Книга Трубадура - Дарья Волкова

_______

Лесгафт (здесь) – Национальный государственный университет физической культуры, спорта и здоровья имени П.Ф. Лесгафта

Парнас (здесь) – новый жилой микрорайон в районе станции метро «Парнас», конечной станции Московской-Петроградской линии

Либеро – игровое амплуа в волейболе, специальный игрок в составе команды, выполняющий только защитные функции

«Питер-болл» - вымышленный волейбольный клуб

Кадр второй. Клод Лелюш

Кадр второй. В черно-белой картинке появляются цветные кадры. «Как у Клода Лелюша» - скажет знаток. Может, и так. А все-таки, справедливости ради - подобной мерзости у Лелюша не было.

Юноша был чудо как хорош. От самой макушки до пят. Смоляные – вот иначе и не скажешь – кудри. Глаза - что за дурацкие ассоциации лезут в голову, но снова иначе не скажешь – трепетной лани. Ровный прямой тонкий нос. Губы узковаты, но пусть. Зато все остальное как по заказу. Рост – гренадерский, под два метра. Плечи широкие, спина как по линейке, талия почти девичья, узкая. Руки и грудь приятно радуют женский глаз эффектным рельефом. Попа – орех, спортивные штаны подчеркивают весьма определенно. И спереди мальчик одарен недурно, это штаны тоже не скрывают, а у Елены на такие вещи глаз - алмаз. В общем, весь так и дышит адреналином и тестостероном. Превосходный образчик молодого сильного самца. И откуда только такая прелесть и радость взялась на их облезлой кухне?

- Добрый вечер.

- Здравствуйте, - Степа ответил вежливо. Судя по всему, это и была проанонсированная Елена Павловна. Выглядела она моложаво для матери Туры, но у женщин с возрастом вообще все сложно.

- Дурова Елена Павловна, - ему протянули руку. Так похоже, что на предмет поцелуя. – Для друзей – просто Елена.

Протянутую руку Степан осторожно пожал. Самые концы пальцев. Они были холодные. Взгляд, брошенный на Степана, тоже стал заметно прохладнее. Видимо, экзамен на хорошие манеры Степка провалил. И руку не поцеловал, и имя называть не торопился. Не знал даже, почему, ведь профессору сообразил представиться, а тут вот смолчал. Не хотел называть свое имя.

- Тура, ты не представишь мне молодого человека?

Тура демонстративно протирала чашки. А потом соизволила ответить.

- У молодого человека есть язык, сам, если захочет, назовет свое имя. Может, он не хочет.

- Да я не хочу… В смысле, хочу… То есть… - Степа окончательно запутался и почел за лучшее просто назваться. – Степан Кузьменко.

- Какое у вас редкое имя, - пропела Елена Павловна. – Редкое, красивое и мужественное. Очень вам подходит, Степан. – Степка продолжал тупить, и его собеседница после паузы добавила. – А меня все называют Елена Прекрасная. Думаю, нетрудно догадаться - почему, правда?

Не то, чтобы у Степы был богатый опыт в таких ситуациях – когда женщина существенно старше тебя возрастом так откровенно лапает взглядом, что приходится сдерживать желание прикрыть ладонями пах. Но все ж таки сообразил, что к чему. И включил идиота уже сознательно и на полную катушку.

- Не соображу что-то.

Тут уж Степку одарили совсем нехорошим взглядом. И сквозь звук льющейся воды ему послышался смешок.

- Вы извините, пожалуйста, - фактуру следовало выдерживать до конца. – Мне просто часто мячиком по голове прилетало. Поэтому я иногда… не очень умный.

Теперь смешок был очень явный. Елена Павловна метнула неодобрительный взгляд в сторону раковины.

- Вы друг Туры?

Степа молчал. Тура молчала. Елена Павловна молчала. Вода лилась.

Судя по всему, блондинка норвежская не собиралась вводить мать в курс дела, поэтому пришлось Степе проявлять самостоятельность, сообразительность и долю фантазии.

- Ну… в некотором роде. Я ваш новый жилец.

- В каком смысле? - на губах женщины еще жила своей отдельной жизнью кокетливая улыбка. А в глазах уже отражался нешуточный мыслительный процесс.

- В смысле, комнату буду здесь снимать.

- ТУРА?!

Интонация была столь неприятной, пронзительной и вздорной, что Степке захотелось тут же уйти. А вот на девушку это не произвело ровным счетом никакого впечатления. Пожала плечами невозмутимо.

- Все вопросы к деду. Его решение.

- А где вы познакомились с моим отцом? – взгляд, вновь обращенный на Степу, стал совсем другим. Расчетливым, холодным, цепким.

- А-а-а… - на этом слова закончились. – Ну… так вышло, что я…

- Степан Аркадьевич помог мне донести продукты из магазина. Остался пить чай и совершенно очаровал деда своим интеллектом и манерами.

Черт! Степа вперил хмурый взгляд в тонкую спину в черной футболке. Но Тура не обернулась. А вот Елена Павловна соизволила прошипеть. И Степа не сразу сообразил, что слова адресованы не ему.

- Ясно. Деньги, конечно, ты прикарманишь себе.

- Разумеется, - голос Туры ровный-ровный.

- Я пойду поговорю с отцом! – в отличие от дочернего голос материнский прозвучал кардиограммой при синусовой аритмии. На грани истерики.

- И я тоже пойду, - поспешно повторил Степа, как только не пойми чем разъяренная Елена Павловна покинула кухню.

- Давай, - Тура наконец-то обернулась от раковины, потянулось за серым вафельным полотенцем. – Только телефон запиши мой.

В адресной книге Степа для краткости назвал свою новую знакомую «Ту».

*

- Как ты это провернула?

Тура не стала оборачиваться. Методично расставляла тарелки и раскладывала вилки. Все по своим местам. Как любит дед.

- Ты собираешься мне отвечать?! – раздалось требовательное.

- Я не слышу вменяемых вопросов.

Судя по тому, как скоро вернулась Елена, Павел Корнеевич не стал утруждать себя объяснениями. Впрочем, как обычно.

За спиной Туры мать театрально и громко вздохнула.

- Ну что же… По крайней мере, он приличный. Не гастарбайтер какой-нибудь.

Тура закончила наводить порядок на кухне. Теперь еще посмотреть внимательнее на состояние комнаты, которую они планируют сдавать. Хотя бы прикинуть объем работ. А начать уже завтра. Сегодня сил нет. Десять часов рабочего дня, капризные клиентки, истерящая хозяйка… Нет, сегодня только спать. Ну, может быть только кресло вот разобрать. И книги вынести.

- А сколько ему лет?

Тура вздрогнула. Оказывается, Елена Павловна увязалась за ней следом и теперь стояла в дверях и с брезгливым видом оглядывала пыльную и грязную комнату.

- Паспорт не спросила, извини.

- А надо было! - тон Елены стал до безобразия назидателен. – Пускаешь в дом не пойми кого. Вот прирежет нас ночью в постелях…