Книга Фантом - Александра Лисина

И хитро-хитро так на меня посмотрел.

Я мысленно ругнулась: вот блин! Поймал меня, как первогодку, на такой простой уловке! И молчит, зараза, хотя уже понял, что я в этом деле новичок. Явно физиономию успел оценить, а то и сразу понял, что на непрофессионала нарвался. Да тут я еще такой ляп допустила: конечно, с договором на месте надо определяться. Если еще какая рирза попадется, то мне следует развернуться и мирно проститься с деревней, оставляя ее на попечение рейзеров или Орденцев.

А староста, гад, хитер. Осторожнее с ним надо, ой осторожнее… Раскусит же за милую душу. И никакие шлемы меня не спасут. Все, решено. Как только будет свободная минутка, тут же башку тряпкой замотаю, чтобы больше вопросов не возникало. Закутаюсь до бровей, как японский ниндзя, оставлю снаружи одни глаза, а если спросят – сошлюсь на какое-нибудь увечье или болезнь… Нет, не на сифилис, тьфу на вас… на что-нибудь другое. Чтобы уже не спрашивали и в морду пытливо не заглядывали, пытаясь прочесть по ней правду.

Я отвернулась и буркнула:

– Где место-то твое? Кладбище, небось?

– Точно, – снова хмыкнул староста. – Твари всегда чуют смерть, тянутся туда, будто медом им намазано. Так что если где и начинать поиски, то оттуда.

– А много у вас народу пропало?

– Ни одного.

– Кхм…

– Пока ни одного, – поправился Кречет, первым сворачивая с дороги на узкую, явно не каждый день посещаемую тропинку. – Все больше псы да куры пропадали. С полдюжины дней тому ребятня тень необычную увидела. Да и след я возле одной из могилок углядел характерный… думаю, тикса это.

Честное слово, я едва не расхохоталась ему прямо в лицо.

– Молодая еще тикса, – задумчиво продолжил староста, не заметив, как дернулся подо мной шейри. – Полагаю, совсем недавно народилась. И откуда ее только Айд принес?

– Почему решил, что тикса? – старательно сдерживаясь, спросила я.

– След, говорю, характерный нашел. Могилка одна подрыта оказалась, да клочок ткани возле нее валялся.

– Саван? – запоздало дошло до меня.

– Скорее всего. Потому и думаю, что тикса. Никто другой по могилам такие ходы не роет.

Я неожиданно хмыкнула, покосилась на обрубок руки, изуродованную шею старосты и прищурилась.

– А откуда ты, уважаемый, про повадки Тварей знаешь? Никак рейзером в свое время побывал?

Кречет метнул на меня недобрый взгляд и неохотно признался:

– Не рейзером. Просто охотником. Когда был совсем еще молодым дураком и жизни не знал.

– Совсем, как я, – усмехнулась я.

– Я этого не сказал, – тут же отодвинулся староста.

– Зато подумал.

Он внезапно остановился, пристально посмотрел на нас с Лином, какое-то время изучал еще внимательнее, чем в деревне, а потом неожиданно усмехнулся.

– А вам, господин, палец в рот не клади.

– А ты мне «господином»-то в глаза не тыкай, – в тон ему усмехнулась я. – Мне далеко не столько лет, сколько тебе, а уважать опыт и мудрость у нас в семье завсегда было принято. Так что не позорь свои седины и не называй меня тем, кем я никогда не являлся.

Староста впервые улыбнулся.

– Да я ж не со зла. Но нынче молодежь-то пошла гордая. Попробуй такую задень – мигом носы отвернут и восвояси отправятся. Да еще скажут, что с неуважением встретил господ-рейзеров. А мне за деревню перед Алларом отвечать. Обязательства взятые исполнять. Вот и приходится выбирать: то ли гордыню смирить и поклониться пониже, а то ли упрямством своим помощников вероятных отпугнуть и остаться один на один с Тварями.

Я понимающе кивнула.

– Верю, что тяжко. Но со мной можно попроще. Я не привереда.

– Зовут-то тебя как, «непривереда»? – совсем по-доброму усмехнулся Кречет.

– Гай… но в Договоре все равно напиши: «Фантом».

– Я-то напишу. Но вот согласишься ли ты на эту работу?

– Скорее всего, – я пожала плечами. – Если там не кахгар притаился и не рирза гнездо себе свила, то соглашусь.

Староста присвистнул.

– А ничего себе у тебя запросы…

– Уж какие есть, – с достоинством отвернула я, и мы, не сдержавшись, тихо рассмеялись. Вернее, это я рассмеялась тихонько, скрывая свой изменившийся, неестественно мелодичный голос, а Кречет, признаться, заржал, как норовистый жеребец при звуках боевого рога.

– Давно бродишь? – уже совсем по-свойски поинтересовался староста, когда неуместное веселье попритихло.

Я мотнула головой.

– Нет, не слишком.

– К рейзерам собираешься податься?

– Вряд ли. В любом случае мне пока опыта не хватает. А там – посмотрим.

– Опыт – дело наживное, – не согласился со мной староста. – Я в твои годы вообще считал, что весь мир уже – мой.

У меня сам собой вырвался грустный смешок: эх, знал бы он про мои обязательства и про то, что одна треть этого мира уже надумала стать моей… Интересно, они тут хоть помнят, кто такие Ишты? И поверят, что один из них, не считая темного жреца, снова появился на Во-Алларе?

– Почти пришли, – оборвал мои размышления Кречет, снова свернув с тропинки. – Дальше будет овраг, за оврагом Вилка делает большую петлю, перед ней стоит холм, а под холмом и есть кладбище. Не близко, конечно, но перенести его я не даю – Твари, если и заводятся где, то сперва всегда суются именно к могилам. Так что пусть наши лучше попыхтят над своими родичами, чем в один прекрасный день какая-нибудь тикса залезет к ним подвал. Пойдем, я тебе покажу.

Всю дорогу до кладбища я с любопытством косилась на соседа, гадая про себя: а на черта ему вдруг это понадобилось? Куда-то переться с незнакомым вооруженным типом? Самолично демонстрировать это грешное кладбище? Деревню бросать, когда, возможно, там как раз могло понадобиться его присутствие? Что ему, сына было жалко отправить? Или мальчишку какого шустрого, чтобы показал гостю, что тут и как?

А потом я вдруг подметила, как жадно и глубоко вдыхает лесной воздух старый ветеран, как неловко он держится в седле, словно боясь опереться на больную ногу, и внезапно поняла: да ему же это в радость – снова оказаться верхом, при деле, снова промчаться вихрем по пыльной дороге, вспоминая бурную молодость. И снова посмотреть на какого-нибудь молодого дурака, который, как и он когда-то, сует буйную голову в самое пекло. Ради денег, славы или пустого бахвальства. Еще бы руку отрубленную вернуть, да верный меч схватить, закрутив его лихой мельницей… тогда, может, он и звать бы никого не стал. А с тиксой сам разобрался, невзирая на годы, больные суставы и увечную, никуда не годную ногу, из-за которой едва может складно передвигаться.

Я поспешила отвернуться и уставиться прямо перед собой, чтобы Кречет не заметил в моем взгляде сочувствия. Но он, видно, все равно что-то ощутил, потому что придержал коня и тоже отвернулся. Он ничего не сказал, рассмотрев в щелку шлема мое бледнокожее лицо, но все равно было неловко, как будто моя догадка обидела его намеренно.