Книга Победный ветер, ясный день - Виктория Платова

Она возникла из воздуха, из жалких декораций, которые теперьвовсе не казались жалкими. Она была такой красивой, что Пашка едва нерасплакался. Ну, конечно, он не расплакался, это было бы слишком, но маленькоесердце в его маленькой груди слиплось и растаяло, как первый, еще не окрепшийснег. Под лучами осеннего, застенчивого, усталого, темно-рыжего солнца. Именнотакой была Актриса — темно-рыжей, усталой и коротко стриженной.

«Только бы она не кончалась, эта дурацкая пьеса, только быне кончалась!» — заклинал Пашка.

Но «Маленькая Баба-яга» завершила свою жизнь в положенныйсрок — ровно через час пять минут. И актеры погрузились в старенькую, видавшуювиды «шестерку».

Все четверо.

И темно-рыжее солнце — тоже.

И тогда Пашка решился. На ватных ногах он подошел к Актрисе,готовой захлопнуть дверцу, и таким же ватным голосом прошептал:

— Можно взять у вас автограф?

— Что? — не поняла она. — Что ты сказал,мальчик?

— Автограф, — повторил Пашка, угорая от сладкого,едва уловимого запаха, который волнами исходил от Актрисы. Ничего вкуснее этогозапаха ему не попадалось — за всю его длинную одиннадцатилетнюю жизнь. —Автограф. Вот здесь.

Он протянул Актрисе тетрадь (как впоследствии оказалось — порусскому, с только что скатанным домашним заданием; по проклятому русскому онникогда больше тройки не получал, но какое теперь это имело значение?). Грымза,сидевшая рядом с Актрисой, презрительно хмыкнула, цыганистый чудик упал грудьюна руль, хрыч Ворон щелкнул вставной челюстью, а Актриса…

Актриса приветливо кивнула Пашке и взяла протянутую тетрадь.И принялась (о, ужас!) листать ее.

— «Юный» пишется с одним "н", — сказалаАктриса.

— Я исправлю, — помолчав, выдавил из себя Пашка,Актриса подмигнула Пашке темно-рыжим, как и волосы, грустным глазом. А потомзанесла ручку, услужливо поданную чудиком, и на секунду задумалась.

— Как тебя зовут?

— Пашк… Павел.

— Очень хорошо, — почему-то развеселилась она. Ирасписалась на последней странице тетради. — Вот. Держи свой автограф.

— Спасибо, — Пашка почти силой выдернул тетрадь изрук Актрисы и прижал ее к животу.

— Не за что. Было приятно познакомиться. До свидания,Павел.

…Он открыл заветную тетрадку с заветным автографом толькодома, забившись в дальний угол комнаты.

«Юному Павлу от актеров театра „Глобус“. Хорошо учись ирадуй близких. С уважением…»

Подпись была неразборчива. Так, лихая, торопливая закорючка.Она не проливала свет на имя Актрисы. Но и этой торопливой закорючки Пашкехватило за глаза.

Да и разве может быть имя у солнца, к тому же такоготемно-рыжего?..

Хорошо учиться он не стал, хотя и поднажал на ненавистныйрусский. И умудрился закончить год с четверкой в табеле.

Это была единственная четверка среди уже привычных унылыхтроек, но самая настоящая, — классная даже руками всплеснула от подобногопрогресса. А уж слово «юный» Пашка никогда больше не напишет с двумя"н", жаль только, что Актриса никогда об этом не узнает…

Она не узнает, что снилась Пашке почти каждую ночь. И чтотетрадь все это время лежала под подушкой. И даже бдительная Пашкина бабка несмогла ее обнаружить.

А потом наступили каникулы, и светлый образ Актрисы померк.Не то чтобы Пашка совсем позабыл о ней, нет. Просто появился великий Би-Пи.Вместе с книгой «О разведке для мальчиков». И на первой странице «разведки»была помещена его фотография — фотография закаленного в боях усатого вояки впробковом колониальном шлеме. Фотография была черно-белой, но если бы она былацветной!.. Би-Пи непременно оказался бы темно-рыжим, Пашка ни секунды в этом несомневался.

Как и в том, что парус «Такарабунэ» пытается надуть его.Обернуться тряпкой, подолом платья, театральной кулисой, фальшиво подыграть, ноне раскрыть тайны.

— Фигушки, — громко произнес Пашка и сделал ещеодин шаг.

Последний.

Теперь парус был совсем близко. Теперь он не дышал. И Пашкане дышал. Все так же не дыша, он протянул руку к плотной поседевшей ткани ирезко дернул за нее.

И парус сдался.

Дверь в тайну распахнулась настежь.

А за ней… За ней оказался человек.

Мертвый человек.

Мертвый человек сидел у подножия мачты и смотрел на Пашкумертвыми, широко открытыми глазами.

Вот тут-то и произошло самое удиви тельное. Пашка не заорал,не упал на четвереньки и не проблевался, как Виташа; он не бросилсябежать, — он стоял и смотрел на человека такими же широко открытымиглазами.

Только живыми.

Впервые Пашка видел смерть так близко. Впервые он смограссмотреть ее.

Впервые. Дохлые жабы, ужи и обожаемые Виташей вороны — не всчет. И погибший от чумки щенок фокстерьера по кличке Чонкин — тоже не в счет.Все это были детские игрушки по сравнению с этой — настоящей, взрослой смертью.А Пашке обязательно нужно знать, как она выглядит, взрослая смерть.

Обязательно.

Укрепившись в этом своем страшноватом желании, Пашка приселна корточки и принялся рассматривать мертвеца. Мертвец был взрослым парнем,черноволосым, тонкогубым и тонкобровым, отдаленно напоминавшим Нео, герояфильма «Матрица». Этот фильм они с Виташей смотрели раз десять — пока Виташе необрыдли заморочки идейного негра Морфиуса. Послав «Матрицу» подальше, Виташапереключился на «Людей-Х», а Пашка был человек подневольный: своего видика кодиннадцати годам (в отличие от Виташи) он так и не заимел.

— Что, брат Нео, хреново тебе? — прошептал Пашкаскорее для того, чтобы подбодрить себя.

Мертвец, как и положено мертвецу, ничего не ответил.

— Мне тоже.., было бы хреново, — собственныйголос, такой рассудительный и участливый, успокаивал Пашку.

Но еще больше его успокаивал сам Нео.

Прямо убаюкивал, честное слово! На лице Нео застылонадменно-печальное выражение, правую часть лба закрывала рассыпавшаяся прядь, ав уголках тонких губ пряталась едва заметная улыбка: «Такие дела, брат Пашка,ты уж прости меня».

— Да нет, ничего, — собрал Пашка скорее для того,чтобы подбодрить мертвеца. — Со всяким может случиться.

В жизни своей он не прибегал к столь наглому, стольоткровенному вранью: такое могло случиться далеко не со всяким.

А уж с Нео — тем более. Слишком лощеным казался он: чернаяфутболка, которую ни одна смерть из колеи не выбьет; черная жилетка, черныеджинсы, начищенные ботинки. Белый браслет на смуглой руке.