Книга Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона - Дэвид Ротенберг

Кроме того, служанки нередко занимали место своих хозяек, так что знакомство с одной из них могло стать единственным способом хоть раз в жизни оказаться в объятьях настоящей куртизанки.

— Почему бы нам не назвать это мероприятие иебан? — спросил кто-то из журналистов. Остальные заулыбались.

— Иебан? — переспросил Чарльз, словно пробуя слово на вкус. — А почему бы не устроить два конкурса и назвать их убан и ибан? — предложил он.

И снова на лицах журналистов появилась растерянность. Никто из них не хотел признаться, что не понимает, о чем, черт побери, толкует Чарльз.

— Один конкурс — для куртизанок, которые поют, второй — для тех, которые играют на музыкальных инструментах, — объяснил он.

— Ах! — послышался дружный вздох.

Затем ахи и охи перешли в оживленную дискуссию. До журналистов дошло: если состязания куртизанок, как и Конкурс Цветов, проводить дважды в год, то получится, что каждые шесть недель будет проходить какой-нибудь конкурс, который вызовет поток читательских писем и станет источником новых тем для публикаций. Если повезет, им не придется писать репортажей в течение целого года! По мере того как радужность подобной перспективы доходила до сознания писак, идея, как и рассчитывал Чарльз, казалась им все более заманчивой. Единственным исключением являлся Цзу Жун Цзы, которого, судя по внешним признакам, сегодня мучило свирепое похмелье.

* * *

Сваха с лицом, похожим на голову курицы, положила на письменный стол Чарльза фотографию Инь Бао. Чарльз вскочил на ноги и как ошпаренный отлетел от стола.

— Но это же куртизанка! — вскричал он.

— Да, — ответила сваха, — но она в отличие от других, которых вы отвергли, молода и хороша собой, разве не так?

Сваха напоминала курицу не только внешне, но и говорила так, будто кудахтала.

Чарльз ничего не ответил, но, бросив еще один взгляд на соблазнительную улыбку младшей дочери Цзян, про себя был вынужден согласиться со старухой.

Сваха стояла, склонив голову, и прятала улыбку. После первой же встречи с Цзян она знала, что Инь Бао является лучшим способом разрешить матримониальную проблему Чарльза Суна. А сколько денег она выудила у Цзян, ссылаясь на то, что «представить вашу порченую дочь этому достойнейшему джентльмену чрезвычайно сложно»! При мысли об этом старухе захотелось от удовольствия почмокать губами, потереть руки или даже встать на корточки и поклевать с пола воображаемое зерно. Однако она не позволила себе проявить ликование столь явным образом.

— Может быть, организовать тайную встречу, — осторожно проговорил Чарльз.

— Может быть. — Сваха по-птичьи склонила голову набок, растянув губы в беззубой улыбке. — Но дело это весьма сложное и…

— Сколько будет стоить договориться о таком свидании? — ледяным тоном перебил ее Чарльз.

Сваха назвала астрономическую сумму, которая при иных обстоятельствах привела бы Чарльза в ужас, но теперь, глядя на фотографию Инь Бао, он только кивнул.

— Следующая среда вас устроит? — осведомилась сваха.

Чарльз снова кивнул.

— Хорошо. Все детали вы узнаете из письма, которое доставит вам моя помощница. — Старуха наслаждалась происходящим, и ей стоило огромных усилий не раскудахтаться от удовольствия. — Кстати, о помощнице. Нанять ее тоже будет стоить денег.

— Заплатите ей столько, сколько потребуется, и пришлите мне счет. — Чарльз развернулся на каблуках. — И прошу вас проявлять в этом деле особую щепетильность. Если о нем хоть кто-нибудь узнает, я не заплачу вам ни единого юаня.

— О, конечно же, господин! Конфиденциальность — основа нашей работы, — мелко закивала старуха, судорожно размышляя, к какой из своих подруг-сплетниц она отправится прямо сейчас, чтобы поделиться сногсшибательной новостью.

Тут в голову ей пришла поистине сказочная идея, и, без устали кланяясь, сваха удалилась. Двумя часами позже она уже была в кабинете Цзян и лживо извинялась за неудачу, которую якобы потерпела.

— Мистер Сун наотрез отказался даже обсуждать вашу дочь в качестве потенциальной супруги. Вы же знаете, он христианин и поэтому руководствуется принципами, совершенно недоступными для нас, жителей Поднебесной.

Цзян улыбнулась и, взмахнув рукой, приказала:

— Убирайся!

Ей было прекрасно известно, что Чарльз Сун хочет жену-христианку, но она полагала, что это наименее сложное из препятствий, которые предстоит преодолеть Инь Бао. Всего двадцать минут назад ее шпионка в окружении Суна донесла, что тот сунул фотографию Инь Бао в карман и отменил все встречи, назначенные на завтрашний день.

«Мужчина и фотография! — думала она. — Воистину сочетание, изобретенное на Небесах».

Глава двадцать вторая
ИЗ ДНЕВНИКА РИЧАРДА: ЦЗЯН

Впервые я повстречался с ней на улице Кипящего ключа через два дня после земельного аукциона. Я поднял зонтик, который она уронила в грязь. Белоснежный зонтик и черная, жирная грязь Шанхая — мне никогда не забыть этого. И вот теперь она снова со мной, только на этот раз — в дыму.

Улица Кипящего ключа… Как много моих грез ведет туда! В свете дня это не более чем тропа, протоптанная мулами и ведущая от пристаней Хуанпу к западной системе каналов. Но только не в моих змеиных грезах. Нет. В них улица Кипящего ключа предстает широким проспектом — с лавками, магазинами, экипажами, нарядно одетыми женщинами и наблюдающими — всегда наблюдающими! — китайскими глазами. Они наблюдали за нами с самого начала, будто знали нечто такое, что не было известно нам. Точно так же, как эта женщина, Цзян, следит за мной сейчас сквозь клубы змеиного дыма. Я знаю, это — она. Именно она приносит мне опиум, когда Лили засыпает, но появляется она лишь после того, как змея крепко опутает меня своими кольцами. Именно ее рука стирает пот с моего лба. Она — здесь. Она всегда была здесь. Даже тогда, когда мы впервые высадились у излучины реки. Она — что-то древнее и в то же время соблазнительное и пугающее, как само Срединное царство.

Дым тащит меня, и я взмываю ввысь. Но теперь это не дыры в моей спине, а полет к ночному небу.

Мальчики, я делал дьяволову работу! Я делал дьяволову работу! Не делайте дьяволову работу вы! Не делайте…

Вот она — стоит в дверном проеме, а позади нее — свет. Она проходит мимо спящей Лили и садится рядом с моим соломенным тюфяком. Я чувствую на своей горячей груди ее прохладную руку.

— Расскажите, — говорит она мне. — Расскажите мне о ваших сыновьях.

Я пытаюсь говорить, но выдыхаю только статуи, а не слова. Статую Майло верхом на лошади. Статую Сайласа. Кровь на его руке!