Книга Маятник бизнеса. Между орденом и тюрьмой - Виктор Бронштейн

А ещё раньше, когда только начинали говорить о частной инициативе, мы совместно стали зарабатывать первые дополнительные, почти неофициальные деньги на шитье кожаных курток.

Задача комбинатовцев была достать, естественно, за деньги, козью кожу, а наша, с моим другом, тоже Виктором, да ещё и Владимировичем, — организовать пошив курток и их реализацию. Два коротких слова, но за ними немалый предпринимательский труд и риск. Козьей шкуры на иркутском комбинате не было. Отец договаривался о её покупке в соседнем регионе. И туда приходилось мотаться на грузовичке по нашим сибирским дорогам, больше похожим на бездорожье. Одна из таких поездок закончилась аварией. Грузовик занесло на скользкой пыли, в начале дождя, и он перевернулся. Находились в нём мой друг Виктор и заместитель директора комбината. Отделались, слава Богу, лёгкими травмами.

Непросто было и с шитьём. Подходящих цеховиков мы нашли только в соседнем городе Ангарске, но около них были голодные бандиты конца 80-х годов и милиция. Так что и пошив для нас был непростой операцией. С риском была связана и перевозка, и реализация курток.

Затем мы с замдиректора комбината, по инициативе отца, предприняли очень рискованную поездку на Камчатку за рыбой — для меня вторую и последнюю, — стремясь выменять её на нашу местную водку и колбасу. Поездка оказалась малоприбыльной (за значительную часть продукции деньги или рыбу нам просто не отдали), но чрезвычайно опасной. Мы попали под прицел местных бандитов, которые тогда не заботились о долговременных взаимовыгодных связях, а стремились урвать немедленно — любой ценой и побольше.

Благо по приземлении, непосредственно в аэропорту, несколько деловых лётчиков, уже втянутых в бизнес, приобрели у нас половину продукции с хорошей наценкой. За вторую часть товара, развезённую по магазинам, мы не получили ни гроша ни сразу, ни спустя время.

Совместные дела на заре рынка, в том числе и весьма рискованные, позволяли надеяться на успех в переговорах с преемником о магазинах. Должен выручить если не меня, то своего благодетеля — моего отца.

Но увы. Старое добро помнят не все. Неискоренима и наша российская традиция, а может быть, не только российская, преуменьшать роль предшественников или даже чернить их деятельность. Этим мы как бы поднимаем себя любимых и раздуваем свою значимость. О чём я лет десять назад сказал в стихотворении «Возвышение»:

Возвышение праздного хама — Для безбожной души благодать. Он взрывает величие храма, Чтоб в поверженный купол плевать…

В общем, долгий разговор, сопровождаемый, правда, и чаем, и кофе, и выпивкой, окончился просьбой подумать пару дней. Но его растянувшиеся на несколько дней консультации с домочадцами, которые, к слову сказать, моментально стали членами совета директоров и заместителями директора, результата не дали.

Ещё более рельефно проявилось отношение к отцу через несколько лет, во время юбилейного торжества, когда и в докладе, и в фильме был практически исключён 25-летний период его директорства. О нём — орденоносце, который отстроил посёлок Жилкино, обеспечил жильём всех кадровых работников комбината и выпестовал несколько Героев Социалистического Труда, — не было сказано практически ни слова.

Такое «празднование» чуть не закончилось инфарктом почти 90-летнего участника войны. Военная закваска и спасла, иначе как выдержать удары «благодарных брутов». Крылатая фраза: «Мы ненавидим тех, кого предаём» — здесь очень к месту.

Выйти из положения мне помогли только сверхликвидные площади — пришлось продать офис (700 квадратных метров) в центре города Сбербанку и несколько магазинов на бывших площадях завода рядом с центральной улицей.

Последние платежи от Сбербанка в долларовом эквиваленте я получил уже в дни обвала, когда доллар, на волне обрушившегося кризиса, поднялся мгновенно и вырос в четыре раза. Нечего и говорить, что все задолженности по импорту были также зафиксированы в долларах.

Сокрушительный дефолт 1998 года действительно оказался подобным цунами. Он, как щепки, уносил обанкротившиеся фирмы, чьи долги в рублёвом эквиваленте за несколько дней стали неоплатными, унёс он и немало предпринимательских жизней.

Жалко всех, но особенно знакомого тридцатилетнего массажиста, который только-только очень успешно и радостно начал заниматься распространением невинных, но зафиксированных в валюте биологически активных добавок и задолжал наверняка не очень много. Приходя к нему, я не раз видел его жену и больного от рождения сынишку. Чувства, которые я испытывал, глядя на несчастного ребёнка, весьма точно выразил Николай Зиновьев:

У знакомых — больная дочь. Инвалид, понимаешь, с детства. И никто ей не может помочь. Нету в мире такого средства. Понимаю, что я ни при чём, Понимаю, умом понимаю… Но немеет под левым плечом, Когда взгляд на неё поднимаю.

Во время кризиса мне уже было не до массажей, и он ко мне не обращался, хотя я легко мог одолжить ему небольшую для меня сумму…

В общем, сегодняшняя ситуация с проверкой вызывала схожие с кризисными волнения. Но вот, наконец, наступил долгожданный вечер, и результат «матча» — наши налоги против налогов соперников — налицо!

Ура, мы победили! Нашлись схожие по профилю фирмы, и не одна, у которых удельный вес налогов на прибыль и НДС в процентах от объёма реализации несколько ниже нашего. Мы, хоть и не передовики, конечно, но главное — не в самом хвосте.

Встреча Дрица и Анатолия с нашим «сатрапом» приближается, осталось меньше часа. Срочно отправляем информацию Анатолию… Этот «козырь» оказался главным. Если в первой части встречи ситуация нагнеталась до алгоритма, при котором наше объёмное по сумме дело неминуемо должно попасть под контроль Москвы (дальше, по их сценарию, мы должны были бы молить о помощи), то после информации по налогам сходных фирм ход партии переломился — и у нас появилась возможность предложить наш «компромисс» по обоим каналам: напрямую, из рук в руки, и «официальную» часть.

Немедленного ответа не последовало, но было принято предложение встретиться через пару часов ещё раз, уже в неформальной обстановке. Сторона взяла тайм-аут, чтобы проанализировать дело, как говорят судьи, по вновь открывшимся обстоятельствам. И это обнадёжило.

Вечерняя встреча плавно перетекла в ресторан. Наш аргумент, весьма важный для суда, возымел действие, и «чаепитие» закончилось принятием «компромиссов» с нашими условиями игры. Утром довольная делегация, сделавшая своё дело, отбыла домой. Оставалось потихоньку закруглить проверку. Согласовать акты и так далее. На радостях «послы» забыли, что при встрече с другим высоким чиновником пообещали пожертвовать некую сумму на восстановление храма.

Кстати, проконтролировать обоснованность сметы на восстановление и реконструкцию старинных зданий практически невозможно. Она носит почти чисто формальный характер, и, в зависимости от цели заказчика, суммы могут отличаться между собой в добрый десяток раз.