Книга Художник, что рисует… - Алекс Войтенко

он обязан смотреть за чистотой не только в сортире, но и в остальном вагоне, я знал точно. Уж о подобном мы с Жоркой не раз говорили. Но похоже ему на это наплевать. Вот и пришлось, раздеться еще в камере, про шкандыбать по коридору в одной рубахе и башмаках на босу ногу, держа в руках засраные штаны, и показывая всем зэка малолетний стриптиз. А в туалете, попытаться хоть немного привести себя в порядок, и при этом не задеть кучи, возвышающейся на унитазе. Штаны, по причине, невозможности их привести в порядок, пришлось бросить там же. А уже в камере, я переоделся в оказавшиеся в чемодане треники. Пусть тонкие, с вытянутыми коленками и совсем не спасающими от холода, но зато свежие и без дополнительного коричневого груза в них.

Как я до этого докатился, спросите вы, а все просто. История банальна до невозможности и сейчас я ее расскажу:

Жил-был простой мальчик в славном городе Калининграде, том самом, что образовался от деревни Подлипки, и располагается в двадцати трех километрах от Москвы. Позже его переименуют в Королев, но сейчас он еще Калининград. Жил вместе со своей бабулей, которая к недавнему времени, перевалила за семидесятилетний возраст. Жил именно с ней по той простой причине, что родители, мальчика, погибли во время какого-то там эксперимента. Все же работали в НИИ космонавтики, хоть и на не слишком высоких должностях. Так или иначе, от них остался ребенок, сын, то есть я — Степанов Семён Сергеевич. Последнего хотели было отправить в детский приют, но обнаружилась бабка, хоть и старая, но вполне живая и достаточно здоровая. В общем в какой-то мере ему повезло. Конечно, последней добавили пенсию за погибших родителей, и оформили опеку. Плохо ли, хорошо ли, но жизнь продолжалась. После восьмого класса, юноша, решил, что не стоит просиживать штаны еще два года, и поступил в местное профессиональное училище чтобы после его окончания работать слесарем. Вполне себе нормальное желание, если бы не его самомнение. Лицом он пошел в свою мать и даже сейчас, если не обращать внимание, на появление нескольких шрамов после падения с верхней шконки, выглядел этакой белокурой бестией, грозой всех девчонок и тем ещё ловеласом и ходоком. Девки, судя по открывшейся мне памяти, вились вокруг него словно мухи вокруг кучки дерьма, тьфу, пчёлы вокруг меда, и он похоже никому не отказывал в любви и ласке. Тем более, что, еще учась в школе, какое-то время занимался боксом, и вполне мог за себя постоять. А то, что у подобного ловеласа возникнут соперники, никто и не сомневался. И все бы ничего, но однажды, он познакомился с девочкой, которая оказалась дочерью второго секретаря горкома партии. Последняя была не слишком красива, можно даже сказать, несколько уродлива, за счет слегка выступающей нижней челюсти, огромных лошадиных зубов и некоторого дефицита меланина из-за чего на ее коже и лице, частенько можно было заметить большие светлые пятна. К тому же девица была на три года старше своего избранника, но за счет своего невысокого роста, это было не слишком заметно. Впрочем, должность ее папы, могла скомпенсировать любое уродство, и уж тем более возраст, будь она хоть на десяток лет старше. И Семен, достаточно быстро понял, что можно со всего этого получить некоторые преференции. Вот только родители «красавицы» были откровенно против, подобного мезальянса, а все шло именно к этому. Потому, что «любовь» становилась все глубже, и вот-вот должна была перейти в горизонтальную стадию. Что интересно, папа девочки, пару раз беседовал с Семёном, и даже предлагал некую компенсацию за то, чтобы тот оставил свои попытки сблизиться с Катей, но похоже Сёма не слышал доводов разума, и упорно двигался к своей цели. Откуда родители узнали о том, что горизонтальная стадия уже на подходе, и молодежь только ждет окончание ежемесячного цикла, было неизвестно, только в один из дней Катин папа, попросил Семена подъехать к нему на службу, чтобы прояснить некоторые моменты.

Кабинет Владимира Алексеевича, располагался на втором этаже здания горкома партии, к тому же что было достаточно удобным, в него можно было попасть через боковой вход в здание, сразу же поднявшись на второй этаж, и тем самым минуя милицейский пост, находящийся у центрального входа. Семен, прекрасно знал об этом, к тому же, это позволяло ему не рисоваться на глазах милиции и некоторых других представителей власти, а спокойно зайдя через боковую дверь, подняться по лестнице, и оказаться в приемной, где находилась только секретарша Катиного папочки.

В общем-то, о чем зайдет разговор, Семен догадывался. Наверняка, родители узнали о предстоящих планах, и сейчас последуют очередные уговоры, оставить девочку в покое, не пудрить ей мозги, и наконец понять, что родители просто не видят Семена, в качестве мужа их единственной дочери. И Семен, заранее зная все это, и вместе с тем предвкушая скорую бурную ночь, которая станет точкой невозврата, был твердо уверен в том, что никакие доводы Катиного отца не заставят свернуть его с намеченного пути, и он точно добьется своей цели. А цель оправдывала любые средства. У Владимира Алекссевича, были такие связи, что о дальнейшей карьере можно было и не задумываться. Любой институт, любая должность будет принесена в дар. И куда они денутся с подводной лодки, когда Катенька, вдруг лишится девственности. Сейчас-то никому не нужна из-за своей «красоты», а после тем более. Тем более что на дворе никак не начало девяностых, и то, что девица порченная сразу же ставило крест на многих возможностях. Особенно учитывая папину должность.

Как и предполагалось, разговор был именно об этом. Но Семен, уже осознавший, что стоит у точки, после которой родители просто будут вынуждены дать согласие на брак, с упорством осла, повторял одно и тоже.

— Мы любим друг друга, и хотим быть вместе. Если вас этот брак не устраивает, я готов взять на себя все расходы, в конце концов, у меня тоже есть жилплощадь, и мы вполне сможем обойтись без вашей опеки.

Разумеется, все это были только слова. И произнося их, Сёма внутри вздрагивал от испуга, боясь, что Владимир Алексеевич, вдруг согласится с его доводами, и разрешит Катеньке жить у него. Хотя мгновение спустя, отбросил от себя глупые мысли, прекрасно понимая, что этого никогда не будет. Уж, что-что, а единственную дочь никто не бросит. Разговор, продолжался довольно долго, потому был прерван случайным телефонным звонком. Секретарь горкома, сделал знак помолчать и поднял трубку.

— Алло…

-….

— Да, все в силе, но придется немного подождать. Это не долго все давно готово.

—…

— Нет недолго, я подойду. Да, сейчас, две минуты.

Положив трубку, он немного помолчал, потом произнес.

— Ну, ладно. Считай, что ты меня убедил. В конце концов, я только «ЗА» чтобы моя девочка была счастлива. На этом, пожалуй, и завершим разговор, но все же мне бы хотелось, чтобы вы пока оставили попытки сблизиться, хотя бы до окончания этого курса.

Катенька училась в Финансово-Экономическом, и до окончания курса действительно оставалось совсем немного времени. Семен, услышав все это возликовал.

— Ну конечно же Владимир Алесеевич. Я все прекрасно понимаю. И сделаю все как вы требуете.

Обещая все это, совсем не собирался исполнять. Слова словами, а завтра увезут девочку за тридевять земель, и он останется с носом. Нет уж! Он своего шанса точно не упустит.

Похоже мысли отобразились на его лице, и он заметил, как его собеседник, перевел взгляд и вздохнул. Впрочем, не придал этому особенного значения, потому что будущий тесть, вдруг поинтересовался его учебой.

— Ты ведь на слесаря учишься? И как успехи?

— Нормально. Так сказать, отличник боевой и политической подготовки.

— Ну и прекрасно, не смог бы мне помочь? Я ключи от ящика потерял, слесарей вызвал, они инструмент принесли, а сами смылись. Какая-то авария там, что ли. А мне срочно документы нужны, что там лежат. Если дверь и попортишь немного не страшно, главное открыть ее, а я сам, даже не представляю, как к этому подступиться. Поможешь?

— Да запросто!

Семен, уже был рад тому, что его собеседник фактически дал согласие на продолжение отношений, и не слишком отдавал себе отчет в происходящем. Ящик, показанный ему, был довольно большим, но тем не менее выглядел несколько кустарно, было заметно, что его сделали на местном заводе, и по большому счету это был просто металлический шкаф, снабженный врезным замком. И его