Книга Не для тебя моя роза цвела - Алёна Русакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– «Я вся – одна сплошная любовь к тебе. Даже, пожалуй, слово “любовь” – это ещё слишком слабо. У меня к тебе такое чувство, какое только разве к Господу можно питать: тут всё – и благоговение, и любовь, и послушание…»
И добавила строго:
– Имей терпение. Сначала платье подвенечное, родительское благословение, всё как положено. Я ж не какая-то Зинка.
Демид вытаращил глаза.
– Так, так, та-а-ак. Начинается.
– Что начинается?
– Что-что… Вынос мозга! Я думал, у нас все с тобой решено, ан нет, выкрутасы, штучки женские! Короче вот так я скажу!
Он шмыгнул носом и поглядел на лес, куда шел.
Ну да шел… Это ж безумие, шалаш он ради Веруньки в лесу собирался построить. Ага!
Чай он не мальчик кудрявый двадцати годочков та, организм свой студить и комарам скармливать!
– Уезжаю в город. Квартира у меня там.
– Наполовину Зинкина, – сухо внесла поправочку Вера.
– Ну да, – отмахнулся и скорчил физиономию мужчина. – А какая разница? А вот ты дорогуша решай: едешь со мной, или тут останешься!
Скворцов смотрел на Зинаиду и удивлялся. Силищи то в этой красивой женщине, из городу приехавшей, как у лошади тяжеловозной. За день она всю траву со двора, которую он скосил, собрала граблями, сожгла в огороде тонну мусора, перестирала все половики и матрасы, а ближе к вечеру, когда он невзначай к ней заглянул, стояла колола топором чурки на дрова.
– Не устала ты? – подошел он.
– Устала, – смеется Зинка. – Очень устала в городской квартире без дела лежать. Не срослось у меня в общем, с городом.
Скворцов не вытерпел и топор из ее рук отобрал.
– Сам наколю. Покажи, куда складывать.
– Ты что, не могу. Сама справлюсь, сама.
Скворцов поглядел внимательно на женщину. Лучи заходящего солнца высветили ее черные пряди волос, покрыв рыжиной.
– Красивая ты, Зинаида.
Засмеялась.
– А ты не смотри. Смотри Скворцов на молодых девчат, у которых детей нет.
– Мне что дети, – ответил задумчиво. – Когда хоть дети препятствием были?
Вышла на крыльцо Зинкиного дома, Зинкина свекровь.
– Сашка Скворцов. Чего забегал то? Не разведёнка она. Так, хорохорятся, помирятся, куда денутся.
– Ирма Семеновна! – повернулся к языкастой женщине мужчина. – А то я не знал!
– А я напомню, Скворцов. Ты чего, дрова колешь? Вот и коли себе знай, чи болтать встал?
– Зинаида! – на прощание у порога заявила свекровь, почти бывшая, – смотри тут, на мужиков соседних чтоб мне не велась!
– Вы забыли добавить, «проклятущая», – кивнула Зинаида.
– Хохмишь да? За тот случай прости. Злопамятная ж какая, слова ей не скажи. Я каждый день приходить буду, поняла? Внуков проведывать и тебя проверять!
– Приходите каждый день, дорогая свекровушка, – не выдержала и поклонилась в пояс женщине Зинаида. – С нетерпением будем вас ждать.
***
…А Вера плакала. Горькими слезами оплакивала свою несчастную, полную препятствий любовь. Лампочку она в библиотеке включать не решалась – деревенские ведь увидят, побегут ее на дом искать, чтобы пришла отключила и не жгла зря казенное электричество. Спать улеглась на столе, прикрылась шторами списанными.
– Уехал, бросил меня, вот и вся его любовь.
Женщина вздохнула и процитировала строчку из книги:
«Порой в жизни наступает, такой момент, когда тебя предали… На душе становится больно…Но этот момент уходит в прошлое, и мы снова живём полной жизнью.»
– Ах…
– Верочка! – вдруг раздался стук в окно. Оказалось – предатель Демид. Вера открыла окно и поёжилась. Мужчина схватился руками за прутья решетки, которой было оковано окно.
– Любимая. Я никуда не уехал. Так и знал, что найду тебя тут, открой дверь.
Вера отступила в темноту.
– Не открою. Если любишь, то… То…
Демид в сердцах махнул рукой, сплюнул громко и выкрикнул нервно:
– Хватит! Хорош по ушам ездить! Связался блин, с библиотекаршей! Просто открой, хотя бы потому что из-за тебя я не жрал, не спал, не уехал, из дома выгнан! И столько из-за тебя перенес!
– Но ты должен доказать… – робко гнула свою линию Вера.
– А пошла бы ты! – грубо оборвал ее на полуслове мужчина. – Надоела со своими цитатами! Самая умная нашлась!
И он ушел в темноту, отказавшись выполнять ее условия. Вера всхлипнула. Слёзы градом катились из ее глаз.
Лето промчалось за хлопотами. Зинаида гладила сыновьям рубашки и ждала их из школы.
– Ого, кто это? – как обычно пришел к ней Скворцов.
– Овечка с барашком, – жалобно посмотрела на соседа Зина.
– Ну я вижу. Куда их поселишь то?
Погладил по голове овцу, потрогал рожки барашка.
– У-у-у. Знатный козел будет.
– По правде говоря, я не знаю. Как похолодает, поживут в бане.
– Ты что, – прищурился Скворцов, поглядев на баню. – Туда их не нужно. Баня хорошая, печь поменять, да половицы и мыться будете. Не век же тебе к свекрови мыться ходить.
Зинаида раскраснелась.
– Все то ты знаешь… Не до бани нам.
– Будет у тебя Зинаида баня. Я сказал будет. А скотину коль завела, то я посмотрю тот сарай, – прошел к сараю мужчина. Открыл покосившуюся дверь, заглянул внутрь.
– Сносить его весной надо. – постановил он. -На это место поставить сруб. Там дальше я сам все дострою. А пока, временно, крышу подлатать чем есть, стекло в окно вставить, дверь поменять. Да сойдет зиму овечкам твоим пережить. Сам справлюсь. Ты только гвозди и стекло раздобудь.
Зинаида раскрыла рот в замешательстве:
– Ты что, Саша, не нужно. Ты не обязан решать мои проблемы.
– Так я по-соседски.
– Все-равно неудобно же, ты мне не муж.
Скворцов вышел из сарая и бегло на Зину посмотрел:
– Не муж, правильно.
Возникла неловкость. Скворцов просто смотрел на Зину, давая взглядом понять, что готов жениться хоть завтра.
Жаль, что Зинка не умеет мысли читать.
– Зина? – показалась у ворот свекровь. – Опять Санька-сосед тут. Тьфу ты!
Женщина прошла во двор к отскочившим в разные стороны болтунам. Разрушила атмосферу так сказать.
– Э-э… Тебе Санька тут мёдом намазано? Бегаешь кажный день к моей невестке.
