Книга Лежачий полицейский - Юлия Лемеш

Вспомнила: у нас есть еще обалденный магазин! И нечего тут смеяться. На его крыше даже статуи сидят. Две. Типа рабочего и колхозницы. Здоровенные такие, пофигические. Смотрят в разные стороны. Наверное, поссорились. Правда, внутри магазина от былого великолепия ничего особенного не сталось.

Мама рассказывала, раньше интерьер был сплошь из чистого мрамора. Были и солидные, как трон папы римского, деревянные будки касс. А в кондитерском отделе крахмальные важные тети отпускали всякие вкусности. Которые завлекательно сверкали в хрустальных витринных вазочках. Еще маме запомнился мраморный бассейн с живой рыбой. Она как-то призналась, что, несмотря на специфический запах, часто ходила смотреть на мутную витрину водоема. Из которой выглядывали чудные рыбьи рыла. Особым шиком тогда считалось прикупить зеленоватого сома. Забраться с боем в автобус, удерживая порывы узника в болоньевой клетчатой авоське. Перепачкать рыбьим ароматом сплоченный советский коллектив. Ответить страждущим, где приобретался сом. Дома – непременно поместить сома в ванну. И надеяться, что живность самостоятельно уснет. Она почему-то не стала объяснять, как умертвляли не усопшего сома.

С магазином у меня связано одно забавное воспоминание. Когда я была маленькая, мама там встретила бывшего поклонника. Пока они любезничали, я обнаружила на прилавке уйму киндер-сюрпризов и по-тихому их распотрошила. Надеясь выяснить, какие сокровища там таятся. Всегда кажется, что именно тебе достался самый неинтересный сюрприз.

Поклонник оказался не жадным.

Он нас выкупил.

Бабушка набрала в легкие очередную порцию воздуха. Расправила орлиные крылья и кинулась доклевывать цыпленка в лице моей мамы.

– Шлюха! Я всегда тебе говорила, что она тебе не пара, – это уже папе. – Немедленно собирай вещи. Мы покидаем этот нищенский вертеп!

Последнее восклицание звенит опереточным фальцетом. Отчего тускнеет трагизм сказанного. Перо на шляпке психованно трепещет, малиновые губы дрожат, как кровяной студень. Офигеть, как они мне надоели со своими разборками.

Несмотря на визги свекрови, мама глубокомысленно завершает начатое. Носки вывернуты и благополучно доставлены до пункта назначения. Осторожности ради мама протискивается вдоль стенки, чтоб неровен час не прикоснуться к бабушке. Заходит в комнату. Откуда с характерным шумом выкатывает два увесистых глянцевых чемодана на колесиках.

Ошарашенный босолапый папа цеплялся взглядом за меня, как утопающий за спасательный круг. Я многозначительно пожимаю плечами. Действительно, я-то чем могу ему помочь? Разве что чемоданы до машины донести, и то вряд ли. Они тяжелые, а все, что превышает пять кило, для меня вредно. Так в книжке медицинской написано – позвоночник надо беречь смолоду.

Пока мы обменивались взглядами, мама, сидя на стуле в прихожей, смотрела в пол. Старательно пряча выражение лица. Была видна только рыжеватая пушистая макушка. Бабушка пыталась укорить макушку испепеляющим взором, но получилось не очень. Тогда она уставилась негодующим оком разгневанной индюшки на заранее упакованные вещи.

– Ах, ты предвосхитил меня, мой несчастный ребенок!

Прощебетала. Перевела взгляд на голые ребенковы ноги.

– Что и говорить, даже чистых носков от нее не дождешься! Барыня!

Мама, недолго думая, смоталась в ванную, чтоб предстать перед нами с несвежими носками-путешественниками. Причем папа, не замечая никакой издевки в этом действии, сразу догадался – пора собираться в путь – и мрачно обрядил несвежие ноги в несвежие носки.

Честно скажу, меня в этот момент волновало другое. Наблюдая краем глаза, как бабушка роется в лаковой сумочке, я пыталась сообразить, чем меня субсидируют на этот раз. Шоколадкой «Вдохновение» или денежкой?

Повезло. Суетливая влажная рука всунула мне приятно хрустящую голубую тысячную.

«Спасибо, бабуля».

Чмок. Чмок.

Боже, как я люблю деньги.

Просто обожаю.

Подхваченный нахрапистым ветром чужой воли, папа алчно проводил взглядом исчезающую в моем кармане ассигнацию. Тупо позволил запеленать себя в куртку. Засунул вторично обносоченные ноги в модные штиблеты и вцепился в не им собранные чемоданы. По его лицу видно – он никого не предвосхищал. Он просто хотел поизгаляться над беспрекословной супругой. А тут бабушка некстати приперлась со своими разоблачениями.

«Пока, папа, пока».

Скатертью дорога.

Чмок. Чмок.

В доме наступила такая глубокая тишина, которая случается после долгого крика. Мама бестелесным привидением растворилась в районе кухни. Наверное, снова утешается видом на небо. Пытаясь подражать ее неслышной походке, я засеменила к себе в комнату. Под ногой ехидно скрипнула половица.

На улице глухо стукнула дверь машины. Изображая папин прощальный салют, стрельнул пробитый глушитель.

Задрав ноги на стенку, я разлеглась на неприбранной кровати, уставясь в потолок. Пока есть время до ужина, надо разложить по полочкам последние события. От которых я немного устала.

Итак, бабушка лоханулась и спутала маму с кем-то еще. Папа завел новое увлечение и решил устроить себе каникулы. Стопудово. Вариант, что папе стыдно за вчерашние подвиги, не рассматривается по причине излишней фантастичности. Вывод: папа воспользовался бабушкиной глупостью, чтоб свалить от нас порезвиться.

Приглашение перекусить прервало мои изыскания. Счастливо потягиваясь, я подумала: как здорово слышать мамин голос, зовущий немного подкрепиться.

Только ночью я задалась тупым вопросом: «А откуда мама знала, что папа заведет такой гнилой разговор, а бабушка приедет его вызволять?» Ведь чемоданы были собраны заранее.

Две недели спустя отец, как ни в чем не бывало, в очередной раз вернулся домой. В виде компенсации всучив дрожащими руками мне аж сто евриков от имени бабушки. Так вцепился, когда отдавал, что я даже оторвала краешек. Он тоже деньги любит. Не меньше, чем я.

Чмок. Чмок.

Куплю себе новую курточку!

Глава 4

Так, в учебе и мелких никчемных хлопотах пролетел целый год, а потом я влюбилась. Или в меня влюбились? Я и сама не поняла.

Просто как-то так получилось, что все подруги были с кем-то. А у меня никого. А они все время мне рассказывали про свои романтические отношения. А у меня никого. И задрало меня это «никого». Нервы совсем разыгрались. То злюсь, то плачу, то ненавидеть всех начинаю. Просто бешеная стала. Психоз какой-то. А ведь еще учиться надо. А в голове сплошное отчаянье. От того, что у всех кто-то есть, а я одна.

Когда я совсем зациклилась, то даже решилась на откровенную дурость и позвонила своему давнишнему поклоннику. Который вроде как сох по мне еще со школы. Красивый парень. Вроде бы. Не противный точно. У него профиль очень даже ничего. И руки красивые. И относится ко мне нормально. Позвонила. Почти без труда договорилась о встрече. Перерыла шкаф, оделась очень даже сексуально. Накрасилась. Вся такая из себя. И пошла становиться «не одной».