афанасьевич были заняты, справляясь с неожиданной метаморфозой.

Федор Афанасьевич шагнул назад и тряхнул головой. Макар Филипыч стиснул зубы и зажмурился. Наваждение прошло. А может, привиделось?

– Тьфу-тьфу-тьфу, – произнес Федор Афанасьевич грустно и словно в укор Александру. – «Любовь». Типун тебе на язык.

– Дай по дереву постучу! – позвал Макар Филипыч охранника Петю. Петя покорно и привычно подставил лоб, Принц пару раз стукнул костяшками кулачка в лобную кость и добавил как бы между прочим:

– Избавьтесь от него!

На этом Принцы, не говоря друг другу ни слова, разошлись, каждый по направлению к своему лимузину.

«Пора, – решил Бурмистров. – Принцы меня уже похоронили, охрана еще не включилась. Пора». Быстро нагнувшись, он засучил брючину и выхватил спрятанный под резинкой носка бутылек. Пару секунд, пока он спешно откручивал крышку, охрана – и блондины Филипыча, и брюнеты вражеского двора – соображали, что происходит. Последними обернулись Принцы и тупо уставились на изображение улыбающегося Губки Боба на ярлычке под веселой надписью «Мыльные пузыри «Радуга». В глаза собравшихся стремительно накатила паника. В тишине послышалось свирепое шипение Макара Филипыча:

– Кто так обыскивает?!

– Амулет! Амулет не отобрали! – заорал Корней и дернулся.

– Стоять! – крикнул Александр. Он уже поднес пластиковое колечко к губам. Натянутая на нем мыльная пленка заколыхалась, и это незначительное движение заставило всех вздрогнуть; кто-то инстинктивно пригнулся и заслонил лицо рукой. – Всем стоять, – на этот раз сказал спокойно и уверенно.

Все пришло в движение. Принцев подхватили и потащили в укрытие. «Ложи-и-ись!» – раздался чей-то запоздалый крик. Пригнувшись, охрана рассыпалась кто куда, заняв позиции за бетонными колоннами, присев на корточки за припаркованными автомобилями.

Александр вынул из кармана зажим для галстука, который стратегически снял и спрятал при въезде на парковку, чтобы не мозолил глаза при обыске, и водворил его на место. Глубоко вдохнув, он дунул на кольцо. Из него посыпались пузыри, и одновременно зажим на галстуке вспыхнул, излучая свет. Стайка пузырей разлетелась по парковке, неспешно паря по неопределенным маршрутам. Александра уже и след простыл, только хлопнула дверь, ведущая на лестницу.

Затаив дыхание и обливаясь потом, черноволосый телохранитель Федора Афанасьевича, начальник безопасности Гриша Матерый, наблюдал, как крупный пузырь залетает под соседнюю машину. Когда опасность миновала, он перетащил перепуганного Принца подальше, в безопасный угол.

Три пузыря продрейфовали перед самым носом распрощавшегося с жизнью Корнея, чуть не задели угол колонны и разбежались в разные стороны.

Петя зажмурился, когда мыльная сфера с радужным отливом замерла у бокового зеркала чьей-то «Тойоты», лениво поворачиваясь вокруг своей оси, словно хотела полюбоваться на собственное отражение.

Никто не проронил ни слова.

Петя осторожно приоткрыл левый глаз.

Не захлопнутая Александром дверь снова распахнулась, впуская легкое дуновение ветра.

Пузырь у «Тойоты» качнулся прочь от зеркала, крутанулся в воздухе и со всего маху въехал в заднее боковое стекло. Оглушительный взрыв, не уступающий разорвавшейся гранате, оторвал крышу автомобиля и разнес салон вдребезги. Петя едва успел распластаться, вжавшись в асфальт.

Импульс всколыхнул воздух, и в следующую же секунду еще один пузырь задел потолок и с грохотом вынес кусище бетона. Штукатурка полетела во все стороны.