Книга Военный дневник. Год второй - Андрей Валентинов

* *

На обратном пути, прямо возле подъезда — хвосты, все пять штук.

— Миу-у-у!

Два пакетика у меня с собой было, покормил.

— Миу! Миу!

А вот перед этим, на проспекте, была грустная встреча. Только недавно помянул бродячих собак, и вот бежит такой Шарик. Грустный, грязный, помятый. Посмотрел на меня, воздух понюхал (у меня сумка с продуктами), но даже не подошел.

Кошку могут и покормить. А вот таким Шарикам приходится совсем плохо.

* * *

Котенок Цыган. Нраву неспокойного, вечно влипает в истории. Держится в стороне от всех прочих.

* * *

Наши беженцы за границей и слова доброго не стоят. Они всем надоели, причем вполне заслуженно. Ленивые трусы.

Забавно, что обычный аргумент — либо спасение крокозяблов сопливых, либо бабушек-старушек. Последнее даже комментировать не стану, а вот сопливые детишки… Какие они теперь вырастут в таких семьях? Пусть остаются за кордоном вместе с родителями.

Насчет же того, кто именно бежал, то постоянно вспоминаю бывшего проректора ХГУ. Здоровенный мужик, возраст вполне призывной, с началом войны оказался почему-то в Турции вместе со всей семьей. Но поскольку бежал он с казенными деньгами, вслед за ним полетел ордер. Проректор откуда-то достал ружье и принялся свою семью убивать.

Дарвин, однако.

Этих трусов и мерзавцев больше шести миллионов. Украина стала чище.

Надеюсь, зарубежные бордели получат отборные кадры.

* * *

Есть иная стратегия писателя в годы войны. Сочинять именно о войне, но об иной, как правило, давних времен. Оно и материала хватает и весьма актуально. Или про великого героя тех же времен, который свершил нечто грандиозное. Тот же флюгер Толстой, который Красный Граф, принялся писать об Иване Грозном. Вышла, правда, форменная ерунда, но тут уж ничего не поделаешь, воля заказчика. Кончилось инфарктом, увы.

На мой взгляд документалистика — самый правильный путь. Ангел Кузя — дешевка и чепуха. Кто имеет возможность, должен искать источники, их полно. Если возможности нет, можно описывать то, что перед глазами и то, о чем услыхал. И такое пригодится.

А что пишут наши враги? Тоже любопытно, но рассказывать не хочется, слишком противно. Может, лет через полста.

* * *

Фильмы — ладно, тем более голливудские. Это не искусство, это — диагноз. Однако многие фильмы снимают по книгам.

Допустим, «Голодные игры», произведение, если говорить о кино, не просто глупое, а тупое до невозможности. Это экранизация книги Сьюзан Коллинз, которая (и книга, и авторша) умнее в некоторых моментах, но не слишком заметно. Коллинз писала для «подростков», то есть для детишек, мечтающих что-то либо прочесть о любви. Фактически те же «Сумерки». Похоже и сама авторша что-то такое желала прочесть. Да, но все эти старания и страдания — всего лишь плагиат, простите, ремейк книги Косюн Таками «Королевская битва»!

А что Таками? Как ни странно, ему хотя бы отчасти веришь. Япония такая страна, что там вполне может произойти такое. Учителя решили поубивать учеников, ученики в ответ прикончили-таки учителя. Ага, и хокку написали по этому поводу.

Мел на доске — красный след.

Двое осталось.

Королевская битва.

Но… Все эти ужасы списаны (заимствованы!) у Голдинга. Это же «Повелитель мух»! Никакой Японии, вполне себе цивилизация. Да, Голдинг — не Коллинз, он писатель взрослый, он почти классик. И у него нет никаких голодных игр и королевских битв! Там все… Логичнее? Естественнее? Или нет?

7 СЕНТЯБРЯ (561 ДЕНЬ)

Все время вижу перед собой маленького, черненького… Или не черненького, всматриваться не хочется. Шепчет в ухо, толкает за плечо, даже царапается, пытаясь указать что именно я писать должен, а что нет. Почему должен? Почему нет? А потому что читатель ждет — или не ждет. Или читатель вообще, или мой читатель, или читать моего дневника. И что с этим подсказчиком не делай, не унимается.

Откуда взялся? Из привычки писать не вообще, а тексты, так или иначе предназначенные для публикации. Из вбитой в сознание самоцензуры, пусть более эстетической, чем политической. Из привычки все время отглядываться, и на мир, и на себя самого. Даже из привычки быть откровенным. А что? Это тоже привычка.

Кстати, если взять за правило не считаться с потенциальными читателями (почему бы и нет?) это приведет к тому, что придется придерживаться еще и этого правила наряду с иными.

И что делать?

Понятия не имею.

* * *

Кажется, могу сформулировать разницу.

Итак, разница между фантастикой и фэнтези.

Автор-фантаст придумывает допуск, меняющий уже существующий мир — и на основе этого допуска сочиняет остальное.

Автор фэнтези придумывает иной мир и все иное уже происходит в этом вымышленном мире.

Из этого видно, что фэнтези, собственно, происходит из сказки. или, в более «благородном» варианте из мифа.

* * *

В недрах разрушенного взрывом ракеты здания «Фокстрота» уже два месяца возятся рабочие, даже леса выстроили, но пока внешне ничего не изменилось. Столько же идет ремонт напротив, через проспект. Там что-то делают с помещением бывшего то ли кафе, то ли вообще стрип-бара, но тоже пока в процессе, и финала не предвидится.

А у меня проблема — форточка. Во время осады в квартире родителей, что на Каразина, взрывом разнесло все окна. Форточка, что на кухне, улетела во двор. Год назад стекла удалось вставить, а с форточкой вышла заминка, рабочие не осилили. Так что теперь там просто стекло, а обломки форточки сиротеют на кухне.

Во Вторую мировую в этой же квартире разорвался снаряд, и тоже все разнесло. Традиция, однако.

* * *

Продолжаются разговоры и переговоры по поводу зимнего домика для кошачьей семьи. Не уверен, что получится, много противников. Ну, любят наши тетки крыс.

На заднем плане — здание разрушенного «Фокстрота».

* * *

Маяковский — опасный ублюдок. В 1922 году он писал:

Коммунары!

Готовьте новый бунт

в грядущей

коммунистической сытости.

За год до этого в Поволжье от голода умерло несколько миллионов человек. Тогда Маяковский во всем обвинил империалистов. Кого же еще?

Итак, Маяковский за голод против сытости. Стоит вспомнить, что эта свинья никогда не голодала.

Классик…

* * *

Кстати, что-то не