Книга Распутник - Эрик-Эмманюэль Шмитт

Дидро. Очень даже бывает.

Г-жа Тербуш. Вы ничего не знаете о женщинах.

Дидро. Вы такие же животные, как и все прочие. Немного очаровательнее, чем прочие, согласен, — но все-таки животные.

Г-жа Тербуш. Какая чушь! Да знаете ли вы хотя бы, что испытывает женщина во время любви?

Дидро. Да. Э-э… нет. Ну и что же?…

Г-жа Тербуш. Знаете ли вы, что чувствует женщина, когда подходит к мужчине? (Пауза.) Что, например, я могу чувствовать в эту минуту? А если я сейчас притворяюсь?

Дидро. В каком смысле?

Г-жа Тербуш. А если я не испытываю к вам влечения? Если я просто изображаю желание? Если я падаю в ваши объятия с совершенно другими намерениями, чем те, которые мерещатся вам?

Дидро. И какие же, позвольте полюбопытствовать, у вас намерения?

Г-жа Тербуш. Рабочая гипотеза, мы просто рассуждаем. Допустим, у меня нет к вам вожделения, но я пытаюсь чего-то от вас добиться.

Дидро (с тревогой). Чего же, например?

Г-жа Тербуш. Это гипотеза, говорю я вам. Предположим, я порочна. Чтобы выказать свою порочность, необходимо быть свободным. Так не является ли порок свидетельством нашей свободы?

Дидро. Нет, поскольку в этом случае порочен ваш механизм, порочен от природы, физиологически, но это тем не менее механизм.

Г-жа Тербуш. Восхитительно. (С насмешкой.) А главное, так логично.

Дидро (подводя итог). Таким образом, ваше замечание не меняет в моей теории решительно ничего. Поскольку свободы не существует, то никакой поступок не заслуживает ни похвалы, ни порицания. Нет ни порока, ни добродетели, нет ничего, за что следовало бы вознаграждать или наказывать.

Г-жа Тербуш. Браво! Но тогда как же быть с моралью? Весьма любопытно, что вы сможете об этом написать.

Дидро тоскливо смотрит на свой листок. Г-жа Тербуш забавляется. Он принимается кружить по комнате.

Дидро (уязвлен). А вот… увидите!… Я не новичок в рассуждениях на темы морали… Я годами над этим работаю…

Г-жа Тербуш. Вот как! И что же вы за эти годы сделали для морали?

Дидро (без зазрения совести). Я… преподал свой собственный пример.

В дверь сильно стучат.

Сцена восьмая

Голос г-жи Дидро, г-жа Тербуш, Дидро.

Голос г-жи Дидро. Это я!

Дидро. Простите?

Голос г-жи Дидро. Открой! Это я.

Дидро (удивлен и встревожен). Моя жена! Только один человек в мире способен с такой убежденностью произнести: «Это я!»

Г-жа Тербуш (приводя себя в порядок). Я скроюсь здесь. (Показывает на прихожую.)

Дидро. По-вашему, так лучше?

Г-жа Тербуш. Так проще. Но имейте в виду: если это затянется надолго, я чихну. (Дверь прихожей не открывается.) Здесь заперто!

Дидро достает из кармана ключ и отпирает дверь.

Дидро. Я в отчаянии, что вынуждаю вас к этому.

Г-жа Тербуш. Напротив, это наилучший выход: похоже, на сей раз мое присутствие действительно ни к чему! (Исчезает в прихожей.)

Дидро опять запирает дверь и прячет ключ в карман. Затем направляется к двери, чтобы впустить жену, но возвращается с полдороги и накрывает холст на мольберте простыней. Затем отворяет входную дверь.

Сцена девятая

Г-жа Дидро, Дидро.

Г-жа Дидро, женщина лет сорока, живая, крепкая, с простоватыми манерами, стремительно входит в комнату.

Г-жа Дидро. Ты, конечно, был не один? Дидро. Наоборот. Г-жа Дидро. В таком виде? Дидро. Вот именно. Кто в таком виде принимает посетителей?

Г-жа Дидро садится и выдерживает паузу.

Г-жа Дидро. Я устала.

Дидро. Да?

Г-жа Дидро. Да. Мне надоело быть самой обманутой женой в Париже.

Дидро (искренне удивлен). Что случилось?

Г-жа Дидро. Я приехала сказать тебе это. Мне больше невтерпеж, что ты путаешься с каждой юбкой.

Дидро (без притворства). Да, но… Это длится годами… Почему именно сегодня?

Г-жа Дидро. Ах, не знаю, нипочему! Сегодня я проснулась и подумала: хватит, мне надоело носить рога.

Дидро (просто). Но, Антуанетта… ты поздновато спохватилась.

Г-жа Дидро. Что?!

Дидро. Ну да, вот уже двадцать лет я шляюсь, а ты вдруг являешься сегодня ни с того ни с сего и открываешь Америку!

Г-жа Дидро. Как! Ты, стало быть, никогда не прекратишь?

Дидро. Вряд ли.

Г-жа Дидро. Каков наглец! И ему даже не стыдно!

Дидро. Нет.

Г-жа Дидро. Ты настолько меня презираешь?

Дидро (искренне). Да нет же! Ты добрая женщина, искренняя, честная, замечательная. Никогда еще страсть не была столь оправданна, как моя к тебе. Разве ты не прекрасна? Подумай хорошенько, ты поймешь, насколько ты достойна любви и как я тебя люблю. Мне ни разу не пришлось пожалеть о нашем союзе.

Г-жа Дидро. «О нашем союзе»!… Он называет это нашим союзом!… Для тебя это небось смутное воспоминание среди множества других!…

Дидро. Ничего подобного. Я ни с кем тебя не спутаю. (Подходит, ласково.) Можешь ли ты меня упрекнуть, что я тебя забыл?

Г-жа Дидро (краснея). Нет… это правда… в этом смысле я, конечно, куда счастливее, чем многие женщины моего возраста. И… (Гневно.) Только мне все время кажется, что, когда мы этим занимаемся, ты думаешь о других женщинах!

Дидро. Никогда!

Г-жа Дидро. Правда?

Дидро. Никогда! Если бы я не изменял тебе, то, наверное, обнимая тебя, думал бы о тех, кого у меня не было. Но поскольку я прихожу к тебе после них, то у меня нет супружеского разочарования и это именно тебя я обнимаю и целую.

Г-жа Дидро (наполовину убеждена). Ты ведь всегда выкрутишься, верно? (Пауза.) Между прочим, тем-то ты меня и взял, другого такого краснобая не сыскать было! Тебя называли «Златоуст». (Пауза.) Это верно, что для женщины внешность мужчины не так уж и важна.

Дидро. Премного благодарен!

Г-жа Дидро. Так или иначе, нынче утром мне показалось, что я рогата больше обычного, и я решила это прекратить. Но раз ты меня все еще немножко любишь…

Дидро. Даже очень…

Г-жа Дидро…ты должен пообещать, что перестанешь.

Дидро. Нет. Перестать было бы противоестественно.

Г-жа Дидро. Немного воздержания — это все равно что пост, это полезно для здоровья.