Книга Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 51. Марк Розовский - Лесина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Стой! Руки вверх! — раздался голос всегда подтянутого бравого сержанта и отличника службы Пупкина, выскочившего из кустов.
— Му-у-у-у! — промычал бедный Джон, видимо, еще на что-то надеясь.
— Чья бы корова мычала, — с убийственной иронией сказал всегда подтянутый бравый сержант и отличник службы Пупкин, — а твоя бы… Ку-да?!
Но было уже поздно. Рыжая корова — Джон коварно укусила себя за хвост, в котором была спрятана маленькая ампула с ядом.
Фрэд Вильсон, наблюдавший за этой сценой из окна профессорского кабинета, выхватил револьвер, но в ту же секунду на него неожиданно откуда-то сверху навалился майор Дружинин. Драка была очень интересной, потому что Фрэд Вильсон использовал в ней приемы борьбы джиу-джитсу, ну а майор Дружинин — приемы борьбы самбо.
Нет нужды говорить, что ровно через минуту по московскому времени Фрэд Вильсон оказался связанным по рукам, ногам, зубам и ушам.
Глава XXI
самая последняя, или эпилог
В тот же день генерал Добрынин поблагодарил майора Дружинина за удачно проведенную операцию по спасению мясорубки. По просьбе жителей деревня Ватрушкино была переименована в деревню Петрушкино.
1957
Школьное сочинение
Все мы учились в школе и писали там школьные сочинения. Ну, как мы их писали?.. Мы писали их по планам, которые нам от сих до сих давали учителя, мы использовали в этих сочинениях одни и те же цитаты, одни и те же слова — отсюда и родилась эта пародия на типичное, обычное школьное сочинение, тема которого была весьма обычная:
«Образ Бабы-яги — передовой бабы прошедшего времени».
План:
I. Вступление. Историческая обстановка в те еще годы.
II. Главная часть. Показ Бабы-яги — яркой представительницы темных сил.
Черты Бабы-яги:
1. Положительные:
а) смелость:
б) мудрость;
в) связь с народом;
г) вера в будущее.
2. Отрицательные:
а) трусость;
б) тупость:
в) эгоизм;
в) пессимизм;
г) костяная нога.
III. Заключение. Бабизм-ягизм в наши дни.
Замечательное произведение нашей замечательной литературы — сказка о Бабе-яге — является замечательным образцом нашей замечательной литературы.
Тяжелое положение крестьянства в мрачную, беспросветную, страшную, беспощадную эпоху, которая характеризовалась беспощадным, страшным, мрачным, беспросветным угнетением, было невыносимо беспросветно, мрачно, страшно и беспощадно.
«Товарищ, верь! Взойдет она!» — писал на обломках самовластья великий русский поэт Пушкин.
И в это время особенно звонко прозвучал светлый голос неизвестного автора сказки о Бабе-яге, которая навсегда вошла в сокровищницу литературы, в которой всегда были произведения замечательного жанра, который всегда был любим народом, которого никогда не остановить на пути, по которому он всегда идет навстречу будущему, которое всегда приходит на смену прошлому, которое никогда не смогло задушить его голос, который всегда был светлый и звонкий.
«Кому на Руси жить хорошо?» — спрашивал знаменитый русский поэт Некрасов и сам же отвечал:
Кто до смерти работает.
До полусмерти пьет.
В образе Бабы-яги — типичной представительницы загнивающего старшего поколения — воплощены лучшие черты отрицательного героя в начале первой половины конца… надцатого века. Бабе-яге противопоставлен светлый образ Иванушки-дурачка, в котором сделана яркая попытка показа нового, молодого в борьбе со старым, отжившим, одряхлевшим. Нет, Иванушка-дурачок — это не Евгений Онегин. Он не лишний человек! Он любит труд и родную землю. Если присмотреться, он совсем не дурачок, а умный.
«В человеке все должно быть, — сказал известный русский писатель Чехов, — прекрасно!» Задолго до него эти слова повторил способный английский поэт Шекспир. Создавая незабываемый образ злодея Яго в одноименной трагедии «Отелло», он, несомненно, испытал благотворное влияние со стороны неизвестного автора сказки о Бабе-яге. Иванушка-дурачок только строит из себя дурачка. На самом деле оказывается в дурачках не он, а Баба-яга.
«Чуден Днепр при тихой погоде», — писала сквозь смех и слезы гордость нашей литературы Гоголь.
В галерее светлых женских образов Баба-яга занимает особое место. Вспомним хотя бы Сонечку Мармеладову, войдя в дом которой моральный урод своего времени Свидригайлов зажег свечу и увидел на стенах ее комнаты страшные морды клопов. Вспомним несчастную женщину того же Некрасова, которая, как известно, все успеет: коня на скаку остановит, в горящую избу вместо своего мужика войдет, помоет посуду, постирает и кучу детей народит. В царской России на женщин никто не обращал внимания. Вспомним хотя бы Анну Каренину.
«Все смешалось в доме Облонских». — писало «зеркало русской революции» Лев Толстой. Он родился с 1827 по 1910 год на Ясной Поляне. А когда он умер, дети очень любили слушать сказки, которые он им рассказывал.
Язык Бабы-яги — простой, чистый, короткий, понятный, могучий, не шершавый.
В наше время бабизм-ягизм играет большое значение и имеет большую роль. Сказка стала былью, Иванушка-дурачок — нарицательным, а Баба-яга безвозвратно ушла в далекое-предалекое прошлое.
1962
Диспут
О диспутах не надо дискутировать. Диспуты — это прекрасно.
Тут не может быть разных мнений.
Но вот недавно я присутствовал на одном диспуте, где оратор, врач по профессии, выступал так:
— Товарищи! Еще Горький, сказавший «С кем вы, мастера культуры» и «Море — смеялось», подчеркивал, что «разумное существо, относящееся к типу хордовых, подтипу позвоночных, классу млекопитающих, отряду приматов, семейству гоминид, это звучит гордо!..».
Побывал я и на других диспутах и… В общем, выяснилось, что не все диспуты — это прекрасно. Отсюда и родилась эта пародия на некий диспут:
«СКОЛЬКО БУДЕТ ДВАЖДЫ ДВА?»
…Сначала все молчали. Никому не хотелось начинать. Потом на сцену вышел Трепаченков из 10-го «А» и стал говорить так быстро, что если бы он говорил медленно, то это было бы вдвое быстрее, чем то, когда мы говорим с вами в шестнадцать раз быстрее обычного. Он сказал:
— Товарищи! Я, собственно, не хотел выступать, но тут товарищи так долго не хотели выступать, что я невольно захотел выступить, хотя выступать не хотел.
Я, товарищи, много говорить не буду, потому что если я буду говорить много, то другим после меня просто нечего будет говорить, поэтому я лучше скажу мало. Но сказать мало — это все равно что ничего не сказать, а мне много есть чего сказать, ведь если нечего сказать, то лучше не говорить, но не говорить — это все равно что молчать, а молчать в наше время нельзя, потому что наконец-то можно говорить о том и о сем, о чем раньше можно было и не говорить.
Вот,
