Книга Римский карнавал - Виктория Холт

Такие письма приводили папу в восторг. Он требовал, чтобы его любимые девочки писали каждый день, и уверял их, что для него крайне важны малейшие подробности их жизни.

Так и было на самом деле. Хотя французы вот-вот могли вторгнуться в Италию, а его внутренние враги стремились сместить его, он чувствовал себя совершенно счастливым, получив письмо от своих ненаглядных девочек.

И когда через несколько недель он узнал, что Лукреция прикована к постели из-за простуды, он голову потерял от страха за ее жизнь. Он заперся в своих апартаментах, не желая никого видеть и виня себя за то, что позволил ей уехать, и лихорадочно обдумывал планы, чтобы как можно скорее вернуть дочь домой, несмотря на опасности.

Он хотел видеть ее рядом с собой. Без нее и Джулии он не радовался жизни. Он писал, что отсутствие Джулии сделало его невероятно чувственным, и помочь ему сможет только его любимая; только теперь он понял, что никого из своих детей он не любил так, как любит маленькую золотоволосую красавицу. Как только мог он думать, что любовь, которую он питал к своим сыновьям, может сравниться с чувством к нежнейшему созданию, такому прекрасному, как его Лукреция? Они должны вернуться. Мы не должны больше расставаться. Какие бы ни грозили опасности, мы встретим их вместе.

«Донна Лукреция, моя возлюбленная дочь, — с болью писал он. — Вы заставили нас пережить самые мрачные дни нашей жизни. До Рима дошло известие, что вы умерли или что нет никакой надежды, что вы будете жить, — это горькие, ужасные новости. Вы поймете нашу скорбь, вызванную глубочайшей любовью к вам, чувством, подобное которому мы не питаем ни к единому существу на земле. Мы благодарим Господа и Пресвятую Богородицу за то, что они отвели от вас опасность, но мы будем счастливы, только увидев вас лично».

Такие письма путешествовали между Римом и Пезаро, в то время как многие считали, что Александр находится на грани катастрофы, но он сам не желал сознавать это и заявил, что готов отдать все, лишь бы ему вернули его любимых девочек.

Джованни Сфорца больше всего на свете хотелось остаться в Пезаро; ему казалось, что здесь он не подвергнется нападению французов; наверняка враг не станет пересекать Апеннины, чтобы захватить такую маленькую территорию. Кроме того, Лукреция, выйдя из-под влияния отца, стала покладистой и любящей женой. Почему бы им не остаться в Пезаро на всю оставшуюся жизнь?

Этому была одна помеха. Занимая определенную должность в церкви, он находился на жалованье у папы. И хотя как Сфорца он служил Милану, его родственник Людовико, готовясь к вторжению неприятеля, чьей жертвой он окажется одним из первых, не тратил ни времени, ни денег на Джованни. Поэтому какое-то время Джованни получал меньший доход, а если он к тому же ослушается папу, удерживая его дочь около себя, то разве можно будет надеяться, что в Ватикане выплатят причитающуюся ему сумму?

Джованни чувствовал себя совершенно растерянным в течение нескольких недель, пока Лукреция и Джулия демонстрировали свои роскошные наряды и ослепляли красотой провинциальный двор.

Александр прекрасно понимал своего зятя. Слабый, безвольный человек, трус, думал Александр; таких людей он презирал. Он знал, что тот дрожит в Пезаро от страха, надеясь пересидеть неминуемый конфликт и остаться там вместе с Лукрецией.

Ничего у него не выйдет, потому что если Джованни решил удерживать жену около себя, то папа найдет самый деликатный предлог, чтобы просить ее вернуться. Александр подстроил так, что Сфорца назначили командующим Неаполитанской бригадой, и послал в Пезаро распоряжение Джованни немедленно отправляться принимать командование.

Джованни был совершенно ошеломлен, прочитав приказ.

Он поспешил в комнату к Лукреции и велел прочитать ей распоряжение из Рима.

— «Выехать немедленно… в Неаполь», — читала Лукреция. — Тебе, Джованни, ехать в Неаполь? Но ваша семья и неаполитанцы всегда были врагами.

— Так и есть, — вскричал Джованни. — Что задумал твой отец? Или он хочет погубить меня?

— Как может он хотеть погубить моего мужа, когда он всегда говорил, что самое большее удовольствие для него — это доставить удовольствие мне?

— Вероятно, он думает, что, погубив меня, не огорчит тебя.

— Джованни! — широко открытые глаза Лукреции умоляли его замолчать. Она очень боялась подобных сцен.

— Конечно, — бушевал Джованни, — он хочет вернуть тебя к себе. Он жить без тебя не может. Разве он это не говорил? Думаешь, я не понимаю, почему? Думаешь, я настолько глуп?

— Он мой любимый отец, это правда. Джованни громко рассмеялся.

— Любимый отец! Смешно да и только! Вся Италия смеется. Папа, дорогой отец донны Лукреции, жаждет спрятать ее под своими папскими одеждами.

— Джованни, ты просто впал в истерику. Она была права. Он чувствовал страх. Он видел себя в сетях папы. У его миланского родственника не находилось для него времени, его тесть, папа римский, хотел убрать его со своего пути; вот поэтому его посылают к врагам его семьи. Что же с ним будет?

— Я не подчиняюсь приказу папы, — сказал он. — Разве непонятно, что он задумал?

— О Джованни, — возразила Лукреция, — ты поступишь неосмотрительно, ослушавшись моего отца.

— Ты советуешь мне подчиниться, конечно! Ты скажешь: поезжай в Неаполь. Прими командование. Ты и твоя семья — заклятые враги неаполитанцев, но поезжай… потому что мой отец хочет, чтобы ты не мешал ему вернуть меня домой… чтобы я могла жить рядом с ним, а слухи пусть растут… растут… растут…

Он засмеялся, но лицо его было искажено страхом.

Ей хотелось успокоить его, но в этот момент он закричал:

— Я никуда не поеду — ты слышишь меня? Я не поеду!

Беда не приходит одна. Пришли новости из Каподимонте, родного города Джулии, что ее брат Анджело очень болен и что семья не надеется на его выздоровление.

Джулия была в отчаянии. Она очень любила свою семью, особенно своих братьев — Анджело и Алессандро.

Она пришла к Лукреции. Никогда за время их дружбы та не видела Джулию такой расстроенной.

— Новости из дому, — объяснила девушка.

— Дорогая моя Джулия, как я тебе сочувствую! — воскликнула Лукреция. — Нам остается только молиться, чтобы все обошлось.

— Я должна сделать больше, чем просто молиться, — ответила ей подруга. — Я поеду к нему. Разве могу я сидеть и ждать, пока он умрет?

— Ты помнишь, что велел нам мой отец?

Мы не имеем права покидать город без его разрешения.

— Умирает мой брат, ты понимаешь это? Что, если бы на его месте были Джованни или Чезаре? Неужели ты не поехала бы к ним?

— Но ведь это не Джованни и не Чезаре, — спокойно возразила Лукреция. — А только Анджело.

— Он мне такой же брат, как Джованни и Чезаре братья тебе.

Лукреция не могла с этим согласиться. Джулия не понимала, как связаны между собой Борджиа. И отец будет крайне недоволен, если Джулия уедет из Пезаро к своей семье.