Книга Позывной «Матрос». Водяной - Владимир Александрович Агранович

— подумал Матрос.

Вдвоем держать высоту было подобно самоубийству. Пули не долетали до врага, а если и достигали цели, то не поражали ее. Враг наступал, оставляя за собой лишь пепел вчерашней мирной жизни.

К счастью для бойцов, на высоту прибежал Мачете:

— Все! Отходим! — крикнул он. — Позади вас кто-то еще есть?

— Не знаю, — сказал Дизель, — может быть.

— Понял. Тогда ждите остальных. Будете прикрывать отход. Сюда стягивается вся их техника. Мы не выстоим.

Матрос опустил глаза, на секунду подумав, что его затея с войной была ошибкой, но в ту же самую секунду больно прикусил себе губу за такую мысль.

— Если никого не будет — тоже отходите. К супермаркету.

— Да мы не местные. К какому супермаркету? — спросил Дизель.

— Он там один. Разберетесь, — сказал Мачете и уже собрался уходить. А потом добавил:

— Удачи, мужики!

Матрос очень злился. Он злился на превосходство противника, на расхлябанность командования, злился на себя, потому что мало что мог сделать в данной ситуации. Но…

«Стоять — значит стоять!»

Бойцы стояли на высоте еще около часа, наблюдая, как вражеские танки появляются на горизонте и становятся реальной угрозой для жизни.

— Высоту окружают.

— Вижу, — подтвердил Матрос.

Дым от горящих домов поселка застилал и небо, и местность вокруг, мешая видеть приближающегося врага. Уже подкрадывалась ночь. Она беcцеремонно забирала свет, оставляя за собой лишь мрак.

«Как будто в аду», — подумал Матрос.

— Мы уже больше часа стоим. Если никто не пришел до этого момента, то уже вряд ли придет. Нужно отходить к магазину, — объявил Дизель.

— Я без понятия, где он.

— Я тоже, брат. Но надо уходить.

— Иди. Я за тобой следом.

В руках у Матроса был пулемет, и желания отступать не было. Он хотел побежать на танки и лично задушить каждого, кто пришел на его землю, чтобы убивать. В груди чувствовалась ноющая боль, нужно было ломать себя. Нужно остановиться и сдержаться сейчас, чтобы нанести удар, когда придет время.

Матрос смирился со своим положением, повесил пулемет на плечо и взял автомат, брошенный одним из бойцов. Он развернулся, чтобы направиться к Дизелю, который уже изрядно прихрамывал, но в этот самый момент за его спиной раздался звонкий выстрел танка.

Тот, кто однажды услышал звук стреляющего танка, никогда не спутает его с чем-то другим. Для Матроса это был «дебют». Ополченец слегка дернулся на звук. Он даже не представлял, что могло бы произойти в следующую секунду. Рассекая воздух со страшным свистом, снаряд угодил в пятиэтажный дом, стоящий на высоте.

Матросу показалось, что пространство сжалось и превратилось в сферу размером с грузовую машину. Немного запоздавший жуткий грохот пытался догнать сильную ударную волну, которая снесла бойца с ног. Это была его первая контузия.

Боец упал и не мог понять, что происходит. В десятке метров от него рушилось огромное здание. Пятиэтажный дом, словно не имея опор, осел до самого своего основания, поднимая вокруг облако пыли.

Матрос пытался прийти в себя, но чувствовал лишь сильную тошноту и желание сбежать от жуткого звона в голове.

— Матрос! Ты живой? — не на шутку испугался Дизель, который уже второй раз за этот день заочно похоронил своего товарища. — Я думал, что все. Крышка.

— Живой, — почти неразборчиво пробормотал Матрос, пытаясь открыть глаза.

— Давай. Выкарабкивайся. Надо выбираться отсюда.

— Секунду. Дай еще полежать немного, — уже более внятно произнес боец.

Голова шла кругом. Ночь была близко, а вечерние сумерки уже растворялись во мгле. Оставаться на месте было нельзя. Преодолевая тошноту, Матрос встал на ноги, глубоко вдохнул и попытался оценить ситуацию. Никто из них не знал, как выбираться отсюда, поэтому было принято решение двигаться в сторону города в надежде встретить кого-то из своих.

Горящие руины Николаевки освещали путь. Вокруг была тишина. Бойцы спускались с высоты и видели, как украинские танки замыкали кольцо, из которого скоро будет невозможно выбраться.

Через сто или двести метров медленной ходьбы по выжженной земле у Дизеля подвернулась раненая нога, и это могло значить лишь одно — дальше своим ходом он идти не сможет. Матрос понимал, что сам бы он выбрался гораздо быстрее, но у него не возникло даже и мысли о том, чтобы оставить раненого товарища. Автомат перекинут через плечо, левая рука поддерживает боевого друга, а правая намертво обхватила пулемет. В любой момент Матрос был готов вступить в бой.

Боец не чувствовал ни усталости, ни боли, хоть и понимал, что в своей прошлой жизни он не выдержал бы и десятую часть тех испытаний, которые выпали на его долю сейчас.

«Никогда не подумал бы, что в сорок шесть лет придется брать в руки оружие и смотреть, как в тебя стреляет танк».

С Дизелем за спиной Матрос медленно переставлял ноги, вслушиваясь в каждый шорох. Шансов найти своих ребят практически не было, но и сдаваться было нельзя.

Разрушения и обжигающий огонь остались позади. Теперь перед бойцами была лишь ночная улица, освещаемая луной.

Матрос знал, что сейчас можно надеяться лишь на себя, поэтому был готов к тому, что при любом подозрительном шорохе он сбросит Дизеля, припадет на правое колено и откроет огонь на поражение.

Жуткий стресс держал мышцы в постоянном напряжении. В воздухе чувствовалась вонь сгоревшей резины, а мрак окутывал своим равнодушием. Дороги не знал ни один из бойцов — как и того, что их ожидает. Бойцы старались приглушать шаги, чтобы не привлекать лишнего внимания, но с раненым бойцом на плечах это было сложно. Оба знали, что уже в окружении, но надеялись, что кольцо еще не полностью сомкнулось.

Шестьдесят минут, мучительный час, который длился целую вечность, застрял в памяти Матроса на всю его жизнь. Час безнадежности и святой веры в чудо. Они шли всего час, но каждый успел вспомнить лучшие моменты своей жизни, потому что потом могло быть слишком поздно.

— Слышишь? — прошептал Дизель, сдерживая сквозь зубы боль.

— Укропы?

— Да вроде по-русски говорят.

— Укропы тоже по-русски говорят.

— Давай подойдем поближе, форму рассмотрим.

— Это могут быть диверсанты, переодетые в нашу форму.

— Выбора у нас нет.

— Ложись, — сказал Матрос, опуская боевого товарища на землю, — я разведаю.

Ополченец подкрался к бойцам, чтобы услышать, о чем они говорят.

— Все вышли? Еще кто-то есть?

После одной этой фразы стало понятно, что это свои.

— Мужики! — крикнул Матрос.

В ту же секунду на него направилось несколько автоматов.

— Мужики, свои! Отряд Мачете. Выходили с высоты.

— Выходили?

— Нас двое. Раненый лежит в кустах. Подумали, вдруг вы укропы, — пытался объяснить боец.

— Мы из отряда Моторолы.

— Моторолы? —