Книга Рой никогда не спит - Джейкоб Грей

– Ну хорошо, – кивнул Кар. – Но будьте осторожны и держитесь позади меня.

Блик заглянула вниз и поежилась.

– Тебе тоже спускаться не обязательно, – сказал Кар.

Она дернула клювом:

– Такое я ни за что не пропущу.

– Не волнуйся, – сказал Визг, рисуясь. – Я присмотрю за тобой.

– Какая учтивость! – фыркнул Хмур сверху.

Кар шагнул в разверзшуюся могилу. Внизу земляной потолок был такой низкий, что мальчику пришлось согнуться. Стены тоже были образованы сильно спрессованной почвой.

– Надеюсь, Канат, что ты здесь, – сказал сам себе Кар.

Он насчитал одиннадцать ступенек, дальше шел туннель. Следом за ним спустилась Селина, Лидия и вороны оказались в арьергарде. Воздух здесь был затхлый и холодный, а свет, сочившийся из отверстия наверху, едва рассеивал мрак. Лидия порылась в кармане и вытащила мобильный телефон.

– Не думаю, что здесь есть связь, – сказала Селина.

Девочка презрительно посмотрела на нее и нажала кнопку. Свет брызнул из телефона, озарив блестевшие глаза воронов. Лидия повернула телефон, чтобы осветить туннель впереди.

Кар ахнул. Туннель был около пяти футов в высоту и плавно уходил вниз. Деревянные опоры поддерживали стены и потолок. Он задумался: сколько лет этому проходу – неужели столько же, сколько и плите наверху?

– Идите за мной, – сказал он и первым двинулся вперед по туннелю.

Телефонный фонарик освещал путь только футов на двадцать впереди, и Кар напрягал зрение, пытаясь разглядеть, что находится дальше. Он подумал, что может быть, стоит вытащить Клюв Ворона, но если они встретят Каната, то тот может неправильно истолковать его намерения. Время от времени из стены высовывалась маленькая розовая голова и тут же пряталась. К счастью, вороны Кара летели позади всех.

«У Каната везде шпионы», – подумал Кар.

Вскоре луч высветил впереди дверь, и Кар остановился. Деревянные необработанные доски крепились друг к другу железными скобами. Кар не очень-то разбирался в подобных вещах, но на вид дверь была очень древней.

Он толкнул ее, и от открывшегося перед ним пейзажа у него перехватило дыхание.

За дверью оказался огромный грот со сводами из необработанного камня, а в центре располагалось озеро, столь спокойное, что его воды казались отполированным стеклом. В стенах были вырезаны сотни альковов, в каждом горела свеча. Огоньки, словно оранжевые звездочки, отражались в воде.

Лидия врезалась в Кара и убрала телефон.

– Потрясающе! – восхитилась она. Селина застыла, открыв рот и вытянув шею.

– А мне, а мне, ну дайте же мне посмотреть! – кричал Визг, прыгавший у них в ногах.

Кар медленно вошел в грот. Вокруг озера стояли каменные могилы – где-то большие саркофаги, где-то просто надгробия. Еще одно кладбище, зеркально повторявшее наземное. Здесь, не подверженные налетам ветров и дождей Блэкстоуна, могилы оставались в первозданном состоянии – мрамор ярко блестел в пламени свечей. Но украшали их не статуи ангелочков и херувимов, не цветочные узоры, а скульптуры животных. Величественный сокол, столь реалистичный, что казалось, он сейчас взлетит; лев, гордо застывший на надгробии; дикий кабан с выступающими клыками.

Что-то коснулось ноги Кара. Он посмотрел вниз и увидел, что огромный червь, размером с небольшую змею, обвился вокруг его щиколотки, на розовом теле чернели комочки земли. Кар закричал и споткнулся – и тут же из-под земли появился другой червь. Затем еще один. Они слепо корчились и извивались.

Слева он заметил еще какое-то движение, и Селина вскрикнула. Кар обернулся, и увидел, что у стены кто-то притаился.

– Что вам нужно? – прошипел Говорящий-с-червями. Он был по-прежнему в черном – так же, как и в ту ночь, когда Кар впервые его увидел.

Кар почувствовал, что вороны готовы взлететь, и мысленно остановил их. Не сейчас.

– Я хотел встретиться с вами… – начал было Кар.

Канат моргнул; теперь он не прятал глаза за темными очками, как в тот раз у старого дома. Кар вдруг понял, что они абсолютно белые – ни зрачков, ни радужки.

Он, должно быть, почти ничего не видит.

– Это я, сын Элизабет Кармайкл, – сказал Кар.

Канат выпрямился, шумно принюхиваясь.

– Я знаю, кто ты, – сказал он. – Но кто они? – Он дернул головой в сторону Лидии и Селины. – Враги, которые пришли выкурить меня из моей норы, так?

– Это мои друзья, – сказал Кар.

– Только она мне не друг, – не удержалась Лидия.

– Они пришли с миром, – добавил Кар. Он обернулся к Лидии и лицом показал ей, что сейчас не время выяснять отношения.

Хозяин червей шагнул чуть ближе, не отрывая рук от стены. Кар заметил, что у него острые, покрытые грязью ногти. Черви у ног Кара зарылись в землю и исчезли.

– Я не боюсь, – сказал Канат. – Чего мне бояться? Это вы должны дрожать от страха, смертные детки.

– Мистер Вит… – Кар запнулся. – Или мне лучше называть вас Канат?

– Называй меня как хочешь, Говорящий-с-воронами, – ответил тот. – У меня было столько имен, что я их сам не помню.

– Это могилы Бестий, да? – спросил Кар.

Канат кивнул:

– Я хранитель этого места со времен основания города. Кому еще присматривать за мертвыми, как не тому, кому смерть никогда не подарит свои благословения?

– Постойте… вы не можете умереть? – спросила Селина.

– Да, – кивнул Канат. – И поверьте, я пытался. Ни одни воды не сомкнутся над моей головой, никакие камни не сломают мне хребет. Ни яды, ни оружие не подарит мне тьмы, коей я так жажду.

– Все зря, – сказала Блик. – Этот Вит сумасшедший.

– Я хочу узнать больше о Полуночном Камне, – сказал Кар.

– А почему я должен что-либо о нем знать, Говорящий-с-воронами?

Кара смутил столь резкий ответ.

– Потому что вы отдали его мне, – сказал он.

– Я просто хранил его у себя, – ответил Канат. – Твоя мать передала камень тебе.

– То есть вы не знаете, зачем он нужен? – спросила Селина.

– Может быть, когда-то я и знал, – пожал плечами Канат. – Но предпочел забыть. Ни один рассудок не способен вынести такую боль. Столько смертей, и каждая неотвратима, как заход солнца. Только черви помнят все.

– Значит, черви хранят эти воспоминания? – спросила Лидия.

Канат обернулся к ней, Лидия отшатнулась и налетела на Селину, та оттолкнула ее. Говорящий-с-червями ткнул в них острым ногтем.

– Черви и есть воспоминания, глупое дитя, – сказал он.