Книга Человечество: История. Религия. Культура. Раннее Средневековье - Константин Владиславович Рыжов

от воображения, равно как и не в состояние полной пассивности. В обоих случаях это было бы ближе к методам медитации Северной школы, направленной на «очищение сознания от пыли». Между тем Хуэй-нэн провозглашал, что зеркало истины сияет постоянно, независимо от того есть перед ним объект или нет. «Не-сознание» отождествляется с всматриванием в собственную природу, которое есть в то же время проникновение во все сущее. Только так, избавившись от всего внешнего и внутреннего, можно познать свое «я», обрести изначальную природу будды и полное освобождение. Хуэй-нэн говорил: «Если вы познали свое изначальное сознание, то это уже и есть освобождение… Ибо, что такое без-мыслие? Дхарма без-мыслия означает, что даже если вы видите все вещи, вы к ним не привязаны… Если вы пробудились для дхармы без-мыслия, значит вы окончательно проникли во все сущее и узрели царство будды. Если вы пробудитесь к внезапному учению без-мыслия, это значит, что вы достигли уровня будды»…

Таковы были два взгляда на сущность медитации и просветления, высказанные главами обоих школ. Впрочем, сами патриархи не опускались до взаимных нападок. Острые споры развернулись уже в VIII в. между их учениками, вскоре после смерти Хуэй-нэна и Шэнь-сю. В конце концов более каноническая северная ветвь пришла в упадок и практически заглохла, а идеи Хуэй-нэна, нашедшие отражение в «Сутре Шестого патриарха», стали основой для последующего развития секты в ее китайском (чань) и японском (дзэн) вариантах.

Познать истины чань-буддизма и понять его принципы было не просто, для этого требовалась специальная длительная подготовка. Прежде всего ищущему говорили, что вся книжная премудрость ничего не значит, что не существует никаких канонов и никаких авторитетов. Главное – это интуиция и самовыражение. Истина есть озарение. Оно нисходит на тебя внезапно, как интуитивный толчок, как внутреннее просветление, как нечто, чего нельзя выразить словами и образами. К постижению и принятию этого озарения нужно готовиться. Однако и подготовленному человеку не гарантировано, что он постигнет Истину. Он должен терпеливо ждать своего часа. Чтобы помочь ученику, наставники старались подтолкнуть его к просветлению различными неординарными поступками. Первым это стал практиковать Ма-цзу (709-788), который принадлежал к третьему поколению чань-буддистов после Хуэй-нэна. Жизнь этого выдающегося деятеля чань окружена множеством легенд. Пишут, что он «с юных лет испытывал неприязнь к мирской пыли, отвергал всяческую привязанность и зависимость, и жаждал обрести свободу в жизни странника». Сменив многих учителей, он наконец всецело принял учение Хуэй-нэна. Основной сферой деятельности Ма-цзу стала провинция Цзянси, куда к нему стекались толпы учеников. В хрониках грубый и дерзкий характер учителя описывается в следующих выражениях: «Внешность его была необычной. Походка у него была как у быка, а взгляд – как у тигра. Если он высовывал язык, то доставал им до кончика носа. На подошвах его ног имелись две круглые отметины».

Основными принципами школы Чань при Ма-узу стали следующие положения: «Смотри в свою природу и станешь Буддой» и «Пробуждение передается особым образом от сердца к сердцу без опоры на письменные знаки». Каждый человек может осознать себя как «пребывающего в мешке из плоти внутреннего человека без ранга». И для этого не нужно изучать сложные философские тексты или постепенно восходить по ступеням пути Бодхисаттвы. Обретение состояния Будды в этой жизни – вот цель Чань. Будда в ее понимании это сам человек в его истинности, а не какой-нибудь религиозный авторитет или законоучитель. «Будда – это твое собственное сердце, и вне его никакого другого Будды нет».

«Все вы должны верить, – говорил Ма-цзу, – что ваше сознание и есть будда… Помимо сознания нет будды, помимо будды нет сознания…» Стараясь привести своих последователей к изначальному сознанию, Ма-цзу первым начал использовать громкий крик в качестве средства, толкающего ученика к просветлению. Пишут, что однажды при завершении парадоксальной беседы он вдруг ухватил своего ученика Бай-чжана за нос и дернул его так сильно, что ученик завопил от боли – после чего достиг просветления. Впоследствии всякого рода «странные слова и необычные поступки» (вроде удара палкой) стали неотъемлемой частью практики чань.

Своей максимальной зрелости китайский чань-буддизм достиг при Линь-цзи (ум. в 866 г.). Сам он был наставником небольшого монастыря Линь-цзи-юань на берегу реки Хуто. Его последователи составили в следующих веках самую многочисленную группу китайских буддистов. В X- XIII вв., в эпоху наивысшего расцвета чань-буддизма, вся страна была покрыта чаньскими монастырями. Но после монгольского завоевания это духовное течение стало быстро вырождаться на территории Китая и в настоящий момент в форме дзэн-буддизма сохранилось только в Японии.

13) Монашество

а) Буддийский монастырь

В начале эпохи Тан буддийских монастырей было великое множество. В небольших городах и поселках их насчитывалось по два-три, в более крупных городах они исчислялись десятками. Обнесенный крепкой стеной крупный монастырь был одновременно храмом и культурным центром, и гостиницей для путников, и школой для жаждущих знаний. Мелкие монастыри имели только кельи и хозяйственные помещения.

В монастырях обычно предусматривались помещения для гостей и путников.

Вот как описывается богатая буддийская обитель в одной из средневековых новелл: «Построенный еще при прошлых династиях храм Драгоценного Лотоса по-прежнему сохранял свое великолепие. При нем были сотни построек, притворов и келий. Кругом лежали монастырские угодья: свыше тысячи му земли. В его казне хранились деньги и ценности в виде дорогих одеяний и утвари… В храме иночествовали более сотни монахов, занимавшихся каждый своими обязанностями… Каждого, кто приходил в храм помолиться, обязательно встречал монах, который прежде всего вел богомольца в чистую, опрятную келью и потчевал чаем. После этого инок показывал храм. Затем они возвращались в комнаты, где богомольца ждали чай, фрукты или другие угощения. В своем услужении монахи проявляли большую вежливость и соблюдали редкую почтительность, особенно к высоким чинам и людям со званием. Их радение и обходительность возрастали, когда появлялся какой-нибудь знатный чиновник или богач. В этом случае они устраивали пиршество и выставляли угощения такие редкостные, что их даже совестно было проглотить… Стоило кому-нибудь из богатеев или даже человеку скромного достатка появиться в храме, как перед ним возникали книги с записью пожертвований на нужды храма: в одном месте обители надобно было что-то подкрасить, в другом – позолотить изваяние Будды, в третьем – подновить молельню. Если даже делать было нечего, оказывалась нужда в покупке лампадного масла и благовонных свечей».

б) Даосские монастыри

В IV в. под влиянием буддизма на Юге Китая сложились две даосские школы «Маошань» и «Лин-бао». Расцвет первой из них связан с именем Тао Хунцзина (456-536), который систематизировал ее религиозно-космологические представления и практики. Он