Книга Испытание сталью - Виталий Храмов

К чему я? К тому, что боевых групп стало больше, в голове может и не поместиться вся эта так быстро меняющаяся обстановка. А не отследить её, вовремя не среагировать – можно сразу деревянный макинтош примерять. Вот и будет такая вот «визуализация». «Миникарта». Топорно, конечно, но за неимением графинь, ну, вы поняли. Пользуют княгинь.

Ватутин хмыкал, смотря, как «аналитики» передвигают фишки боевых групп по «миникарте», сдвигают линию фронта, переставляя фишки обнаруженных частей противника. Но ничего не говорил. Не ругал, не хвалил. Ерундовиной посчитал? Или сумасбродством? Почему не «пресёк на корню?»

Пожелал удачи, отбыл.

Бригада уже четыре часа наступает. Нас ввели в прорыв, образованный ударной дивизией. То есть полностью расчистили от немца широкую полосу сквозь их построения. Лунным пейзажем расчистили. И пошли мои боегруппы «хулиганить» по тылам противника. Половина из разведгрупп смогла просочиться на достаточную глубину, давали нам разведданные, наводили на «печеньки». Остальных разведчиков мы уже подобрали. Тех, кто выжил. К сожалению, не всех.

Потери. Потери. Война, будь она проклята!

Наступали расходящимся веером – свободным строем. Каждая боегруппа – сама по себе. В центре, у основания «веера» – группа управления, то есть я, мой штаб, батареи экспериментальных машин – 85-, 107-, 122–миллиметровых самоходов, Т-34М, подразделения обеспечения. И резерв – сводный батальон Т-34 и Т-70М с танкодесантом Кровавых Воронов – бывших ВДВ-шников.

Пока шло гладко – боегруппы били тылы немцев, давили батареи и склады, рвали связь, снабжение, наводили панику и бардак. А с кем с ходу не могли справиться, тех раздавливал паровой молот группы управления, имея преимущество в калибре. Тем более что танки я пока держал в резерве, то есть около своей… хм, «кормы», так культурнее.

Командиры групп всё делали, как учили, – не задерживаясь на месте больше часа, не давая себя поймать, не давая по себе навестись ни артогнём, ни авиацией. Встречая ожесточённый отпор, не лезли напролом – оставляли блок-заслон, меняли направление атаки, сообщали штабу об этом узле обороны. А мы уж тут решали, как его, «узел», рубить. У нас в доступе, по звонку, была «помощь друга» – смешанная авиадивизия, артполки РГК. Они могли отработать по нашей заявке, да и сами мы могли дать прикурить – мощные пушки, мощные миномёты, танки, элитная пехота. Всё это мобильное, подвижное, злое.

Во всём этом был один существенный минус – снабжение. Они же – коммуникации. Маневренная война требует хорошего снабжения. И пока нам удавалось не «прохудиться». Пока. Пока мы не ушли далеко, пока группы не «разбежались», пока удаётся «зачистить» поле деятельности от недобитков в фельдграу. Пока мы не оторвались от стрелковых рот ударной дивизии, как раз и обеспечивающие «зачистку» и закрепление на занятой территории.

Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. А то «решалка» совсем лопнет, как перезрелая тыква.

А сейчас надо устроить врагу образцово-показательную порку. Возвернуть ему июль 1941-го. Вот и предпосылки образовались – Ватутин подсказал, что давление противника на северный плацдарм сильно ослабло. И летчики видели колонну боевой техники, двигающуюся в нашем направлении. Летунам даже удалось их обстрелять. Не знаю – был ли толк от обстрела колонны истребителями? Тем более, что высланные «по колонну» бомберы её уже не нашли и отработали по запасной цели.

– Ну, штаб, чё думаете? – спросил я.

– А что тут думать? Для немцев проходимы только две дороги – тут и тут. А вот какую они выберут? Ту, что короче и быстрее, или ту, что длиннее, но безопаснее.

– Немец нас ещё не считает опасностью. И бои на плацдарме его должны были в этом убедить. Они совсем по-суворовски нас имеют – малым числом. Так что будем их ловить на короткой дороге. На дальнюю вышли разведку, на всякий пожарный.

– Угу.

– Так, тут, по карте, место неплохое. В натюрморте поедем смотреть. Вот эти вот группы притормози, пусть в сторонке маскируются. И вот эта группа подтягивается сюда. С тыла ударит. А мы их паровым молотом приголубим. Засаду делать будем. Устроим им июль 1941-го. Покажем им, как они нас научили воевать.

Выбрали место для засады. Вообще, меня опять настигло чувство лёгкой потери реальности. Мы же в тылу врага? В тылу. Но ездим – где хотим, располагаемся – как хотим. А немца – нет. Как так получилось у них, что это дефиле – как они это уязвимое место оставили без присмотра? Дорогу, которую прерывает автомобильный деревянный мост через ручей, так себе ручей, но низинка, через которую он бежал, – вязкая, для техники труднопроходимая. Ни охраны, ни пригляда. Где знаменитый немецкий порядок и рационализм?

Вызвал сапёров, объяснил им одну идею. Поняли, полетели к мосту закладывать тол.

«Паровой молот» разместился на этом берегу «водного препятствия». Сто метров – разве это дистанция для них? Высокие заросли травы, кустарника, кленовые побеги надёжно укрыли самоходы от наблюдателей с моста, а вот для них мост – как на ладони. От низинки с ручьём местность начинала забирать к небу, образуя лекционный зал, как в универе. Или амфитеатр, как в цирке.

Три боевые группы маскировались на том «берегу».

Бух-х! Небольшое облако дыма, пыли и водяной взвеси поднялось над мостом. Поехал поглядеть своими глазами. Получилось почти идеально.

Оставил сапёров минировать обочину дороги, вернулся на КП, взял трубку в руки, стал «контролировать» ход боя бригады. Фишки по «миникарте» двигать. Начпотыл принёс справку по остаткам. М-да, топливо и снаряды просто тают. Особенно бензин и ОФ-снаряды. Просто бронетехника моим Единорогам ещё не попадалась, а по пехоте осколочный работает всяко лучше бронебойного.

Наблюдатели сообщили об обнаружении противника.

Дал команду «К бою!». Я командир или где? Хотя всякое шевеление и так давно прекратилось.

Вот они, родимые! Стайка бешеных байкеров, в стальных ночных горшках на головах, с ходу перемахнула мост, только брёвна подпрыгивали. А вот идущий следом Пз-2 встал перед мостом. Встали и два Ганомага за ним. Немцы посыпались с брони, залегая в камышах на обочине. Хорошо не стали минировать обочину на том «берегу»! Потом мелкими группами по два-три человека стали перебегать на этот берег, залегая.

– Ты там чего закапывал? – спросил я своего зама по сапёрным делам.

– Противотанковые, – пожал он плечами.

– А-а, тады – ой! В смысле – умница!

Меж тем вражины «взяли под контроль» территорию, из башни танка выбрался типчик в чёрном комбезе со сломанной фуражкой на голове. До сих пор не понимаю – чего немцы шлемофоны не применяют? Вон как он головными телефонами себе фуражку поломал. Да и безопаснее шлемофон-то. Шишку себе не ямке-кочке не набьёшь.

Типчик осмотрел пробоину в настиле моста, даже на колени встал, голову под мост сунул. Мы же специально просто дыру пробивали. Несущие конструкции не зацепило. Выглядеть должно случайным и удачным попаданием снаряда или небольшой авиабомбы. Мост проходим. Аккуратно, но проходим. Аккуратно – значит медленно. Медленно – значит столпотворение, пробка у моста. А взорви мост – развернутся и ищи их снова! И убивай по одному.