Книга Улыбка химеры - Ольга Фикс

– А сама ты как думаешь? Не давала парню, вот ему дурь в голову и полезла. Сплошь и рядом бывает. Ладно, что теперь реветь. Слезами здесь не поможешь. Хотя ты поплачь. Валерьянки вон выпей и поплачь. Поплачь, говорю, а то сидишь как каменная. Поплачь, может, легче станет.

Плакать при нем?! Ну нет! За восемь лет их худо-бедно выучили держать себя на людях в руках.

Лерка вышла из учебной части, зашла за угол и жалобно взвыла.

* * *

– У меня там девушка плачет, – пожаловался Сергей, с трудом выныривая из мучительного сна. – Она там плачет, а мне здесь от этого плохо. Все-таки эта ваша ментальная связь ужасная гадость!

– Так ты успокой ее, – посоветовал Иннокентий из своего угла.

– Как?! У меня не получится! По-моему, это вообще невозможно.

– Все у тебя получится, кончай прибедняться!

Сергей попробовал, и у него получилось.

* * *

– Может, и правда это как-то связано с сексом? Может, у парней спермотоксикоз бывает? И они от этого с ума сходят и фигню всякую творят?

– Лерка, что ты чушь повторяешь! Адольф просто сам сексуально озабочен. Вспомни, какую он галиматью гнал нам на «Этике и физиологии семейной жизни». Мы потом и к медсестре ходили, и к психологу, и Дусю расспрашивали. И все оказалось неправда. Он это просто нарочно! Чтоб отвлечь нас от ненужных мыслей и перекинуть интересы на секс. Убила бы! Выкинь из головы. Думай лучше о ребенке. И вообще, не факт еще, что Сергей погиб. Тело же так и не нашли.

– Нет, Маш, он точно умер. Я знаю.

– Знаешь? Откуда?

– Маш, ты только никому больше не говори. А то все подумают, я свихнулась. Понимаешь, он ко мне приходит во сне. Там свет какой-то необычный, и у него за спиною крылья. Говорит, чтобы я не плакала, что все будет хорошо. Он умер, Машка, и он теперь ангел.

* * *

Аня, конечно, в силу ума и образования не могла верить в спермотоксикоз. Но в одиночество и тоску она верила. Может быть, Адольф в чем-то прав? Может, в случившемся и впрямь есть доля ее вины? Сколько они уже не видались с Сашкой?

В сумерках Аня собрала остатки испеченного на бабушкиной кухне печенья и отправилась к Ерофееву. Он хоть и не ждал ее, но вроде обрадовался. Сбегал со стаканами на второй этаж, принес кипятку, заварили чай.

Они пили чай с печеньем и молчали. Разговаривать не хотелось. На душе было препогано.

– Как мама? – спросила Аня, проглотив заодно с печеньем очередной ком в горле.

– Да как тебе сказать. В двух словах не расскажешь.

– Расскажи в трех словах.

– В трех… Ну вот тебе три слова: дендроз третьей степени. Говорит тебе это что-нибудь?

– Говорит.

Аня вспомнила рисунок в Юриковой книжке. Дерево, а из него смотрят глаза. Прямо на стволе, точно нарисованные. У человека отняли крылья. Человек после этого не захотел жить и одеревенел. Логично. Она б тоже, может быть, одеревенела.

– Ах ну да, ты же у нас будущий врач. Всё про всё знаешь. Ань, и как тебе с этим знаньем живется?

Аня на всякий случай промолчала. Что может знать Ерофеев? И как чувствует себя человек, приехавший навестить маму и нашедший вместо нее в постели бревно с глазами?

– Но она тебя узнала? Обрадовалась?

– Узнала. Обрадовалась. Ты пей чай давай, а то остынет. А хочешь, я за новым кипятком сбегаю?

– Не надо, я уже пойду скоро. Ерофеев, а я свою бабушку нашла. Представляешь, живет в Столице, ничего про меня не знала.

– Да ну! Как же ты ее отыскала? Ты ведь тоже, наверное, не знала ничего про нее?

– Случайно.

– Ты смотри! Бывают же на свете счастливые случайности.

– Бывают. Саш, ты что думаешь про Сережку? На самом деле он погиб или нет?

– Я почти уверен, что нет.

– А тогда почему его на обрыве не нашли? Я слышала, как Адольф со спасателями по громкой связи общался. Как раз, как меня допрашивали, они позвонили. Клянутся, все кусты на том обрыве обшарили. Три раза на это место прилетали. До снегопада, после и потом еще, когда все растаяло. Нашли дыру, где он ночь провел. А его самого не нашли.

– И слава богу, что не нашли! Значит, по плану у него все вышло!

– Ничего не понимаю! Какой план, о чем ты вообще? Ерофеев, ты чего ржешь?! Ты мне можешь объяснить в двух словах?

– Могу, Аньк, могу! Кому другому не сумел бы, а тебе с дорогой душой! Ты ж у нас все знаешь!

Он обнял ее, с силой привлек к себе. Стал целовать, не разбирая куда. В лоб, в глаза, в уши, в кончик носа. Анька не выдержала, начала хихикать:

– Ерофеев, ты с ума сошел? Да что ты как с цепи сорвался?! Перестань, ты меня бородой щекочешь!

– А, так ты у нас боишься щекотки?! Ну всё, теперь буду знать!

– Сашка, прекрати! Ну правда, объясни мне по-человечески! Что хорошего, что его не нашли?

– Так тебе в двух словах или по-человечески? Ты определись уже, наконец. Ладно, вот тебе в четырех: вторичный сколиоз третьей степени.

Аня чисто по-мальчишески присвистнула.

– Да что ты?! А как вы узнали?

– Так видно уже было невооруженным глазом. А потом мы еще в интернете порылись. Так-то там, конечно, нет ничего, но когда знаешь, что искать…

– И ты думаешь, что он?..

– Уверен.

– Да-а. Жалко, что нельзя сказать Лерке.

– Ань, ты сдурела?! Знаешь, что могут с нами сделать?!

– Знаю. Никому. Никогда. Могила. Но все-таки это ужасно несправедливо!

– Согласен.

Он привлек ее к себе, и они еще долго сидели молча. А потом погасили свет.

* * *

– Большинство древних воинов не знали и не представляли себе жизни вне армии. Еще детьми родители или опекуны отдавали их в военную службу, где они становились конюхами и оруженосцами. Дети эти ухаживали за лошадьми, кормили их, чистили, часто так и жили в конюшне. В походах вообще все спали вперемежку, воины, оруженосцы и кони, под открытым небом или в наспех сделанных укрытиях.

Лошадь становилась для воина всем: транспортом, защитой от ветра и холода, боевым товарищем, который не предаст и не выдаст, теплым плечом, в которое можно уткнуться и выплакаться. От того, насколько хорошим было взаимопонимание человека с конем, насколько слаженно двигались их тела в битве, зависела жизнь обоих.

Так что неудивительно, что идеалом древнему воину виделось полное слияние человека с конем, этакий полуконь-получеловек. И вот благодаря этой мечте, ребята, возникли сказки и легенды о кентаврах.

Изображение кентавра символизировало военную мощь, поэтому мы часто видим его на памятных стелах и триумфальных арках… Самарина, повтори, что я сейчас сказала? Маша, ты меня не слушаешь? Тебе что, неинтересно?