Книга Настоящий итальянец - Вадим Глускер

Все! Достаточно! Баста! Я читал «Берлусконату» в парке виллы «Чертоза» на Сардинии. Ее владелец, безусловно, яркая личность, ярко выражающий свои мысли. Трижды всенародно избранный премьер, певец, бизнесмен, дважды разведенный католик, самый богатый и самый знаменитый из итальянцев. Я отчетливо помнил слова личного архитектора Берлускони Джанни Гамонди: «Если увидите Берлускони, подойдите к нему. Не бойтесь». Я, конечно, был рад и польщен, что обо мне доложили самому Сильвио Берлускони. Но где найти его? Я снова ехал по проложенному архитектором маршруту: сад кактусов, парк метеоритов, оперный театр, скамейка Путина… Сильвио нигде не было. «Наверное, обедает или отдыхает», – предположил я. Снова проехав мимо виллы «Паруса», где папарацци засняли голого экс-премьера Чехии, я подумал, ну, здесь-то Берлускони точно нет. После той истории он назвал виллу «Парус» проклятым местом «Чертозы». Стоп! Я резко затормозил. А вот это что? Меня Гамонди сюда не привозил. Я припарковал электрокар у большого современного павильона, который резко контрастировал со всей претенциозной эклектикой «Чертозы». На моем пути сразу выросли несколько карабинеров. А навстречу уже бежал испуганный архитектор со словами: «Боже, как вы сюда добрались? Это же наш „павильон“, где премьер обедает». Я честно признался, что не выискивал специально тайный павильон, о котором даже понятия не имел. «Хорошо, раз вы все-таки досюда добрались, подождите меня несколько минут. Может, я уговорю премьера, чтобы он с вами поговорил недолго». Прошло минут пятнадцать. «Идите сюда, ну скорее же! – Гамонди светился от счастья. – Он готов говорить, только предупреждаю, у вас всего пять минут. Так что быстро думайте, о чем будете спрашивать». В этот момент, глядя на красоты «Чертозы», я подумал только об одном. Кажется, все, о чем мог мечтать выпускник скромного католического колледжа – сбылось. Как, впрочем, сбываются и мои надежды. Через минуту мне уже протягивала руку легендарная личность, я же отвечал: «Бонджорно, синьор Сильвио Берлускони!» В этот момент премьер-министр у меня неожиданно спросил: «Выпить хочешь?» Такого поворота событий я никак не ожидал. В этот момент я понял, что пятью минутами дело явно не ограничится. К тому же именно сейчас я обратил внимание на то, что, с одной стороны, Берлускони был в спортивном костюме, с другой – тщательно загримированный. Значит, те пятнадцать минут, что я ждал, ушли не на то, чтобы Гамонди договорился, а чтобы сделать макияж хозяину. Любопытно.

Меня посадили за гигантский красный стол, за которым еще несколько минут назад обедала вся большая семья Берлускони. Среди фарфоровой классики две статуэтки в украинском стиле. Рассмотреть внимательно я их не успел. «А сейчас – время дижестива, – радостно воскликнул радушный хозяин. – Что хочешь? Лимончелло, граппу, амаро?» Я остановился на терпком амаро. Начали знакомиться. «Значит, вы – журналист из России, а я – премьер-министр. Ну, надеюсь, вы меня знаете, – Берлускони захохотал. – Познакомьтесь с моими дочерьми, их у меня три – Марина, Барбара и Элеонора, но она вышла. Это мужья двух старших:. Еще у меня два мальчика, но их сегодня здесь нет. Остальных вы знаете – это архитектор, и эти два синьора занимаются недвижимостью, в частности в Антигуа.

У меня там есть прекрасная вилла, но я туда езжу, только когда очень устаю. Вот последний и единственный раз был там четыре года назад». Я смотрел на все это большое семейство, на этот клан. Но не мог оторвать свой взгляд от самого хозяина. Он весь был какого-то однородного бронзового цвета. Кожа, прическа. В общем, грим и краска для волос сделали свое эстетическое дело. Именно в этот момент я цинично и спросил у Берлускони о его политическом долголетии. «Ну, это не столько мое личное политическое долголетие, сколько потребность моей страны в стабильности. Я дал жизнь самой большой политической партии страны, без которой не было бы стабильного правительства. И вот я до сих пор управляю вот уже шестнадцать лет с того момента, как я был избран, и я надеюсь еще года три оставаться у власти, ну или, по крайней мере, до конца этого срока». Все-таки не был бы он так долго у власти, если бы ответил мне иначе. Хорошо, не мытьем, так катаньем. «А за что вас так любят итальянцы, господин премьер-министр?» – выпалил я. «Ну, за всех итальянцев не отвечу, но могу сказать, за что меня так любят женщины. Ко мне уже выстроилась целая очередь женщин, которые жаждут выйти за меня замуж! И не удивительно – во-первых, я одинок, во-вторых, я симпатичный, и потом я достаточно богат. Говорят, что я также неплох в постели. Но я-то знаю настоящую причину – они все думают: он же старый, значит, скоро помрет, а мне все в наследство достанется!» Казалось, я продолжаю читать «Берлусконату». А Берлускони, отсмеявшись своей шутке, продолжил уже серьезно. «Я думаю, что итальянцы просто поняли: я работаю на их благо, защищаю интересы страны и занимаюсь политикой не в угоду своим интересам, а наоборот, многим жертвую в своей профессиональной и личной жизни, которая могла бы приносить больше удовлетворения. Я всецело посвящаю себя трудной политической борьбе, которой многое приходится приносить в жертву». Ага, понятно, в жертву, значит. Ну, хорошо, а кто для вас в таком случае политический кумир? «Ой, даже не знаю, что сказать, у меня, наверно, нет такого человека… За те двадцать лет, что я в политике, я много с кем встречался, но, пожалуй, Путин – единственный человек, который больше всех затронул меня изнутри, с которым нас связывала и связывает до сих пор настоящая дружба. Но я также и дружу и с Тони Блэром, я и друг Ширака, и Джорджа Буша, но также и друг Обамы. За последние двадцать лет мне довелось пообщаться со всеми главными действующими лицами мировой политики, и я, будучи очень открытым человеком, находил общий язык со всеми». «Особенно с Обамой», – подумал я, но вежливо промолчал. «Так значит, все-таки Путин?» – спросил я. «Да, я считаю Путина необыкновенным человеком! Он бывал здесь у меня, даже проводил здесь пресс-конференцию. И должен сказать, что в жизни он – полная противоположность тому образу, каким его представляют во многих странах. Это вообще очень порядочный человек, честный, интеллигентный. Это человек, для которого важны истинные ценности, например настоящая дружба. Он очень душевный, приятный собеседник, очень вежливый. И могу сказать, что нас с ним связывает настоящая дружба. Я даже чувствую, что очень к нему привязался».

Я в принципе догадывался, что мне ответит итальянский премьер. Но чтобы так! Так что задавать вопрос об отношениях Сильвио Берлускони с Дмитрием Медведевым я посчитал неполиткорректным. Я решил резко сменить тему и спросить у Берлускони, может ли бизнес существовать отдельно от политики? «Нет, конечно, это невозможно! Если занимаешься политикой, то ты должен забыть любой коммерческий интерес и оставить мысли о всяком бизнесе. Я вот все оставил. В 1994-м я снял с себя все полномочия и ушел из бизнеса. Больше он меня не волнует. И за все время, что я у власти, я не сделал ни одной вещи, которая могла бы быть расценена как коммерчески выгодная для моего бывшего бизнеса». Я пил амаро и чувствовал: что-то здесь не так. Но найти подвох было сложно. «Ну, хорошо, вы сами вышли из медиаструктур, а теперь так складывается, что именно журналисты вас критикуют больше всего. Вас это не смущает?» Сильвио Берлускони даже глазом не моргнул: «Ну это только левые журналисты меня критикуют больше всего. Они ищут любой повод, привязываются к каждой фразе, чтобы только вылить на тебя очередную незаслуженную порцию критики. Я уже к этому привык, а они просто делают свою работу. Мне бы, конечно, хотелось, чтобы журналистика была другой, но такая ситуация почти во всех странах». Ну, если во всех странах… После амаро подали кофе. Отпив ароматного ристретто, я поинтересовался историей, только что прочитанной в «Берлусконате». О том, как сам Берлускони относится ко всему этому. «Да мне уже все равно, я теперь все могу вынести и ко всему отношусь философски. Мне приписывают разные несуразицы, но я не сделал ни одной ошибки в международной политике. Обычно я все-таки думаю, прежде чем что-то сказать. Это все выдумки. Вот как-то сказали, что я поставил рожки испанскому министру иностранных дел. Но я в тот момент смотрел, как какие-то ребята фотографировались и ставили друг другу рожки, я им показал, что так делать не надо, и тут же меня самого сфотографировали и написали, что это я ставил рожки! Вечно все выдумывают! Я очень уважительно ко всем отношусь и никогда не делал что-то такого, что могло бы кого-то оскорбить. – Берлускони выговорил это на одном дыхании, потом выпил кофе и продолжил: – И потом, я привношу в политическую жизнь радость, легкость – все то, что есть у меня в нормальной жизни. И если я и произношу какие-то остроумные фразы, то только ради терапевтического эффекта, чтобы разрядить какой-то напряженный момент, очистить голову, расположить к искренности, и легко после этого продолжать обсуждение проблем». Именно в эту минуту Берлускони сам у меня вдруг спросил: «А Вы уже были в моей пиццерии и джелатерии в саду? Джелатерия дель президенте – там у меня самые низкие цены!» Вся большая семья, садовник и привратники засмеялись шутке хозяина. А Берлускони, увидев, как я утвердительно киваю, сказал: «А где Апичелла? Он что, как всегда в туалете? Быстро зовите его сюда! Мы тут песни с ним за обедом написали. Теперь я вам ее спою». Так здесь еще и Мариано Апичелла! С этим неаполитанским певцом и композитором Сильвио Берлускони уже однажды записал диск из четырнадцати романтических баллад Megliouna canzone, что в переводе «Лучшее – песня».