Книга Закат и гибель Белого флота. 1918-1924 годы - Олег Гончаренко

В воспоминаниях участников тех боев сохранился любопытный эпизод, произошедший во время боя у Темерника. К одной из добровольческих рот, сдерживавших натиск противника, присоединился огромного роста старик с белой седой бородой, наступавший вместе с цепью на красных. Время от времени он вскидывал винтовку, долго целился и затем прикладывал ладонь к глазам, будто проверяя меткость произведенного им выстрела. В те моменты, когда цепь залегала под ответным огнем большевиков, старик, презрев опасность, продолжал стоять во весь свой богатырский рост, временами так же вскидывая винтовку, прицеливаясь и присматриваясь к результату своего выстрела. Для добровольцев в цепи, людей военных и многое повидавших, была восхитительна неуязвимость этого нового соратника и его хладнокровие под градом большевистских пуль, однако в конце концов одна из них поразила этого седобородого героя. Старик упал навзничь и остался лежать недвижим на заснеженной земле, прижимая винтовку к груди.

Стрельба не утихла и к вечеру, а казалось, даже разгорелась с новой силой. По стенам городских зданий то и дело щелкали пули, взметая кирпичную крошку. Небо над Темерником озарилось заревом пожаров. Горели склады, подожженные попавшими в них большевистскими снарядами. Красная пехота продолжала приближаться к позициям добровольцев. В роты были разосланы разведчики с приказом из штаба Маркова об отходе к вокзалу. Вслед отходящим добровольцам яростно били пулеметные очереди. Три роты 1-го Офицерского батальона находись в районе вокзала, обеспечивая работу штаба и охранение по периметру вокзальной площади. Иногда, чаще с крыш близлежащих домов, по офицерам раздавались одиночные выстрелы — в городе поднимали голову подпольщики и сочувствующие. В направлении выстрелов уходили офицерские патрули. Пойманных с оружием в руках горожан, не щадя, вели к ближайшей стенке. С первыми сумерками проскакала в тыл 2-я артиллерийская батарея. За ней прошла Корниловская рота, а потом отряд сотника Грекова. Вскоре за партизанами отошла Морская рота с единственным бронеавтомобилем. 3-я рота Офицерского батальона продолжает сдерживать красных, лежа на заснеженном поле. Приказ об ее отходе в роту привез лично есаул Лазарев, сообщивший, что не в силах сдерживать наступления красных и принужден отходить в тыл.

В этот момент началась красногвардейская атака. Офицеры, сгруппировавшись, дали мощный отпор, и атака большевиков захлебнулась. И все же отход был неминуем. По немногочисленным офицерам роты и отходившим партизанам Лазарева был открыт шквальный орудийный огонь, в минуты перепахавший позиции, с которых они едва успели сняться. Отход по рабочим кварталам был труден. Изломов по отходившим частям беспрестанно щелкали выстрелы. Так ростовские рабочие провожали добровольцев. Цепи роты огрызались ответным огнем, но нужно было спешить. По пятам за ними в Темерник вбегали красные, отчаянно паля вслед отступавшим. Погасли огни в домах и на железной дороге. Столовая при вокзале опустела. Разными дорогами небольшие подразделения Добровольческой армии покидали город.

Глава двенадцатая

Ледяной путь

3-й Офицерский батальон получил приказание оставаться в Нахичевани и сдерживать противника впредь до получения другого приказания из штаба армии. Приказ пришел вечером, однако налетевшие красные попытались атаковать снимавшийся с позиций батальон. Они были встречены огнем Гвардейской роты, задержавшей и опрокинувшей их на железнодорожных путях. Гвардейцы потеряли в этой стычке 16 человек убитыми и ранеными.

2-й Офицерский батальон, расположившийся за Доном у станицы Заречная, отбивавший большевистские атаки в течение всего дня, приостановил их продвижение со стороны Батайска и полностью остановил наступление красных со стороны станицы Гниловская, где они оказались, перейдя по льду Дон. Ночью батальон получил приказ двигаться по левому берегу Дона в сторону станицы Ольгинская.

Командование Добровольческой армии наметило станицу Аксайскую местом сбора всей армии, выходящей из города. С запада станица была надежно прикрыта партизанским отрядом имени Корнилова и несколькими другими мелкими отрядами, которым помогало орудие, обслуживаемое юнкерами 1-й батареи. Утром 10 февраля из Аксайской должна была начаться переправа через Дон. Заблаговременно от станицы отошел эшелон, тяжело груженный боеприпасами и воинским имуществом. Следом за эшелоном походным порядком отбыла Техническая рота и Ударный дивизион, в чьи задачи входило наладить переправу через Дон и подготовить все для успешного ухода армии в степные пространства за рекой. Ушли в станицу и пять орудий из батареи подполковника Миончинского.

Итак, Ростов оставляла Добровольческая армия. Большевистские историки нередко указывали на то, что их противник был обращен в беспорядочное бегство, хотя и считали отход частью четкого маневра. И то, и другое утверждение является, по сути, беспочвенным, ибо цель исхода, направление движения Добровольческой армии, как это ни странно, не были четко обозначенными и едва ли хорошо известны ее командующим. Наиболее вероятно предположить, что впереди им ясно рисовалась зима в степях с ее морозами и внезапными оттепелями, бездорожьем, как следствием таких погодных перепадов. Вождям добровольцев было вполне очевидно и то, что враг не оставит армию в покое до ее полного уничтожения. А это значит, что впереди ее ждет преследование, переходы от одного населенного пункта к другому для кратковременных передышек, возможно, что и жестокие арьергардные бои. Силы армии не были на исходе, но ее обозы наполняли сотни больных, раненых, прикованных к постели бойцов. И для них поход в замерзшую степь станет еще более изнурительным и тяжелым. Оставить их добровольцы не могли хотя бы потому, что со вступлением большевиков в город им всем грозила мучительная смерть. Впрочем, среди мирных жителей Ростова и его армянского предместья Нахичевани нашлись человеколюбивые и милосердные люди, взявшие некоторых из раненых и больных добровольцев, чтобы с немалым для себя риском укрыть их у себя дома. Остальных, в количестве двухсот человек, добровольцы забирали с собой.

В преддверии похода генерал Корнилов решил освободить от службы представителей учащейся молодежи, предуведомив ее, что решение остаться в Ростове не только не будет сочтено за измену, но даже не будет поставлено в упрек. В частях это решение главнокомандующего было объявлено через начальников подразделений и соединений. Генерал Боровский, командир Студенческого батальона, обратился к подчиненным: «Предоставленной мне властью освобождаю вас от данного вами слова. Вы свой долг выполнили, охраняя Ставку и город. Кто из вас хочет остаться в батальоне, оставайтесь. Но… раньше, чем окончательно решить, вспомните еще раз о своих семьях… Мы уходим в тяжелый путь. Так решили наши вожди. Придется пробиваться про степям и горам… Нести жертвы… Быть может, на время мы уйдем далеко от ваших родных мест… Подумайте!». Тем, кто решил остаться дома, было предложено выйти из строя. Вышли единицы, но вечером того же дня все они снова вернулись в батальон. 200 человек, составлявших Студенческий батальон, снова были вместе.

Началась подготовка к походу. Генерал Алексеев наскоро записал на бумаге несколько главных мыслей для письма о грядущем походе. Вот они. «Мы уходим в степи. Можем вернуться, если на то будет милость Божия. Но нужно зажечь светоч, чтобы была хотя бы одна светлая точка среди охватившей Россию тьмы…» Эти слова и стали воплощением той идеи, которая только и могла стать обоснованием для продолжения белой борьбы в тот трагический для Отечества момент. Об исходе Добровольческой армии должна была узнать вся Россия, и для того в Ростове оставлено несколько офицеров с поручением пробраться на север, в Петроград и Москву, и сообщить там о начавшейся миссии Добровольческой армии. Сами белые источники назовут этот поход «Ледяным», но объективно в истории у него было еще два названия — «Кубанский», потому что он главным образом был совершен по территории Кубанской области, и «Корниловским», оттого, что всю наступательную часть его Добровольческая армия совершила под командой генерала Корнилова. Название «Ледяной» поход получил лишь потому, что проходил в исключительно тяжелых климатических условиях.