Книга В постели с Хабенским - Линда Йонненберг

Мишка, лучший друг, прости, что не попрощался. Ты меня поймешь… наверное. Ты всегда говорил, что к жизни надо относиться проще, но я иначе не могу. Я знаю, у тебя все будет хорошо, потому что ты не разрываешься на части, не выворачиваешься наизнанку, ты цельная личность, ты нормальный крепкий мужик. И актер хороший, а если Егор орет, что у тебя нет таланта, так пошли его куда подальше.

Олежек, дубина ты стоеросовая! Ты классный парень, только постарайся немного от девушек отвлечься, а то еще нарвешься на неприятности. А, нет, ешь, пей и трахай девчонок в свое удовольствие, наслаждайся жизнью! Пока ты молодой и веселый, пока можешь…

Кать, не обижайся на наши дурацкие шутки. Мы же работаем вместе, ты наш боевой товарищ. Ты обязательно встретишь хорошего человека и выйдешь замуж, потому что ты красивая, славная девочка, ты этого заслуживаешь.

Николь… Мне больно даже произносить твое имя. Но я хотел бы объяснить, почему я… Почему я это сделал. (Ищет ручку.) Деятели искусства, блин. Ну да, конечно, актер — существо не думающее, не чувствующее, не пишущее. Да, я же на подоконнике ручку видел, в коридоре.

Выбегает. В гримерку осторожно заглядывает Катя, убедившись, что никого нет, входит. У нее в руках неполный стакан коньяка. Катя ставит стакан практически рядом со стаканом Кости, не замечая этого. Садится на стул, смотрясь в зеркало, закуривает. К двери незаметно для Кати подкрадывается полуодетая Сондра. Увидев Катю, замирает и слушает, затаив дыхание.

Катя. Ну что, девочка моя, сейчас ты у нас и попрыгаешь, и побегаешь, вернее, из туалета не выйдешь до завтрашнего вечера. И сбудется твоя мечта провести с Костиком… или уже с Мишенькой?.. или с ними обоими всю ночь! Только проведете вы ее по-разному. Костя будет спать на раскладушке, Миша будет спать на кушетке, Олежек… а ему сегодня вообще не принципиально где спать… В вестибюле с фотографиями целуется (смеется), даже мужские целует и заслуженных ветеранов сцены (смеется)… А ты, маленькая, безмозглая дурочка, спать не будешь совсем. Ты будешь на очке сутки сидеть, в туалете (смеется). Хорошо, что я позаботилась о тебе, не забыла бумагу всю оттуда убрать. Ты будешь сидеть на очке, мучиться долго-долго, бесконечно долго. Вечность! Потому что вот в этот вот стаканчик (тушит сигарету, берет стакан Кости) я высыпала много-много-много! Очень много! Хорошеньких беленьких таблеточек (хихикает), пурген называется. Замечательное слабительное, на мой взгляд. Немодное, но хорошо проверенное временем! (Нюхает содержимое стакана и улыбается) Тупоголовая ехидная сучка! Сучка для случки! (Смеется) Сучка для…

Дверь распахивается, входит Сондра, она все еще пьяна и очень зла.

Сондра. Ну, и кто тут сучка? (Идет к Кате.)

Катя. Ты о чем?

Сондра. А то ты не знаешь! Что ты тут плела, мочалка театральная? Пиявка закулисная, а? Кто это сутки на очке сидеть будет? (Выхватывает у Кати стакан.) А может, это ты хочешь в тубзике покуковать, а?! А ну, давай, лакай в темпе!

Катя вскакивает, отбегает к выходу.

Сондра. Куда?! От судьбы не убежишь!

Кидает в Катю стакан со всем содержимым. Стакан попадает в стену, разбивается, Катя стремглав вылетает из гримерки, Сондра с криком: «Мочалка, уродка, страшила!» и т. п. выбегает вслед за ней. Несколько секунд тишина, потом входит Костя, держа в руке свернутый пополам листок бумаги, подходит к столу, берет стакан, залпом выпивает содержимое, смотрит на себя в зеркало, ложится на кушетку лицом к стене, листок кладет в задний карман джинсов.

Костя. Погнали… (Замирает)

Звуки падающего тела, чертыхание, дверь снова распахивается, в гримерку летит одежда Михаила, потом Михаил в трусах и Катя вволакивают Олега, тоже в трусах и одном носке, и сгружают на вторую кушетку.

Михаил. У-ф-ф. Кать, прикрой его этим хваленым одеяльцем, а то смотреть как-то жутко.

Катя (замечая Костю). Тихо, Костю не разбуди, не видишь, спит уже!

Михаил (декламирует). После тяжкого дня трудового спи спокойно, родная страна!

Катя. Тише, дурак, ну разбудишь ведь!

Михаил. Разбудишь такого! (Смотрит поочередно на Костю и Олега.) Уморились бедняги! Кстати, Катерина, а почему ты, собственно, костюмы до сих пор после спектакля не собрала, так ведь и уволить могут!

Катя. Конечно, как же. Кто с вами, идиотами, долго продержится?

Михаил. Долго, не долго, а девочки симпатичные в очередь выстраиваются, чтобы у нас в театре работать! Хоть прачками, хоть уборщицами! (С любовью смотрит на Костю и Олега, заботливо поправляет на Олеге символическое одеяльце)

Катя. Ради вас на все готовы!

Михаил. Да вот.

Катя. И как Сондра?

Михаил. Сондра? А кто это?

Катя. Не совсем нормальная девушка, с которой ты только что занимался этим самым…

Михаил. Сексом, что ли?

Катя. Ага.

Михаил. Баба как баба. Мозгов ни хрена, на заднице целлюлит. Грудь, правда, ничего, только висловата.

Катя. И теперь она, висловатогрудая эта, твоя новая пассия?

Михаил. Пассия? Моя новая? С ума сошла! Перепихнулись по пьяни, делов как дров. Кать, я с женой сейчас мириться буду. По мобильнику. Одобряешь?

Катя. Одобряю! Только ты штаны надень.

Михаил. Ща, ван момент. (Одевается, достает сотовый, звонит.)

Катя собирает разбросанные костюмы.

Михаил. Але! (Быстро.) Зайка, не бросай трубку! Блин… (Набирает опять)

Олег (неожиданно приходя в себя). Как хреново-то…

Катя. Водички попей.

Олег. Тазик, тазик!

Михаил. Але! Солнышко, солнышко! Блин… (Набирает опять.)

Катя. Там банка была на подоконнике, трехлитровая.

Олег (борясь с приступом тошноты). Ой, ща кончусь, ой. (Кате.) Тазик дай мне, банка узкая.

Михаил (через плечо, Олегу). Господи, Олежа, какая у тебя морда-то красная! (В трубку.) Зая, у меня важная новость. Какая? (Кате) Какая?

Катя. А я откуда знаю?

Олег. Таз где?!

Михаил (Олегу, зло). Хватит орать! Не видишь — по телефону говорю.

Олег. Ну, если тебе пофиг… (Приближается к Михаилу, зажимая рот.)