Книга Ее чудовище - Купава Огинская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И глаза его были рыжими, как разогретые огнем угли.
— Думал, не дождусь, — хрипло сказал он, добавив после секундной заминки: — Вечер добрый.
— Добрый, — согласилась я, хотя уже сильно в этом сомневалась.
Страж поднялся, движением руки растрепав волосы, распугав солнечные лучи и утратив солидную долю сказочности. Особенным он все еще выглядел, волшебным — уже нет.
— Что-то не так? — уточнил страж, заметив, с каким интересом я его разглядываю.
Будто бы что-то могло быть так. Да я за все свои двадцать лет жизни ни одного мага огня не видела! Инициированного, полностью принятого стихией мага огня.
Интересно, до вступления в полную силу он был светленький или темненький?..
— Нет, — с трудом выдавила из себя я. — Вы что-то хотели?
— Мазь от ожогов. — Посмотрев направо, туда, где за домами скрылось солнце, он недовольно отметил: — Жду вас уже второй час.
— На соседней улице есть еще один аптечный магазин. А на Царской площади, до которой от вашего управления всего десять минут ходьбы, целый лекарский пункт.
Мое тактичное замечание было встречено абсолютно равнодушно:
— Но посоветовали мне именно вас.
Наверное, я должна была чувствовать себя польщенной, но не получалось почему-то.
— Если не секрет, кто посоветовал? — он посторонился, когда я поднялась по невысокой лестнице из четырех ступенек, чтобы отпереть входную дверь.
— Личная десятка командора Бэйса.
Против воли я улыбнулась. Эта безголовая десятка начала закупаться у меня еще в те времена, когда я была здесь простой работницей, и по сей день делала магазину неплохую выручку.
И судя по всему, парни совсем не стеснялись рекомендовать меня своим коллегам.
— Они утверждают, что ваши мази какие-то особенные. Действуют почти мгновенно.
Конечно, мгновенно: я же на них не только время тратила, но и силы.
Я же все заговоры, что от бабушки узнала, в дело пустила. Да, храмом это не одобряется, зато повышает полезность продукции.
И пока заговоры и шепотки не запрещены законом, я планировала ими пользоваться… и, наверное, даже после наложения запрета тоже. Если такой будет.
— Без лишней скромности могу сказать, что так оно и есть, — призналась я, с привычной заминкой прокрутив ключ в замочной скважине. Конечно, замок бы следовало давно сменить, но мне нравилось знать, что, кроме меня, открыть дверь не сможет никто. Просто не поймет, почему ключ не проворачивается. Это дарило дополнительное чувство защищенности.
За спиной моей странно хмыкнули. Офицер (а судя по нашивкам, он был именно офицером), совершенно наглым образом забывший представиться, по достоинству оценил мою скромность.
— Итак, — уронив корзинку, полную трав, у дверей, я отцепила от пояса холщовую сумку и бросила рядом с корзинкой, — сколько баночек надо? Какой эффект? Просто заживляющая мазь? Охлаждающе-заживляющая? Охлаждающая?
На меня смотрели удивленно и непонимающе, пришлось пояснять:
— Заживляющая — для того, чтобы ожог прошел, но урок усвоился. Охлаждающе-заживляющая — если ожог был получен случайно и надо срочно все исправить, без боли или каких-то других неприятных ощущений. Охлаждающая — если еще непонятно, что делать с пострадавшим: то ли учить, то ли лечить.
Впечатленный страж медленно огляделся, оценив и деревянные, нежно мною любимые, еще совсем новые полы, и стеклянные стеллажи вдоль стен, и шикарный, очень внушительный прилавок, тяжелый даже на вид, за которым притаились два огромных шкафа. Они были расположены по обе стороны от скромной дверцы, за которой находилась лестница, ведущая на второй этаж, в жилые помещения.
— Заживляющую, — решил он после недолгого раздумья.
— Это очень хорошо, что заживляющую. Охлаждающе-заживляющей мази осталась последняя баночка. На прошлой неделе ее очень хорошо брали, — бодро вещала я, зарывшись в глубины огромного шкафа по левую сторону от двери. — Удивительно просто, насколько хорошо, если учесть, что раньше она не пользовалась особым спросом. Стражи обычно предпочитали брать простые заживляющие мази для порезов и синяков, а тут такая резкая тяга к мазям от ожогов. Странно, правда?
— Правда, — раздалось совсем рядом. Офицер стоял у прилавка, облокотившись на столешницу и с интересом разглядывая заставленные полки шкафа. — Но, думаю, я в состоянии вам все объяснить.
— Правда?
Баночка с мазью была поставлена прямо перед ним, но страж не удосужился на нее даже взглянуть.
— Видите ли, всему виной недавно прибывший в город новый помощник командора Бэйса, стихийник. Огненный маг, если быть точнее, — он странно улыбнулся, — который решил пересмотреть процесс тренировок и внести некоторые изменения.
— Вот как, — протянула я с серьезным видом. — И как же его зовут?
— Капитан Эверик Санхел.
Ну кто бы мог подумать, что в конце концов я узнаю имя рыжего…
— А я Шелла. Приятно познакомиться.
Капитан хмыкнул, но кивнул.
— С вас три цехеля, — решила укрепить я наше знакомство. Ведь нет на свете ничего надежнее товарно-денежных отношений. Это я усвоила уже давно.
*
Удачно прошедший день: ковер из травы, что сейчас просушивался на чердаке — запасы на зиму все еще активно пополнялись. Знакомство с новым капитаном также оставило после себя приятное ощущение. Он не спалил мой магазин, я была счастлива.
Конечно же, такой хороший день должен был завершиться прекрасной ночью. Но не свезло…
Проснулась я от странного звона и несколько секунд просто лежала, не понимая, что происходит и почему звенит в ушах. Сознание неохотно продиралось сквозь обрывки сна, прислушиваясь и негодуя. Потом до меня дошло, что звон этот является не чем иным, как возмущенным гудением потревоженного защитного контура. Кто-то разорвал плетения и проник внутрь. В мой дом. В мою крепость!
Из постели я выскочила, не замечая предостерегающей прохлады деревянного пола, и тут же бросилась на кухню.
Иногда мне казалось, что мой дом живой, что он умеет чувствовать. Радоваться, злиться или грустить… Сейчас ему было страшно. Я ощущала этот страх в резко понизившейся температуре, в нежелании дверей открываться, в жалобном скрипе совсем недавно смазанных петель. Конечно, знающий человек сказал бы, что это просто побочный эффект взломанной защиты, мне не нравилось это объяснение, оно было слишком обычным.