Книга Дом для Пенси - Анна Лерой

леса руины…

— В чаще? — вырывается разочарованное — почти отчаянное — у Пенси. Но тут любой не сдержался бы. Чаща ей не по зубам. Это тяжелое испытание для отряда охотников — идти в самую глубь смертельно для одиночки.

— Сначала дослушай, — укоризненно грозит пальцем пан Лежич. — Есть в чаще руины, посреди которых высокая башня, несколько улиц домов и круглая площадь вокруг башни. В зданиях всё вымерзло, там еще четыре поколения назад было полно снеголюбов…

Пенси морщится. Снеголюбы — на самом деле неагрессивные и медленные дивности, они всего лишь создают вокруг себя холод. Людьми не питаются, сами первыми не нападают. Охотники с удовольствием продают их всем желающим. При соблюдении всех условий: не оставлять на солнце, содержать в плотно закрытом маленьком ящике и кормить каплей воды в день — можно долго хранить продукты в прохладных каморках или кладовых. Даже десяток снеголюбов не страшны для человека, их небольшие скопления выгоняют из домов или огнем, или обильной водой. Но если внутри их стаи, то не стоит даже пытаться. Потому что стаи могут стать быстрым и смертельным ледяным вихрем.

— В дома идти и не нужно. Что бы там ни находилось, оно смерзлось навеки. Охотник явно указывал на башню, ведь именно там, по его словам, рос видерс… Какое это дерево на вид... увы, никакого описания нет. Важно другое: времени с того года, как собирали последние ветви, прошло немало. Так что новые ветви давно…

— Выросли, — выдыхает Пенси, заворожено глядя на пана Лежича.

Видерс — не просто легенда и не просто дивность. Это дерево чудес, истинное лекарство. Книжники и умные головы в столице говорят, что это дерево — одно из дюжины сокровищ из такой древности, когда людей еще не было на этих землях. Всего лишь одной веточки хватает, чтобы излечить полсотни страждущих от легких болезней. Пепел, развеянный по ветру, делает на три года небывало плодородной землю от твоих ног и до самого горизонта. Если носить его в виде оберега всю жизнь, то удача никогда не отвернется от тебя, а здоровье твое будет крепким как самый прочный камень.

Но видерс не растет, где захочется человеку, он выбирает самые глухие и самые забытые места, прячется в тени и пустоте. Его легко повредить и очень сложно донести в целости. Поэтому срезают самые свежие, самые молодые ветви. О счастливчиках, сумевших продать видерс, ходят легенды. А главное, что чудо работает только, если корень дерева жив. Тогда ветви будут расти снова и снова, медленно, пару раз за поколение достигая нужного размера и силы. Истории о корне передаются из уст в уста, от охотника к ученику или родичу, и обычно не покидают узкого круга знающих…

— Спасибо, — искренне благодарит Пенси трактирщика. Это не просто рассказ, это именно что посвящение в тайну.

— Ты сначала добудь, — хмыкает пан Лежич.

— А когда туда ходили в последний раз?

В голове Пенси сотни мыслей. Она пытается вспомнить всё, что когда-то слышала о дереве видерс, и решить, что из этого правда.

— Мой дед отправлял охотника чуть меньше семидесяти лет назад. В поселок пришла болезнь, заболели и бабка, и дети, — трактирщик откладывает тарелку в сторону и берется за трубку с куревом. Вспоминать о тяжелых временах всегда сложно, Пенси это знает по себе. Болезни — не редкость вблизи Черного леса, здесь они становятся еще ужаснее. — Тогда охотник донес всего две веточки из десятка собранных в спешке. Дед поделил добычу поровну, так всегда было. Ветка не только спасла родных, но и надолго оградила наш дом от бедствий. Остатки дерева в виде пепла сейчас носят мои младшие внуки как амулеты от несчастий. А в трактире до сих пор спится на удивление спокойно… Только ты, несчастная, мучаешься. Видимо, совсем сила ветки ушла.

— Почему он унес так мало? Говорится, что на стволе вырастает никак не меньше полусотни ветвей!

— У всякого сокровища есть страж. Да и охотнику не поздоровилось, дед говорил, что видел кровь…

Пенси закусывает губу. Дойти, имея на руках карту, не составит труда. Но страж! Всё не может быть таким простым, как видится изначально. Манящий воображаемый вид золотистого древа заслоняет на миг всю опасность такой охоты. Пенси трясет головой, отгоняя навязчивый образ будущего дома, купленного на заработанные деньги.

«Нет, — она одергивает себя, — это плохая привычка: рассчитывать потратить то, что еще не заработано. Да и не время сейчас для пустых мечтаний!»

— Когда-то я собирался рассказать эту историю твоим приемным родителям, — пан Лежич погружается обратно в свое кресло и затягивается трубкой. Ароматный дым окутывает все вокруг. — Их отряд был достаточно хорош, чтобы дойти к руинам и отвлечь стража. Но в тот день они вернулись с обгоревшим измученным ребенком. Я понял, что ради интереса они никуда не пойдут, имея тебя на руках. Деньги были не важны: как раз дело близилось к весне, а то был конец богатого на дивности сезона. По правде говоря, и целебная сила была нужна лишь про запас. Так вот, в тот момент мне сразу стало ясно, что для похода за деревом рано. Но сейчас я четко вижу: могу тебе о нем рассказать.

— Но у меня нет отряда, — Панси не страшно, она не особо умеет бояться. Но есть ли у нее шансы там, где нужны силы многих?

— А он не всегда и нужен, — хмыкает трактирщик. — Сейчас самое глухое время. Слишком сонное даже для чудовищ. Людоедский перевал всё-таки мой дом, чуять перемены в его настроении — это другая сторона ужаса, который живет рядом со мной с первого дня моего прихода сюда…

Пенси сдержано кивает. Ничего нового пан Лежич не сказал. Она и сама иногда слышит снег… А что говорить о тех людях, кто с перевала спускается только, чтобы зачать или выносить дитя? Вот такое это ужасное место — Черный лес. Ничего здесь кроме чудовищ и дивностей не плодится.

— Значит, у меня есть шанс?

— Не просто шанс, я почти уверен в твоем успехе, девочка, — трактирщик усмехается, щурясь, и выпускает полдюжины клубов дыма, белых, как весенние парные облака.

Уверенность пана Лежича внезапно передается Пенси. Она чувствует, как внутри нее зарождается маленькое, но такое важное для этих проклятых снежных темных земель солнышко. С ним этот поход возможен, с этим теплом она точно