Книга Испытание сталью - Виталий Храмов

Ну, вот! Немец выпрямился, махнул рукой, танк взревел двигателем, мехвод высунулся из люка. Танк покатился на мост. Пехота тоже повставала, побежала занимать места в броне согласно купленным билетам.

Удалось! Немец пришёл к тем выводам, какие нам и нужны были.

Во, ловок! Немец прямо на ходу запрыгнул на броню своего танка, бегом поднялся на башню, сел задницей на крышу башни, стал напяливать на голову наушники. Докладывать будет. Стучи, родной, стучи. Нам мало твоей двоечки. Нам они все нужны. Все, что есть у вас на этом отрезке нашего чернозёма. Именно здесь. И в разбито-сожженном виде, а не боеспособными на заранее подготовленных позициях.

Кстати, про танки. Я их называл «пазиками», потому что они – Панцеркампваген с номером. Или как-то похоже – не силён я в языках. Бронированная боевая машина, по-нашему. Сокращённо – Пз. И в их документах так же проходит – Pz-№. Этот – Pz-II. Но в наших документах их обзывают на наш манер – с литерой «Т» и соответствующим номером. Этот будем писать – как уничтоженный Т-2. К чему я это? А, во! Так я их звал «пазиками», а мои люди, совместив нашу «Т» и моё их прозвище, стали называть панцеры – «тазиками». Что не верно по сути своей – всё же техника у немца довольно прочная и кусачая, но очень верно с морально-психологической точки зрения – посмейся над своим страхом, вот он уже и не страшен.

Меж тем, оставив один байк и трёх байкеров у моста, для мужественности дав им пулемёт, разведка немцев попылила дальше.

А с севера встал столб пыли. Вот они, долгожданные. У меня аж поясница зачесалась. И ладони. И мимические мышцы лица стали стягивать кожу в такую «улыбку», что начштаба и «аналитики» отшатнулись. Я потёр ладони друг об друга.

– За приграничные мехкорпуса, – глухо буркнул я. Они переглянулись, улыбнулись, также потёрли ладони.

Год назад вот так пылили танковые батальоны бэтэшек. И вот так же их ждали в засадах. И горели пацаны. А потом, спустя 40–50 лет, предатели с голубых экранов кричали, что бездарно были сожжены за один летний месяц 20 000 танков, 30 000, 40 000, 50 000. Так бездарно, что знаменитые, до того момента непобедимые, панцерваффе, танковые группы «гениальных» Гудерианов, Манштейнов, фон Боков месяц топтались на месте. Ремонтируясь, пополняясь, да и просто восстанавливая психику после отчаянных атак наших неопытных танкистов, управляющих «быстроходными самоварами».

КВ и Т-34 было презрительно мало. И техника была новая, не освоенная, с невылеченными «детскими» болезнями. Как мне Катуков рассказывал, у него люди отказывались идти в бой на «легендарных» Т-34. Тупо – они были настолько ненадёжны, что они шли в бой на «проверенной» бэтэхе, которая была хорошо знакома. Куда вдарить кувалдочкой, что пнуть, что придавить ломиком, чтобы он ехал, все знали.

Бездарно. Вот сегодня мы посмотрим, как бездарно будут гореть «одарённые» «победители».

Блин, грамотно идут – головной дозор, башенные орудия «ёлочкой». В полукилометре за ними – основная колонна. Как эту махину лётчики найти не смогли?

Головной дозор лихо подкатил к мосту, стали осторожно проводить третьи «пазики» через мост. Блин, что-то всё мне не нравиться. Эти головняки могут нас обнаружить слишком рано, часть колонны может выскочить из ловушки.

Подошли ещё танки, начала образовываться пробка. Что нам и нужно! У них там «планёрка» начинается.

И мне надо.

– Щерба, я – Берлога, как слышишь? – вызвал я командира самой северной от меня группы, она и будет затыкать пробку с тыла.

– Принимаю тебя, Берлога.

– Как конец верёвки увидишь, маякни мне.

– Понял.

Я начинал всё больше нервничать. Уже весь головной дозор врага на нашем берегу, выстраиваются, продолжили движение, А Щербаков всё молчит.

– Успокойся, командир. Пропустим этих. Не найдут они нас. А там их Малыши с Куцыми приголубят.

Да, в тылу у меня стоит танковый резерв – Т-34М и Т-70М. Это Т-34М стал Малышом. Т-34М, «ЭМ», мини, малыш. Он меньше Т-34. Хотя Т-70М рядом с Малышом был вообще Крохой.

– А найдут?

– Значит, найдут. На то они и планы, чтобы не выполнялись. Твои же слова.

– Берлога, это Щерба.

Наконец-то!

– Наблюдаю хвост собаки!

– Принял тебя. Выдвигай по-тихому ансамбль на арену.

– Есть, командир, потанцуем! – ответил радостный голос в эфире.

– Давай, начштаба, труби боевую тревогу. Сигнал к открытию огня – три зелёные ракеты. В остальном – всё по плану.

Связисты стали соединять начштаба с командирами групп, закрутились притаившиеся шестерёнки боевой машины под названием егерская бригада. Я – лично, Громозека и начальник инженерно-технической службы бригады собственноручно отстрелили в зенит три зелёные кометы. Врубили глушилку – в эфире «белый шум».

Огненный град обрушился на скопившихся на дороге немцев. 85-, 107-, 122-миллиметровые снаряды, 120-и 160-миллиметровые мины подняли землю на пятачке перед мостом разом в воздух, вместе со всем, что на дороге было. Взрывались танки, бронемашины, грузовики, фигурки людей тряпичными куклами взлетали к кронам плакучих ив. Огненным шаром сдетонировал грузовик, растворяя в огненном смерче не только брезент тента, бочки, в которых этот бензин и был залит, но и всё, что было вокруг него.

Зрелище было поразительное. Завораживающее своей ужасностью, смертоносностью. Я вдруг осознал, что прыгаю на месте, нанося удары в воздух, в сторону немцев и непрерывно матерюсь. Не солидно. Комбриг всё-таки. Но всем было – наср… чхать. Все на КП вели себя по-разному, но одинаково неадекватно, в зависимости от породы населяющих голову тараканов. Кто-то плакал с дебильной улыбкой на лице, кто-то с бледным видом и горящим взором фиксировал каждое мгновение на серое вещество головного жесткого диска. Кто-то орал белугой. Громозека тискал рябь гранаты, судорожно пытаясь выдавить из Ф-1 лимонад.

И глаза у всех… Такого торжества в глазах людей я ещё не видел.

– В атаку! – крикнул я, взводя свой автомат.

– Ура-а-а-а! – прокатилось волной от КП во все стороны.

Блин, а я хотел трофеи набрать. Люблю, знаете ли, на снабжении у Гитлера побыть. Какие трофеи! Порвут всё на лоскутки, как Тузик ту подушку. Да и хрен бы с ним! Сам рвать буду! На тебе, сука! На! На! Я тебя на наш чернозём не звал!

Где мы – там победа!

После разгрома подвижного резерва противника сопротивление немцев резко ослабло на всех участках. Враг стал шустро откатываться назад, бросая всё. Группы продвигались, вообще не встречая сопротивления. Не успевали немца догнать. Почти бегство. Надолго ли?

– До вечера – точно! – уверил меня Ватутин.

Командующий лично приехал полюбоваться побоищем. Лично пинал обгоревшие, раскуроченные бронекорпуса. С мстительной радостью на лице. С этим выражением лица он попал под объектив фотографов и окажется на первой странице «Красной Звезды». Реванш. А журналюг налетело, как сорок на бисер. Столько битой техники врага на квадратный метр мы ещё не видели.